Серая мышка для черного волка

— Мне, наверно, тоже надо уходить, — я боялась оставаться с Лихо наедине.

Он не улыбался, как вчера, выглядел хмурым и даже злым.

— Чай с блинами будешь?

— О, нет, спасибо. Я вчера плотно поужинала…

— Сядь, — приказал Нил Ильич, и я скромно присела на ближайший стул, солидный такой тяжеловесный, сразу видно такой выдержит Высшего или Вечного.

Хозяин дома оторвался от своей работы и сходил, налил мне чай в изящную фарфоровую чашечку с нежным розовым рисунком красивых роз. Откинул льняное полотенце, что прикрывало стопку ароматных блинов.

— Нил Ильич, мне идти надо. Криса искать.

— Сам найдёт, сиди на месте, — грубо ответил Лихо, и стал свои ножи распихивать себе за пояс.

Он был прав. Нужно было не метаться по тайге, а сидеть на месте. Место наверняка известное, здесь меня и будет Крис искать. Вот только один на один с Лихо, ну никак не хотелось оставаться.

Я взяла один блинчик. Он был страшно жирным. Нет, салом не пахло, но масло туда шарахнули солидно. Мои мама и бабушка такие никогда не пекли, у нас они были тонкие и на воде.

Одного блина мне хватило. Чай был невероятно вкусным. Думалось, что вода в этом месте — чистые родники. И хорошо заварился на печке. Завтрак проходил в тишине. А потом Нил Ильич поставил два стула перед прихожей с видом на входную дверь.

В гостиной за камином была школьная доска. Там Лихо взял детский мелок и прямо перед стульями на полу нарисовал белую черту, отгородив дом от прихожей. Подумал немного и ещё две начертил, видимо на всякий случай.

— Садись, — приказал он, указав мне на один из стульев.

Я повиновалась. Села на стул, скромно натянув юбку и сложив ладони на колени.

Нил Ильич сел рядом. Нависла неприятная пауза. Я думала о многом. Решила нарушить гнетущую тишину.

— Мы кого-то ждём?

— Да, колдуна, — ответил Лихо, поправил свою повязку на одном глазу. — Ты здесь, чтобы не выкинулась со второго этажа вниз головой.

— Вы думаете, линии на полу защитят от гипноза? — Он же имел в виду, что придёт Злыдень?

— Да, — улыбнулся Нил и стал красивым.

Лучше б они все улыбались, а то так на зверей похожи, что в дрожь иногда кидало.

— Давай поговорим о твоих отношениях с Девять, — внезапно предложил Нил Ильич. — Ты слишком погружена в него, даже ничего не зная о том, с кем спишь.

— Это не ваше дело, — я сохранила улыбку, но тон сменила на поставленный учительский. Лихо был сам педагогом, ему мои жалкие попытки увиливания от разговоров были по боку.

— У его брата Дрёмы были дети от моей жены, — хитро прищурил жёлтый глаз.

— Я знаю, — с готовностью ответила я.

— Марина дочь Кристофора.

Что-то оборвалось внутри меня. Так порвалось, что я чуть не задохнулась. Мой… миленький. Мало того, что любил Алёну, он ещё и спал с ней.

— Дрёма иногда оставлял Алёну, приставляя к ней своего брата близнеца. Алёна типичный сексоголик. Поверь, если она попросит, ей никто из оборотней не откажет, — он продолжал буравить во мне дыры своим единственным глазом. — Ты думаешь, я баба базарная, которая сплетни распространяет. Но я тебе это неспроста говорю.

Я не смогла поддержать разговор, мне хотелось плакать. Казалось, меня предали, уничтожили, размазали по стене.

— Во-первых, это было до того, как Девять встретил истинную пару, — продолжал Нил Ильич. — Будь у Кристофора ты, он бы не согласился даже караулить жену брата, наперёд зная, чем это может закончиться. Во-вторых, ты слишком наивно пылаешь к своему мужу, нужно остыть и смотреть на вещи трезво. Адекватно нужно рассматривать все его действия и учиться рассуждать. В-третьих, однажды чужой мужчина скажет тебе, что муж твой имеет детей на стороне. А ты к такому разговору уже будешь готова.

Я зло посмотрела на него, с трудом сдерживая слёзы.

— И последнее, — вздохнул он. — Это скорее просьба. Стань хорошей матерью сыновьям моей жены, как я стал хорошим отцом дочери твоего мужа. Эта волчья жизнь, дети страдать не должны.

Гоша и Егор. Дети Алёны, которых оставили… на меня оставили. Им я должна буду заменить мать.

— А вы? — предательские слёзы всё-таки потекли. — Как вы живёте, зная, что ваша жена, вспоминая мужа, рыдает?

— Хорошо живу, — зло хмыкнул Нил Ильич. — Это я во всём виноват. Я должен был навести порядок среди оборотней, что живут у людей. Продумывал хитрые схемы. Но не справился, и Алёну потерял. За это пришлось поплатиться глазом и уйти сюда, в тайгу. На моё место встал другой, он то и убил Марко Дрёму. Но тоже до конца не довёл дело. И тогда Альфа приказал выйти из леса Злыдню. Это крайняя мера, это пи*дец, девочка.

Я вздрогнула. Не от мата, а от того, что другого слова к Злыдню не подобрать.

— Он сильно Алию обижал, — тихо сказала я, утирая слёзы.

— У него есть причины…

— Нет таких причин, чтобы вот так с женщиной поступать.

— Рассуждай, — Нил положил ладонь мне на колено, поверх моей руки. — Рассудительность в женщине — одна из главных хороших черт. Что ты знаешь о Злыдне? Что знает о нём рыжая? Только то, что вам наболтали. А я вот что слышал. Злыдень родился в семье любящих родителей, а потом попал в рабство. И жил рабом, пока не обернулся волчонком. А потом мотался по миру, промышляя грабежом и бандитизмом. Попал за Туманную реку. Здесь из него и сделали настоящего бойца. Его посылали к людям, когда уже никто справиться с ситуацией не мог. Да, у него радикальные меры и крайне жестокие. Но ты жива, и я жив только благодаря вмешательству Злыдня в политику оборотней, что живут среди людей. Нас не обнаружили, мы не захватили мир, не вырезали друг другу, благодаря Злыдню.

— А как же пять его истинных пар, которых он убил? — возмутилась я. Моё нутро наотрез отказывалось делать из Злыдня героя.

— Очень сложно любить девушку, когда она не отвечает тебе взаимностью, а от её жизни зависят десятки тысяч других жизней. Это я про первую его пару, которой манипулировали, в конце концов Злыдень просто убил её, чтобы не использовали как оружие против него. Две другие его предали. С изменами с подставами, с жестоким равнодушием. Четвёртая появилась случайно в разгар битвы. Он бы мог потратить время и начать её приручать, но посчитал, что раз они все его предают, раз они все изменщицы, лучше сразу убить и не мучится. Пятая сама покончила собой, когда узнала, что мужчина, ухаживающий за ней, оборотень. А твою рыжую подружку он не смог убить, но и влюбиться себе не позволил, доведя её до ненависти. Хотя дурак он, всё равно влюбился. Надо было сразу убивать.

— Не смейте, оправдывать насильника, — сквозь зубы процедила я. — Можете говорить сколько угодно гадостей про моего Кристофора, но он никогда бы не посмел так поступить с женщиной.

Лихо внимательно меня рассмотрел и кивнул.

— Не всем так везёт, как тебя. Рыжую аж трясло, как ей противен истинный.

Он замер и больше не произнёс ни слова. Я почувствовала физически, что чья-то сила, какие-то неведомые волны прощупывают дом. Дверь впереди жутко скрипнула. Распахнулась. И вошёл Злыдень.

Вот такого встретишь в реальной жизни и подумаешь, что это мужчина твоей мечты. Злыдень был безупречен, за последние сутки даже белые перчатки не испачкал. На лице появилась щетина, но она его совсем не портила, скорее придавала его аристократическому лицу брутальность.

Елеазар вошёл в дом и закрыл за собой дверь, потопал сапогами на коврике у входа, скинув снег. Сделал шаг к вешалке и остановился, глядя себе под ноги, точнее на линии, что нарисовал Нил Ильич прямо на досках пола.