Сэр Найджел(изд.1992)

— Кто-то приехал, государь, — сказал Найджел. — Что ты повелишь?

— Это может быть только Эймери, — ответил король. — Только ему я оставил распоряжение последовать за мной. Пригласи его войти и прими как желанного гостя.

Найджел выдернул горящий факел из скобы и распахнул дверь. Снаружи он увидел полдесятка вооруженных всадников. Один из них уже спешился — невысокий плотный человек со смуглым крысиным лицом и беспокойными карими глазами, которые торопливо заглянули через плечо Найджела в залитую красноватым светом залу.

— Я сэр Эймери из Павии, — шепнул он. — Ответь, заклинаю Богом, король там?

— Он ужинает, благородный сэр, и приглашает тебя войти.

— Чуть-чуть погоди, молодой человек. Секретное словечко тебе на ушко. Ты не знаешь, почему король послал за мной?

И Найджел заметил ужас в темных хитрых глазах, которые поглядывали на него искоса.

— Нет.

— Мне бы узнать… До того, как я явлюсь к нему…

— Тебе стоит лишь переступить порог, благородный сэр, и, без сомнения, ты все узнаешь из уст самого короля.

Сэр Эймери, казалось, собрался с духом, точно перед прыжком в ледяную воду. Потом быстрым шагом вышел из темноты на свет. Король поднялся к нему навстречу и протянул руку с улыбкой на длинном красивом лице, но итальянцу почудилось, что улыбаются только губы, но не глаза.

— Добро пожаловать! — воскликнул Эдуард. — Добро пожаловать, наш благородный и верный сенешаль Кале! Входи же и садись за стол напротив меня, ибо я послал за тобой, чтобы узнать от тебя, что нового за морем, и поблагодарить за то, как ты бережешь город, который дорог мне, словно жена или сын. Поставьте табурет для сэра Эймери вот тут, накормите и напоите его, ведь он нынче проделал тяжелый и долгий путь, исполняя мою волю.

И до конца долгого пира, который сумела приготовить леди Эрминтруда, Эдуард весело беседовал с итальянцем и придворными. Наконец последние блюда были убраны, пропитанные мясным соусом толстые ломти хлеба, служившие тарелками, брошены псам, кувшины с вином пошли вкруговую, и в залу робко вступил старый менестрель Уэтеркот в надежде, что ему будет дозволено развлечь монарха своим искусством, однако Эдуард замыслил другую забаву.

— Прошу тебя, Найджел, отошли слуг, и пусть у каждой двери поставят двух вооруженных стражей, дабы никто не помешал нашей беседе, ибо речь пойдет о тайном деле. Вот теперь, сэр Эймери, эти благородные лорды, как и я, твой господин, будут рады услышать от тебя самого, что деется во Франции.

Лицо итальянца было невозмутимо, но глаза беспокойно оглядывали сидящих за столом.

— Насколько мне ведомо, государь, на французской границе все тихо, — сказал он.

— Так, значит, ты не слышал, что там собираются отряды в намерении нарушить перемирие и посягнуть на наши владения?

— Нет, государь, ничего подобного я не слышал.

— Ты успокоил мою тревогу, Эймери, — сказал король. — Коль никакие дурные вести не достигли твоих ушей, надобно признать пустыми слухи, будто неистовый де Шарньи явился в Сент-Омер, зарясь на мой бесценный алмаз, и уже тянет к нему жадные руки в железных рукавицах.

— Что же, государь, пусть попробует. Он убедится, что алмаз надежно укрыт в своем крепком сундуке и его охраняет бдительный страж.

— Страж моего алмаза — это ты, Эймери.

— Да, государь, я.

— И ты верный страж, коему я могу доверять, не так ли? Ты же не продашь на сторону то, что столь мне дорого, когда из всего моего войска для его охраны я избрал тебя?

— Государь, в чем причина таких вопросов? Они задевают мою честь. Тебе ведомо, что с Кале я расстанусь, лишь расставшись со своей душой.

— Так ты ничего не знаешь о намерении де Шарньи?

— Ничего, государь.

— Лжец и злодей! — загремел король, вскакивая на ноги и ударяя тяжелым кулаком по столу так, что кубки зазвенели. — Взять его, лучники! Взять! Держите его за локти, чтобы он ничего над с собой не сотворил. Ты смеешь говорить, глядя мне в лицо, бесчестный Ломбардец, что ничего не знаешь о де Шарньи и его планах?

— Бог мне свидетель, ничего!

Губы итальянца побелели, и говорил он тонким, дрожащим голосом, отводя глаза от грозного взгляда разгневанного короля.

Эдуард горько усмехнулся и достал спрятанную на груди бумагу.

— Вы будете судьями: ты, любезный сын, и ты, Чандос, и ты, Мэнни, и ты, сэр Хьюберт, и ты тоже, милорд епископ. Дарованной мне властью я назначаю вас судьями над этим человеком, ибо, клянусь Божьим Оком, я не выйду из этой залы, пока не разберусь с ним до конца. Сперва я прочту вам это письмо. На нем означено, что посылается оно сэру Эймери из Павии, прозванному Ломбардцем, в замок Кале. Это твое имя и твое прозвище, предатель?

— Мои, государь, но никакого письма я не получал.

— Иначе твое злодейство осталось бы нераскрытым! Подписано оно «Изадор де Шарньи». Так о чем же пишет мой враг де Шарньи моему доверенному слуге? Слушайте! «В прошлое новолуние мы не могли прибыть, ибо не собрали достаточно войска, не успели мы достать и двадцать тысяч золотых монет, назначенную тобой цену. Но когда вновь настанет новолуние, в самый темный час мы прибудем, и ты получишь свои деньги у потайной калитки, где растет рябина». Ну, предатель, что ты скажешь теперь?

— Письмо подделано! — прохрипел итальянец.

— Прошу, государь, дай его мне, — сказал Чандос — Де Шарньи был моим пленником и, прежде чем был собран его выкуп, рассылал столько писем, что я хорошо знаю его руку. Да, да, готов поклясться, это писал он. Клянусь спасением моей души, это так.

— Если и правда его написал де Шарньи, то для того лишь, чтобы очернить меня! — крикнул сэр Эймери.

— О, нет! — сказал принц. — Мы все знаем де Шарньи, все сражались с ним. Пороков у него предостаточно, он и хвастун, и дерзкий буян, но среди тех, кто следует за лилиями Франции, не найти человека отважнее, более великого сердцем и свято блюдущего рыцарские законы. Такой человек не способен пасть столь низко и написать лживое письмо в желании очернить другого рыцаря. Я никогда этому не поверю.

Общий ропот остальных подтвердил, что они согласны с принцем. Свет факелов по стенам ложился на суровые лица сидящих за высоким столом. Они хранили каменную неподвижность, и итальянец съежился под взглядом беспощадных глаз. Он быстро обвел взглядом залу, но у всех дверей стояли вооруженные стражи, и тень смерти легла на его душу.

— Это письмо, — сказал король, — де Шарньи вручил некоему отцу Бове, священнику в Сент-Омере, с поручением доставить его в Кале. Но поп почуял награду и отнес его одному моему верному слуге. Вот так оно попало в мои руки. Я тотчас послал приказ этому негодяю явиться ко мне, а поп вернулся в Сент-Омер, чтобы де Шарньи полагал, будто письмо доставлено.