Серая Дружина. Сердце Крона

– Ну, и… ты случайно не знаешь… просто случайно… какой обычно уровень у тех, кого избирает Арка?

Лицо у моего напарничка стало мгновенно таким мрачным, что я поняла: каким-то образом он наводил справки.

– Только один раз за всю историю в ряды Дружины попадал магистр. В основном – профессора… - снова секундное колебание, - иногда полубоги. Или равные им по силам.

– Откуда узнал?

– Я… в общем, читал.

Спрашивать, где он смог изучить историю Дружин, я не стала. У темных стихийников свои пути, а с этим юнцом – потому что для магистра он и впрямь юнец – с самого начала пошли сплошные непонятки.

И вообще, были темы поважнее.

– То есть, мы…

– Да. За всю историю Арки мы, наверное, самые слабые призывники. Хотя есть одно объяснение…

– Думаешь, наши силы будут уравновешены силами остальных дружинников?

Он кивнул. И только спустя несколько минут, когда я допила чай и мы вышли из кафешки, мрачно уточнил:

Все равно мы скоро это увидим.

Глава 2. Рыцари, демоны и блондинки

– Куда она могла деться?

– Она? Уж будь спокоен – эта могла деться, куда… куда… чертовы корни!!

– Замолчи, алхимик, мы на вражеской территории!

– Ну, вы, может и на вражеской, а лично я…

– Бо-о-о-о-о!! А? Что? Что вы на меня смотрите, надо было молчать?

– Тебе вообще по жизни молчать надо, а рядом со мной – особенно…

– Да где она может быть, в конце-то концов?!

– Веслав, ты орешь шепотом, но ты орешь так, что слышно очень хорошо!

– Она отскочила в кустики, и ее там сожрали! Слышите, там рычат? Идет дележ белокурых прядей: по волоску, по волоску…

– Это было твое последнее слово. Сейчас я тебя… Стоп, кажется, правда рычат.

Треск кустов. Тихий клац нескольких отваливающихся челюстей. Низкое, утробное рычание, и тут я слышу свой собственный визг:

– Мамочка-а-а-а!!

Кажется, я до сих пор верю, что это розыгрыш.

* * *

Сомнения в реальности происходящего окончательно и бесповоротно отвалились на следующую ночь. Попытку компенсировать прошлый недостаток сна прервал звонок Игнатского. И, для разнообразия, в четыре утра.

– Вы что там все - совсем… - начала я, прижимая трубку к уху.

От еще одного возможного проклятия шефа спас трезвон в мою дверь. Да еще такой, будто ко мне за травкой ломится стадо измученных наркоманов. Я подскочила на кровати, машинально выбрасывая в сторону двери руку с простейшим призывом холода. Потом, не отрывая от уха телефон, выглянула в коридор. Дверь была покрыта инеем.

День еще не начался, а уже начал выскакивать за все возможные границы.

– Арку обнаружили, - помирающим голосом сообщил шеф мне в ухо. – Скоро ждем гостей…

– Угу, - диким голосом сказала я, пытаясь нашарить ногой халат. – А я что – там нужна?

– Да. Тебя проводят.

Он отключился. Я мрачно посмотрела на заиндевевшую дверь – за ней, наверное, скрывался тот, кто и должен был меня проводить. Пожалуйста, пожалуйста, только не Андрий, у меня же просто нервы его не выдержат, я же просто…

В жизни всегда все хуже, чем представляешь. За дверью обнаружился Веслав.

– Рехнулась? – прошипел он синими губами.

Вид у него был изрядно подмороженный и очень-очень злой.

– Незачем было так трезвонить. Я думала, ко мне маньяк ломится!

– Тебя что, не предупредили?

– Через секунду после твоего концерта. И дай догадаюсь – ты меня отравишь?

– Нет, - подумав, ответил алхимик. – Хотя хочется. Еще немного – и ты меня в ледяную статую бы перекинула!

Я заглянула за его плечо: он не преуменьшал. Вся площадка была покрыта изморозью, а кое-где виднелась ледяная корочка. Вот бы мне так на зачете, но я, как комиссию увижу, – даже воду в стакане заморозить не могу.

Пришлось вылезать на площадку, стряхивать остатки недосыпа и пытаться сосредоточиться. Конечно, к утру и само растает, но вдруг кого-то из соседей на площадку вынесет не по делу… Краткий мысленный призыв к стихии, плавный жест: «от холода в пар» - изморозь и лед стали каплями и начали испаряться.

– А мне, значит, так и наживать себе ангину? – возмутился Веслав.

– Тихо, - буркнула я, приоткрывая дверь. – Проходи. Могу тоже воду испарить, но ощущения будут – будто тебя в микроволновку сунули. Начинать?

– Лучше сделай мне кофе, - отозвался алхимик, скептически оценивая мой халатик.

Опять сюрреализм какой-то начинается.

– Может, еще печеньками угостить? Или оливье замастрячить на скорую руку?

– Я ж не горячую ванну требую и не санаторий, а ты, кстати, меня заморозила!

Идти на кухню не хотелось, но пришлось («Ибо наши стихии – стихии жизни и мира, и мир должен наполнять душу… и ты заморозила его, Вересьева, так что отрабатывай»). Заодно я заварила кофе и себе, но выпить не успела: вдруг оказалось, что мы торопимся. Веслав, попивая кофеек, так и сказал:

– Поторопись. У меня такси у подъезда, и ждать я не буду.

Осталось плюнуть, хлопнуть дверью спальни и по-армейски уложиться в пять минут. После чего демонстративно принять из рук темного чашку, закрыть дверь и выйти на все еще влажную площадку.

– Тебя Знак в квартире подловил? – поинтересовался Веслав, сбегая по ступенькам.

– Ага, прямо в спальне, утром. А тебя раньше, да?

– Угу. Вечером. Черт бы его драл, этот Знак, – такое мне устроил! Стою в лаборатории, дозу отмеряю, и тут он. На стене и на руке. В общем, рука дрогнула. Теперь моей хибаре нужен капремонт.

У подъезда и впрямь ждало такси, причем шофер – не под действием магии, я могла бы поклясться.

– Ты что, нитроглицерин варил? – шепотом удивилась я, впихиваясь на заднее сидение.

– Да нет, эликсир один... давно над ним работаю.

Не хочешь говорить – не надо. Больше я ничего не спрашивала, да и он тоже.

Нет, не могу я нормально с этим темным общаться. Вот съедим вместе пуд соли – если успеем, конечно, – тогда посмотрим.

Ехать нам оказалось по пустынным в четыре ночи улицам не слишком долго, а выходить пришлось на Исаакиевской площали.