Сердце Альтиндора. Дилогия

— Отходим, — сказал мне Отец и силой потащил меня вглубь улицы.

Надеюсь, он знает, что делает.

Нам вслед полетели камни, запущенные ворами при помощи примитивных пращ и просто руками. Один из булыжников пролетел мимо моего уха и ударил Шапшена в плечо. Старик споткнулся, но его заботливо подхватил Моус.

— Отходим, отходим! — превозмогая боль, крикнул Отец.

Отступающих было немного — человек пятнадцать. Гораздо больше народу осталось лежать на площади.

А за нами следовали уверенные в скорой победе люди Эльбикара. Он сам шел во главе отряда в полсотни рыл — свирепый, как черт, и страшный как смерть. Его одежда, лицо и руки были густо обагрены кровью, но уже испитого ему было мало: он жаждал еще.

Заметив меня, он оживился, крикнул:

— Эй, трус, куда бежишь? Я все равно выпущу тебе кишки и заставлю сожрать собственную печень.

Я рванулся было к нему, но Шапшен схватил меня за руку и потащил за собой со словами:

— Он свое получит.

В этом я не был уверен. Нищих было слишком мало, чтобы противостоять людям Эльбикара, да и бойцы из оборванцев были не ахти какие. А вскоре оказалось, что мы отступали к крепостной стене, за которой уже скрылось солнце и квартал Проклятых погрузился в сумерки.

Дальше бежать было некуда.

«Что он делает?!»мелькнуло в голове, когда страшный грохот заставил меня обернуться. Подняв облако пыли, поперек улицы упала стена дома, погребя под собой десятка два дружно шагавших за нами воров, и уже накренилась и заваливалась соседняя, грозя похоронить остальных. А из окон домов напротив на головы отставших полетели камни и целые глыбы. На таком расстоянии трудно было промахнуться, и воры посыпались на землю, как горох. Из развалин выскочили защитники квартала Проклятых, среди которых были и женщины, и старики, и даже подростки. То, что им предстояло сделать, было по силам даже им. Едва приметив копошащегося среди обломков вора, они набрасывались на него всем скопом и вершили скорое правосудие.

Дикие нравы…

Я вынужден был отвернутся, чтобы не видеть, как добивают раненых, вымещая на них всю накопившуюся злобу и ненависть.

К нам подскочил один из нищих — радостный, словно выиграл в лотерею, — тыча Шапшену в лицо… голову Эльбикра. Он смотрел на нас сквозь полуприкрытые веки застывшим взглядом, полным разочарования.

Это зрелище стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, и я, оттолкнув от себя ликующего оборванца, размахивающего головой своего врага, бросился обратно по улице, ведущей к вейданским воротам.

Дикари!!!

— Ильс! — окликнул меня Шапшен, но я даже не обернулся.

Мы поговорим еще. Потом.

А сейчас мне хотелось как можно скорее выбраться из этого ада, где победители ничем не отличались от побежденных.

НИЧЕМ!

Но то, что я увидел перед собой, заставило меня резко остановиться.

Среди тел, усыпавших импровизированную площадь, медленно скользила Тень. Склоняясь над очередным умершим, она протягивала к нему руки, и в тот же миг нечто похожее на сизый слегка светящийся дымок, устремлялось от тела к ее пальцам и впитывалось ими, словно вода губкой. Тень довольно урчала и становилась все темнее, обретая определенные четкие очертания. Пока я стоял и смотрел, она окончательно сформировалась в человеческую фигуру. И вот уже среди мертвецов бродит мужчина, закутанный в длиннополый плащ с капюшоном. Камни хрустят под его ногами, а вместо невнятного бормотания до меня доносится непринужденный мотивчик какой-то детской песенки…

Глава 8

Война Мастеров отняла у Халиуса все: детство, родителей, дом. Да и сама жизнь висела на волоске, когда появился ОН.

Халиус до сих пор помнил тот день, когда он, избитый и умирающий от голода, лежал у дороги, а мимо проходило войско, двигавшееся в сторону Сандоры. Среди воинов было много варголезцев. И не только. Рыжими космами крашенных волос выделялись кочевники из Олфирских степей и закованные в тяжелую броню всадники под стягами Норона — извечные враги королевства. Никто из них даже не взглянул в сторону десятилетнего мальчишки, что-то шептавшего разбитыми губами и тянувшего руки в надежде на милосердие. Впрочем, и варголезцам было глубоко наплевать на муки ребенка, которого война сделала бесприютным сиротой.

И только ОН, проезжая мимо, придержал коня, спешился в самую грязь, приложив к носу платок, прошел между разлагавшихся тел порубленных пьяными наемниками беженцев и протянул ему руку помощи. Его прикосновение наполнило тело мальчишки небывалой силой — словно и не было дней и месяцев голода и лишений. Он легко поднялся из грязи, выпученными глазами наблюдая за тем, как затягиваются раны, как бледнеют и исчезают без следа ссадины и синяки.

— Как тебя зовут? — спросил ОН.

— Халиус, господин.

— А это что у тебя? — Сквозь прореху в рубахе ОН увидел амулет на шее мальчика — небольшой цилиндр, увенчанный крохотным фиолетовым камушком.

— Не знаю, господин. Отец… — он едва не расплакался, вспомнив отца, заживо сгоревшего в запертом какими-то негодяями доме. — Это единственное, что осталось у меня в память об отце. Он нашел его в поле, когда пахал землю. Говорил, что оно принесет нам удачу.

Тут он не сдержался и разревелся.

— Не плач, малыш, — ОН погладил парнишку по голове. — Живи и помни обо мне.

После чего он вернулся к скакуну и запрыгнул в седло.

— Господин, господин! — Халиус попытался догнать его, но спасший его человек уже умчался во главу отряда.

— Кто это? — спросил Халиус у проезжавших мимо варголезцев.

— Это, пацан, Великий Шторн. Запомни его, крысеныш, настанет день, и этот человек будет править всем миром.

— Я запомню, — пообещал Халиус и, сунув руку за пазуху, крепко сжал в ладони амулет.

И вдруг он понял, что это и не амулет вовсе, а ключ, открывающий вход в одно из пимперианских подземелий. Более того — мальчик ЗНАЛ, что это за подземелье и где оно находится.

В тот миг он испугался. И лишь спустя некоторое время понял, что Великий Шторн наделил его Даром Познания. Одного прикосновения к тому или иному предмету было достаточно, чтобы понять его суть и природу. Пусть не глубинную, но все же.

Халиус, как и любой другой житель Варголеза, слышал о Шторне Ганеги — цанхи и Великом Мастере. Это именно он победил Вечное Зло, веками таившееся среди Гонготских болот, сняв страшное проклятие, довлевшее над Кудомским лесом. В городах и деревнях, через которые он проходил, его встречали с почестями, достойными великого героя. В народе он пользовался почетом и уважением. Но этого ему показалось мало: он захотел власти — неограниченной и безраздельной. Чтобы продемонстрировать свое могущество, он уничтожил крупный прибрежный город Катлар и всех его жителей. А потом объявил войну всему королевству…

Так говорили люди.

И Халиус верил в это до тех пор, пока сам не повстречался со Шторном. Нет, этот человек не мог быть злым. И все, что о нем говорят — враки! Шторн был единственным, кто протянул ему руку помощи, более того — даровал ему силу ЗНАТЬ и ПОНИМАТЬ. Впрочем… как раз в этом и заключалась причина легкой обиды на Шторна Ганеги. Разве не мог он наделить Халиуса чем-то более полезным? Например, превращать железо в золото. Халиус стал бы самым богатым человеком в мире и больше никогда бы не познал голода. Или научил бы его метать молнии — и тогда мальчик смог бы найти и наказать тех, кто убил его отца. А потом он вступил бы в армию Шторна и помог ему в борьбе с его врагами…