Сердца Лукоморов

– Ясно, - уважительно кивнул Буян.
– А почему ещё один флаг на корме висит?

– Это Георгиевский кормовой флаг, им боевые корабли награждались. Это - линейный парусный корабль "Азов", он первым был кормовым флагом награждён, за участие в Наваринском сражении. Честь мы отдавали и кораблю, и императору, который на корабле находится.

За поворотом нас ждали две полосатые будки по сторонам посыпанной песком, перемешанным с толчёным кирпичом, плотно утрамбованной дорожки, упиравшейся в запертые высоченные ворота.

С нашей стороны песчаную дорожку перекрывал полосатый шлагбаум, из-за которого вышел офицер в треуголке.

– Здравия желаю!
– вытянулся перед офицером капрал.

– И ты здрав будь, Михеич. Кого это привёл?
– спросил офицер, с брезгливым любопытством рассматривая нас.

– Да вот, - развёл руками, словно извиняясь за нас, капрал.
– Шляются тут всякие. Как мёдом им тут намазано.

– Охота тебе таскать их по Острову?
– зевнул офицер, прикрыв рот ладонью в белой перчатке.
– Утопил бы на месте.

– Не велено, - с сожалением вздохнул капрал.
– Приказано всех задержанных ко Дворцу предъявлять.

Офицер дал сигнал, солдат поднял за веревку шлагбаум. Нас подтолкнули весистые удары прикладов в спину, мы не вошли, а буквально влетели в калиточку рядом с воротами.

Нас оглушил грохот нескольких десятков барабанов, выбивающих дробь. Мы вышли за спины команде барабанщиков, которые увлеченно лупили палочками в свои инструменты.

Перед ними был огромный плац, по которому разворачивались парадным маршем шеренги солдат. По периметру роскошного плаца стояли ровными рядами солдаты в разноцветной форме, сияя штыками. По плацу разносились резкие слова команд, развевались над сомкнутыми рядами разноцветные знамёна.

На противоположном конце плаца, стояла высокая трибуна, украшенная гирляндами живых цветов и веток хвои. На трибуне стояли маленькие фигурки в треуголках с пышными перьями плюмажей, сверкая пуговицами мундиров, начищенных так, что солнечные зайчики, отлетая от этих пуговиц, слепили нас на другом конце площади.

За спиной блестящих военных, мимо которых проходили торжественным маршем войска, возвышался величественный и мрачный Дворец.

Я сразу узнал его. Это было совсем не трудно. Я родился и вырос в Питере. Там поступил учиться в институт физкультуры имени Лесгафта. Только после этого мои родители переехали жить в Москву. Так что Питер я любил и знал хорошо, а Инженерный, или Михайловский, замок, тем более.

Кто в Питере не знает место, где был убит один из самых таинственных царей в русской истории - Павел Первый? Согласно легендам, до сих пор в бесконечных мрачных анфиладах дворца бродит, стуча ботфортами и тростью по начищенному до зеркального блеска паркету тёмных переходов и мрачных огромных зал, тень убиенного императора.

Вот уж никак не ожидал увидеть здесь, на Ведьминых Островах, Михайловский замок. Я вспомнил, что он был построен в Петербурге во время краткого царствования Павла Первого, по проекту великого архитектора Баженова, умершего, не дожив до окончания строительства, которое вёл после его несправедливого отстранения, архитектор Бренна.

Недолго пришлось пожить в замке и его владельцу - императору Павлу.

В марте 1801 года, ночью, в покоях только что выстроенного дворца, его убили заговорщики. С тех пор имя убитого императора наложило тень на дворец, окутало его мрачными легендами, преданиями, слухами и кривотолками.

Над Дворцом тяжело развивались на ветру сразу несколько штандартов с двуглавыми орлами.

– Почему столько Императорских флагов на Дворце?
– спросил я тихо Буяна.

– Это не флаги, - сердито дёрнул щекой, услышав вопрос, капрал Михеич.
– Я говорил, а ты, бестолочь, простых вещей запомнить не можешь: это императорские штандарты!

– Ты сам говорил, что штандарт вывешивают там, где находится император, - удивился я.

– Как говорил так, как оно и есть!
– сухо ответил Михеич.

– Сколько же во дворце императоров?!
– ахнул я.

– Сколько нужно, столько и есть, - нетерпеливо отозвался Михеич. Посчитай штандарты, узнаешь. И не все инператоры здесь. Кто на корабле, кто на прогулке, кто на охоте. Не все инпереаторы парады жалуют.

– Неужели столько царей на Руси поубивали?!
– ахнул я.

– Да уж, - вздохнул печально капрал.
– Почитай ни один государь своей смертью не помер. И чему только вас там, теперешних, обучают? Шагай к домику жёлтому.

Он указал пальцем на маленький домик в углу плаца. От самого домика видна была только красная островерхая черепичная крыша с высокой жёлтой трубой. Всё остальное надёжно скрывал высокий глухой забор с воротами, в которых было квадратное окошко размером с ладонь.

Мы бегом, держась за спинами вытянувшихся во фрунт солдат, поспешили к домику. Капрал стукнул в ворота, окошко приоткрылось, кто-то глянув в него и распахнул ворота, куда нас затолкали ретивые охранники. Ворота захлопнулись, а мы сказались в тесном дворике.

– Принимай, господин сержант Панкрат Матвеевич, арестантов на гауптвахту, - обратился Михеич к рябому большерукому верзиле, с пышными седыми усами и большим красным носом, опиравшемуся на толстую суковатую палку.

– Чего ж не принять?
– вынув изо рта трубку, хмуро посмотрел на нас из-под густых седых бровей неприветливый и мрачный Панкрат Матвеевич.
– На то и гауптвахта, чтоб арестантов принимать.

– Места у тебя хватит? Сумеешь запихнуть этих разбойников?

– На то она и гауптвахта, чтобы в ней всегда места хватало, - всё так же угрюмо отозвался мрачный Панкрат.

– У тебя там народу, наверное, полно?
– хитро глянул на него капрал.

– Ну, поперва, скажем, ежли нужно будет - я их, как сельдей в бочку набью, - пообещал "добрый" Панкрат Матвеевич.
– К тому же нет сейчас никого на гауптвахте.

– Как это так - нет никого?
– удивился капрал.
– Вчера только двенадцать арестантов у тебя под стражей содержалось?!

– Вчера содержалось, - кивнул невозмутимый Матвеевич.

– И куда они подевались?
– спросил капрал.

– Как так - куда?
– зевнул, наскоро перекрестив рот, Панкрат Матвеевич.
– Троих в гвардию забрали, а остальных господа Императоры казнить приказали. Кого колесовали, кого расстреляли, кому голову отрубили.

– Во, слыхали?
– весело ткнул меня в бок капрал, приглашал порадоваться вместе с ним.

Я предусмотрительно промолчал, радоваться почему-то не хотелось.

– Ты их хотя бы по именам переписал?
– спросил хмурый Панкрат Михеича.

– Пустое дело разбойников переписывать, родословную у них спрашивать. Сам знаешь, они все Иванами называются. Пиши, как обычно, Иваны, родства не помнящие.