Серая сестра

Яблоко взяла ее пальцы и поцеловала их:

— Ты — моя кровь.

Вокруг них начала расти темнота, тени устремились к Яблоко, сгущаясь вокруг нее.

— Что... ты делаешь? — Гладкий лоб Чайник нахмурился, и ее рука снова опустилась.

— Спасаю тебя, — сказала Яблоко. От усилия призвать так много теней и так быстро ее голос напрягся. Она почувствовала холод в костях, боль в глазах.

— К-как? — Чайник нашла ее глаза. — Нет способа.

— Есть. — Сейчас Яблоко видела Чайник только потому, что темнота была так глубоко в ней. Ночь окутала их обоих, кулак тьмы в глубине леса становился все светлее по мере того, как исчезали его тени. — Я должна толкнуть тебя в тень.

— Нет. — Чайник с трудом покачала головой. — Предок...

— Я должна. Это единственный способ. — Яблоко руками собирала темноту вокруг себя, пока даже для ее ночного зрения руки не стали дырами, вырезанными в ее теле, без глубины и контраста. Ной-гуин толкали лучших из своих убийц в тень, так далеко, насколько их разум мог это вынести. Это сломало некоторые из них. Другие затерялись в темных уголках за миром. Но ценой, которую Чайник боялась заплатить, была ее душа. Церковь учила, что те, кто заходит слишком далеко в тень, никогда не присоединятся к Предку.

— Не надо. — У Чайник не хватило сил снова поднять руки. — Сестра Колесо... говорит, что Предок...

— К черту Колесо и к черту Предка. — Яблоко положила одну руку на грудь Чайник, стоя на коленях над ней, готовая толкнуть. Она взяла рукоять ножа в другую руку. — Ты моя, и я не собираюсь тебя терять. — Она опустила голову, и слезы полились из ее глаз. — Позволь мне это сделать. — Ее губы дрожали, слова вырывались отрывистыми всхлипами. — Пожалуйста.

— Отравительница. — Чайник нашла в себе силы поднять руку, запустив белые пальцы в пламя волос Яблоко. Она задержала ее на мгновение. — Отрави меня.

И Яблоко с криком надавила на нее одной черной ладонью, вложив в нее всю свою силу, а другой вытащила нож ассасин из раны, вытягивая вместе со сталью и кровью черный яд, рожденный тьмой, обитающей между звездами.

2

Два года спустя

— ТЫ ПРИШЛА ВЗЯТЬ стирку? — Высокая девушка, стройная блондинка узким красивым лицом, отошла от кровати и наклонилась, чтобы снять с нее постельное белье. Хихиканье пробежало среди других послушниц, раздевающихся по комнате. Мистический Класс занимал весь второй этаж дормитория, и кровати были свободно расставлены вдоль стен, с письменными столами между ними.

Нону предупредили насчет Джоэли Намсис. Ее семья владела землями на западе и поддерживала тесный союз с Тураном Таксисом.

— Да, — сказала она и быстро шагнула вперед, с хунска-скоростью взяв свернутые в узел простыни. Она вернулась к двери и сбросила узел с лестницы. У нее на спине Кеот задрожал от смеха.

— Итак, какая кровать моя? Или я должна занять любую? — Нона оглядела их лица, дюжину, по-разному удивленных или испуганных, пару даже потрясенных. Из всех послушниц, с которыми Нона училась в Красном Классе, она первой присоединилась к Мистику. Три девушки из ее Серого Класса добрались до Мистика раньше нее: Мэлли, хунска прайм, которая была старостой, занимала кровать рядом с дверью; Алата наблюдала за ней темными глазами из дальнего угла комнаты, ритуальный узор ее шрамов черной паутиной покрывал руки и щеки; и Дарла, которая присоединилась к ним неделю назад, ухмылялась под каштановой копной своих волос: ее размеры заставляла большие кровати Мистика казаться маленькими.

— Ну, это была ошибка, крестьянка. — Джоэли подошла и встала перед Ноной.

— Мы учимся на ошибках, — Нона выжидающе посмотрела через плечо Джоэли на пустую кровать.

— Возможно, мне следует преподать тебе еще один урок. — Джоэли подняла руку, растопырив пальцы. Белая дымка линий заполнила Путь-зрение Ноны. Некоторые говорили, что Джоэли —лучшая нить-работница в монастыре, и после смерти Гессы Нона предположила, что это может быть правдой. Однако использование любого вида Путь-силы вне урока было верным способом разорвать свою спину тростью из металл-ивы, независимо от того, какую фамилию ты носишь.

Нона подняла глаза, встретилась взглядом с зелеными щелочками глаз Джоэли и заговорила со всей искренностью, на которую была способна:

— Я люблю тебя как сестру, и, когда мы умрем, мы будем вместе в Предке, наша кровь смешается. — Тепло разлилось по ее спине, когда Кеот погрузился в ее плоть. Мгновение спустя он уже схватил ее язык. — Но я должна предупредить тебя, сестра, что во мне живет болезнь, и если ты сделаешь себя моим врагом, я разрушу твою жизнь, потому что я рождена войной.

Джоэли уставилась на Нону широко раскрытыми глазами, словно узнавая обещание, а не угрозу. Затем раздался взрыв смеха, чистый и контролируемый, уверенность отодвинула разумный страх.

— Как драматично! «Я рождена войной», — передразнила Джоэли слова Кеота, подчеркнув крестьянской диалект. — Ты родилась в глинобитной хижине в глуши. — Она посмотрела на своих подруг. — Что за странное создание эта послушница. Теперь я понимаю, почему Сестра Очаг так стремилась изгнать ее из своего класса. — Она отвернулась.

Нона воспротивилась, когда Кеот попытался поднять ее руку и схватить девушку за шею. Вместо этого она с рычанием повернулась к пустой кровати, злясь на то, что отвлеклась, позволив Кеоту говорить за нее.

«Я разрушу твою жизнь». Кеот?

Ты должна была позволить мне. Эта сука принесет тебе неприятности.

Нона села на кровать, которую выбрала сама, одну из двух слишком опрятных, чтобы принадлежать кому бы то ни было. Она засунула под письменный стол свою маленькую сумку, в которой находилась, в основном, запасная одежда. Джоэли уже оживленно беседовала с тремя послушницами в другом конце комнаты, смех и взгляды в сторону Ноны подчеркивали их разговор. Четвертая девушка вернулась с лестницы с простынями, которые бросила Нона.

Если ты убьешь одну из них, остальные будут тебя уважать.

Заткнись.

Дверь снова открылась, и вошла Зоул, скрестив руки на сумке, которую она принесла из Серого дормитория. Когда Нона вышла из класса, где Сестра Очаг проверяла ее свидетельства о заслугах, Зоул уже ждала ее за дверью. Они оба кивнули в знак узнавания, но лед-девушка никогда не делилась информацией добровольно.

— Еще одна? — Джоэли жалобно повысила голос.

Лицо Зоул ничего не выражало, темные глаза над широкими скулами внимательно осмотрели комнату. Ее лицо было похоже на маску. Нона могла сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз она видела ее улыбающейся или хмурой.

— Я... — Джоэли, похоже, собиралась выразить свое неудовольствие, но на этот раз известность Зоул затмила ее якобы забытую аристократическую семью. Послушницы поднимались со всех сторон вместе с возбужденным гулом голосов, когда они подходили, чтобы приветствовать Аргату. Нона решила не прикрывать ее, хотя была уверена, что Зоул скорее собьет послушниц с ног, чем станет терпеть их внимание.

Зоул медленно, но уверенно продвигалась к кровати рядом с Ноной, отвечая на вопросы и лесть короткими кивками. В тех редких случаях, когда она отвечала, она произносила только отдельные слова. По большей части «нет». За пределами монастыря все обстояло гораздо хуже. Ее тайна была раскрыта всего через несколько месяцев после того, как они вернулись из похода. Некоторые говорили, что Шерзал сама распространила эту новость, но какой бы ни была правда, вся Истина вскоре шепталась о том, что Зоул — четыре-кровка, о которой говорится в пророчестве Аргаты, что Избранная пришла, чтобы отогнать лед и принести спасение! Вся остальная империя узнала об этом в течение следующего месяца. Пилигримы приходили, чтобы посидеть на страже за колоннами, даже в те дни, когда настоятельница ставила сестру у подножия Виноградной Лестницы, чтобы сказать им, что нет никакой возможности встретиться с Послушницей Зоул.