Сенявин

Козловский Макшеева Колываиский Жердюка Витебский Мусина-Пушкина Два батальона Куринского мушкетерского полка, гарнизонный батальон о-ва Корфу (включая 62 человека на других островах) под командой генерал-майора Назимова —1852 человека

13- й егерский полк генерал-майора Вяземского —1149 человек

14- й егерский полк генерал-майора Ште-

тера —1154 человека

Сводный батальон из морских полков —699 человек

полк

генерал-майора —528 человек генерал-майора — 1601 человек генерал-майора —1765 человек

мушкетерский

мушкетерский полк

полк

мушкетерский

Адмирал Ф. Ф. Ушаков.

Г. А. Потемкин. Портрет работы крепостного художникаМ. Шибанова.

Гвардейские офицеры русской армии второй половины XVIII века.

Адмирал Н. С. Мордвинов

Эскадра Ф. Ф. Ушакова на Босфоре.

Севастопольская бухта. С гравюры XVIII века.

Балаклава. С гравюры XVIII века.

Феодосия. С гравюры XVIII века.

Керчь. С гравюры XVIII века.

Дом русского посольства в Константинополе. С рисунка XIX века.

Костюм турецкого вельможи: капудан-паша.

Взятие Очакова. С гравюры XVIII века.

А. В. Суворов

Утро Аустерлицкого сражения.

Аустерлицкое сражение.

М. И. Кутузов

Вице-адмирал Д. Н. Сенявии.

Вид цитадели в Корфу.

Набережная в Которо.

Девушка с острова Кор фу. Современная фото графия.

Девушка из Которо.

Артиллерийские роты майора Кулешова —433 человека Легион легких стрелков генерал-майора Попандо-пуло —1964 человека

Итого: 12 145 человек.

Легион, замыкающий таблицу, в документах иногда называется «греческим корпусом». И верно, греков было немало. Не ионических островитян (те составили свое народное ополчение, милицию), а бежавших из-под гнета турок. Но в легион входили и албанцы православной веры, тоже бежавшие от преследований «полумесяца».

Их деды обращались некогда к императрице Елизавете: предлагали сколотить полк или два полка для совместного с русскими выступления против Турции. Их отцы находились на палубах эскадры Свиридова во времена Екатерины, в годину архнпелажской экспедиции. Их старшие братья (а может, и кто-либо из будущих легионеров) нападали па султанские суда в Средиземном море в дни русско-турецкой войны

1787—1791 годов — тогда была создана Добровольческая флотилия. После Ясского мира многие солдаты и матросы флотилии предпочли переселиться на южные берега России, где с ними, несомненно, встречался Се-нявин: они жили и в районе Севастополя, и в районе Одессы, и в районе Феодосии.

Генерал Вяземский наблюдал легионеров в самом начале формирования корпуса на Корфу. По его мнению, то был «народ отменно отважный, храбрый, предприимчивый». Легионеры, пишет Вяземский, «обязались везде следовать за российскими войсками и быть врагами всем врагам России» ¹⁵. Забегая вперед, скажем, что они — уже при Сеыявпне — лихо дрались с французами. В делах Военно-морского архива сохранились лестные отзывы русского командования о «легких стрелках».

Сенявинский моряк, видевший легнонера-албанца в бою, восхищался его сноровкой: «Когда стреляет из-за камня из своего длинного ружья и уже не успеет снова зарядить свое ружье, то выхватывает пистолет, стреляет из него, потом из другого и с тем вместе уже сабля в его левой руке защищает голову; перехватив саблю в правую руку, он уже вступает в рукопашное дело, а между тем ружье и два пистолета, которые на шнурках, — закинуты назад. Отрази противника, он опять заряжает свое оружие и вдруг опять имеет три выстрела и защитительную саблю свою, висящую почти в горизонтальном положении».

До прибытия Сенявина легионом, или корпусом, командовал полковник Бенкендорф, батюшка, не к ночи будь помянутого николаевского шефа жандармов; при Сенявине — полковник, а потом генерал-майор Попан-допуло.

Состав и численность сенявинских морских сил выглядели в январе 1806 года так: линейных кораблей — П, фрегатов — 7; корветов — 4; канонерских лодок—12; вспомогательных судов — 7.

Не знаю, произвел ли Сенявин смотр армейцам, но «морскую часть» обозрел в первые же дни и благодарил Грейга за отличную распорядительность. Алексею Самуиловичу благодарность пришлась по душе, но еще больше обрадовало производство в контр-адмиралы — указ привез Сенявин.

На какой бы высокий пьедестал ни возводить Сенявина, а без помощников, какие ему достались, Дмитрий Николаевич не совершил бы то, что он совершил.

Ближайшим соратником стал Грейг. Алексей Самуилович был сыном героя Чесмы, сыном человека, о котором говорили, что «он, как чайка, состарился на воде». Уступая Сенявину возрастом, двенадцатью годами, Грейг, пожалуй, не уступал «наплаванными» милями: еще волонтером английского флота ходил в Ост-Индию и Китай. Порох он тоже успел понюхать: мальчиком участвовал в стычке с французским быстроходным вооруженным судном, по-тогдашнему капером, или приватиром; молодым капитаном «Ретвизана» высаживал десант на дюнах Голландии... Он получил лестное письмо от Нельсона, его имя пользовалось известностью не только как боевого моряка, но и как серьезного знатока астрономии ¹⁶.

Но всего этого недостало бы, чтобы Дмитрий Николаевич коротко сошелся с Грейгом. Не одними опытом и познаниями обладал тот, но и душою. Вопреки английской выучке не смотрел он на матроса, как на каторжника. Много-много времени спустя русский моряк, вспоминая Алексея Самуиловича, писал, что «наказание кошками заменялось им почти всегда другими, менее жестокими наказаниями», а «перед наказанием шпицрутенами у осужденного шея, руки и грудь обвязывались ветошью». В эпоху, «освистанную» розгами, такие правила уже были милосердием. И Сенявин, противник изуверства, не мог не ценить сердца своего сподвижника.