Сэнсэй III. Исконный Шамбалы

– Надо же, как всё совпадает, - произнёс он, вытирая накатившиеся от смеха слёзы.
– Прямо как в жизни.

– А что, на Руси скот тоже был деньгами?
– видимо поняв по-своему смех старших ребят, спросил Юра у Аримана.

– Да, - безразлично ответил тот.

– Между прочим, - заметил Сэнсэй, - скот в Древней Руси в большей степени являлся «иностранной валютой». Поскольку древние славяне были в основном земледельческими племенами. А рядом с ними жили скотоводческие племена степняков, которые и обменивали свой скот на продукты славян.

– Но и у славян слово «скот» выражало «богатство», «имущество», - блеснул Ариман своими знаниями русской истории.
– Ведь это уже потом у них пошло разделение обозначений на животных и деньги.

Однако Сэнсэй и на это возразил.

– «Изобилие имущества», «излишек», «избыток» - да, под этим имелось в виду наличие «скота». Но отнюдь не «богатство», как таковое. Ведь первоначально слово «богатство» у древних славян означало «Бог и ты», «Бог в тебе», «В Боге ты», и подразумевалось под ним духовное богатство, которое доступно только человеку и является истинной его ценностью.

– Ну, как бы там ни было, а богатым быть хорошо и в том и в этом смысле!
– обобщающее подытожил Ариман.

– Это точно, - согласился Виктор.

– Но для того, чтобы стать богатым, - очевидно решил продолжить свою мысль Ариман, - нужно научиться уважать, любить деньги, а также считать, копить и бережно к ним относиться. То есть вести учётно-отчётную компанию. Проще говоря, освоить экономику. Экономика - это необходимость любой цивилизации. Это искусство управления хозяйством, будь оно большое или малое, суть от этого не изменяется. Ведь ещё в древних Шумерах зародилась экономика. Именно шумеры обучили этому великому искусству весь мир…

Сэнсэй улыбнулся и сказал:

– Ну, если уж быть совсем честным, то согласись, Ариман, шумеры же научили весь мир не только экономике, но и бюрократии. Ведь у них даже на каждое плодовое дерево, начиная с момента посадки, заводилась отдельная глиняная табличка, что-то вроде учётной карточки, где ежегодно на ней отмечалось количество собранных плодов с данного дерева.

Татьяна тихо усмехнулась и сказала мне.

– Хорошо, что в тех краях не росла облепиха. Замучились бы считать эти оранжевые мелкие ягодки.

Сэнсэй же продолжил:

– … А когда дерево старело, и естественно падали сборы урожая, должностное лицо обращалось в вышестоящую инстанцию с просьбой разрешения срубить данное дерево. Соответствующий «инспектор» записывал это разрешение на той же глиняной табличке, завершая справкой текст, о том, что ствол данного дерева поступил на склад.

Володя весело пробасил:

– Это как в английском юморе: «Чем больше тебе помогают в твоём саду, тем в меньшей степени это твой сад».

– Совершенно верно, - просмеялся Сэнсэй вместе с остальными.

– Надо же, а я и не подозревал, что в Древней Шумере существовала такая бюрократия, - усмехнулся Николай Андреевич и пошутил.
– Так вот откуда произрастают корни сплошной канцелярщины и формалистики!

Ребята рассмеялись, а Ариман, пожав плечами, заметил:

– Как говорится, без копейки не будет ни рубля, ни миллиона. Так что этот шумерский пример - всего лишь показатель порядка и экономии…

И далее он углубился в исторические примеры о людях, сумевших сколотить солидный капитал, начиная с незначительной суммы. Когда же Ариман закончил свой рассказ, Женя, с довольным выражением лица, объявил:

– Ну, экономика экономикой, а обед вышел на славу!

Ариман же подметил:

– Деньги отрывают возможности. К примеру, не имей я достаточно денег, то никогда бы не узнал, что в мире существуют такие шедевры кулинарного искусства. Всё познаётся в сравнении… Так что, ребята, лучше быть молодым, здоровым и богатым, чем старым, бедным и больным.

– …Ага, со вставной челюстью, - добавил Виктор, и все вновь рассмеялись.

Народ, наевшись, вальяжно развалился на своих стульях. После такого роскошного обеда Женя произнёс, поглаживая свой животик.

– Да, Ариман, уважил ты нас своим обедом. Ну, ты это… если что, заезжай… почаще …

– Непременно, - сказал Ариман, с самодовольной улыбкой глянув на Сэнсэя.

Женька нечаянно громко икнул, и словно извиняясь, вновь проговорил:

– Ой, правда, тяжело. Как насчёт того, чтобы немного утрясти эту пищеобильность усиленной греблей на волнах?

– Ну зачем же так растрачивать свою энергию, - промолвил Ариман.
– Можно занять время и более изысканными водными развлечениями, если вы конечно не возражаете.

Заинтригованный коллектив на «ура» поддержал эту идею. Но Ариман не стал описывать предлагаемые водные развлечения, лишь сказав, что на этот счёт у него есть для нас очередной сюрприз. Поблагодарив за вкусный обед, насытившаяся компания высыпала из шатра, окунувшись в яркий, тёплый солнечный свет пляжного берега. Некоторые ребята побежали к своим палаткам, дабы переодеться, в том числе и моя особа. Надо отметить, что вышла я из шатра в состоянии какого-то «очумения», точно у меня совершенно не было сил. И пока доплелась до палатки, Татьяна уже выскочила оттуда в купальнике.

– Пошли скорее, - поторопила она меня и побежала к Костику, шустро выбирающемуся из своей палатки.

– Сейчас, - только и хватило сил у меня это вымолвить, забираясь в наши девичьи «апартаменты».

Я решила немного прилечь, чтобы хоть как-то унять этот приступ дурноты. Но как только моя голова коснулась подушки, я моментально провалилась в глубокий сон. И проснулась только тогда, когда солнце двигалось к закату. Удивительно, но я почувствовала себя настолько хорошо, как будто и не было вовсе того, что случилось со мной утром. Выглянув из палатки, моя особа, как говорится, оценила обстановку. Шатра уже не было. Зато наш пляж превратился в какой-то комфортабельный дом отдыха. На берегу стояло штук десять белых лежанок, на пяти из которых расположились Николай Андреевич, Володя, Сэнсэй, Ариман и судя по чёрному кимоно Велиар. Вдали всё также на волнах качалась яхта. По морю два человека гоняли с бешеной скоростью на водных мотоциклах. Это был Стас и Женя. Они носились по водным просторам как угорелые, словно резвые, молодые бычки, вырвавшиеся на свободу. Вдали в море, рассекая волны, мчалась моторная лодка с привязанной к ней какой-то большой, очевидно воздушной подушкой в виде продолговатого жёлтого банана. На этом приспособлении, судя по фигурам, восседал весь наш остальной коллектив, одетый в одинаковые ярко оранжевые спасательные жилеты - Славик, Костик, Татьяна, Руслан, Юра, Андрей и Виктор. Моторка постоянно виляла, совершая крутые виражи, отчего коллектив с визгом и криком периодически сваливался в воду в полном составе. И когда катер подъезжал, чтобы забрать этот вопиюще-кричащий груз из воды, все упорно вскарабкивались, как муравьи, на ту воздушную подушку и, заняв свои прежние места, вновь пытались удержаться на скорости на этой штуковине.

Переодевшись, я привела себя в порядок и присоединилась к отдыхающим на берегу. Когда моя особа присела на пустой лежак возле Николая Андреевича, Сэнсэй, заметив мой появление, проговорил, обратив всеобщее внимание:

– О, солнышко, проснулась. Ну, как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, уже хорошо, - промолвила я.

– Вот и чудненько, - приподняв затемнённые очки, довольно проговорил Ариман так, точно снял с себя ответственность за какую-то провинность.
– Хочешь покататься?
– кивнул он в сторону моторной лодки с прицепленным большим бананом и нашими седоками.