Сердце Альтиндора. Дилогия

Теперь следовало действовать быстро, пока их не заметили духи, расползшиеся по всему кварталу.

Не смотря на то, что этот ритуал был знаком чисто теоретически нынешнему поколению Духоборцев, они действовали слажено и споро. Первым делом следовало оградить место проведения ритуала от посягательств центальской нечисти. Самыми лучшими защитниками испокон веков были Деревянные стражи. Но на их создание и транспортировку у Духоборцев не было времени. Поэтому массивные столбы пришлось заменить их маленькими копиями — небольшими колышками длиной в локоть, увенчанными четырехликим резным изображением Стража. Достав колышки из дорожных мешков, Духоборцы вбили их в брусчатку вдоль границы очищенной территории.

Подготовку ритуала взял на себя Жарэд. Его прикрывали трое помощников. Они приготовили арбалеты и специальные короткие болты, украшенные резной вязью. Впрочем, знаки были не просто украшением. Они не были похожи ни на что другое — даже на пимперианские символы. Никто из последователей традиций предков не знал ни что они обозначают, ни откуда они появились. Одни считали, что это было наследство первых цанхи, другие же полагали, что знаки гораздо древнее, и их создатели жили на территории Варголеза задолго до появления пимперианцев. Так или иначе, но знаки эти были крайне действенны в борьбе с духами и с успехом использовались жителями Кудома для защиты своих жилищ и уничтожения нечисти. Секретами изготовления артефактов на основе загадочных знаков обладали лишь избранные Духоборцы. К сожалению, с появлением Братства таких людей осталось совсем мало, да и те уже доживали свой век.

Жарэд опустился на колени и, достав из мешка шкатулку Эденора, аккуратно поставил ее на землю. Это было временное вместилище для предмета, хранившегося с давних пор в одной из сокровенных рощ Кудомского леса. После того, как старейшины активировали ларец, открыть его мог только Жарэд.

Духоборец опустил руку на оттиск ладони на крышке и спустя пару мгновений она открылась. Жарэд трепетно скатал в сторону бархатное покрывало, укутывавшее артефакт, и, затаив дыхание, взял его в руки.

По форме предмет напоминал большое веретено из неизвестного серебристо-черного металла, сильно утолщенное в середине, и истончавшееся до состояния иглы на обоих концах. Поверхность артефакта оказалась неровной, разбитой на сегменты, каждый из которых был украшен мелкими офаранами и пимперианскими символами.

Обхватив артефакт пальцами одной руки, Жарэд на мгновение задумался, а потом поочередно надавил на лишь ему одному известные символы в порядке, сообщенном ему старейшинами. И тут же почувствовал как завибрировал артефакт в его руках. Жарэд осторожно разжал пальцы, и «веретено» осталось висеть в воздухе, медленно крутясь слева направо.

Духоборцы разошлись в стороны, не сводя глаз с артефакта.

Неожиданно «веретено» «лопнуло», разбежавшись огненными трещинами по граням восьми сегментов. Металлические пластины медленно разлетелись в стороны, продолжая вращаться вокруг сердцевины, представлявшей собой крупный черный кристалл, облаченный в изящную металлическую оплетку, усеянную мелкими офаранами. Они сверкали ярко, но не долго. Исчерпав накопленную энергию, кристаллы начали затухать. Одновременно с этим замедлялось вращение «лепестков-сегментов», пока они совсем не остановились.

Духоборцы посмотрели на Жарэда, и он сдержанно кивнул. Молодые люди приблизились к ближайшим сегментам и, прикоснувшись к ним, легко взяли пластинки в руки. После чего сердцевина мягко опустилась на землю, и офараны окончательно потухли.

Обладатели «лепестков» разбрелись по территории, окружавшей логово Риммера, а Жарэд достал из мешка подставку, похожую на подсвечник, поставил его в центре расчищенного островка и водрузил в кольцо «мертвый» кристалл. Как только «лепестки» будут рассредоточены по территории, останется только напитать офараны Силой, и тогда…

Что случится после этого, не знал ни сам Жарэд, ни направившие его в Сандору старейшины. Пимперианский артефакт передавался из поколения в поколение на протяжении веков, но никто из хранителей так и не решился им воспользоваться. Даже тогда, когда полчища Гонгота, сея смерть, направились на восток, намериваясь пересечь Орик и вторгнуться в Варголез, совет старейшин, большинство в котором в те годы занимали мягкотелые по своей натуре Заклинатели, отказался от его применения, испугавшись неведомых последствий. Уж слишком скудны и противоречивы были сведения об этом артефакте. Неоспоримым было лишь то, что даже во времена Древних не было оружия мощнее и страшнее ЭТОГО, а посему применить его можно было только в исключительном случае. И вот теперь, когда Сандоре, Варголезу и всему миру угрожала смертельная опасность, а совет представляли в большинстве своем Духоборцы, этот момент настал.

Чтобы избежать ненужных трений, старейшины не стали говорить о своем решении Ингусу. И, как вскоре убедился Жарэд, — это было правильное решение. Старик наивно рассчитывал на группу осквернителей могил, отправившуюся в подземелье Древних за мифическим зеркалом Асгира. И при этом настаивал на том, чтобы Духоборцы во главе с Жарэдом Кленовым Листом затаились до поры до времени и обязательно дождались их возвращения. Мол, повелителя центальской нечисти невозможно уничтожить привычными способами…

«Ха! Это мы еще посмотрим!»

Жарэд не собирался прятаться в ожидании кучки авантюристов, которые, к тому же, могли и не вернуться из подземелья. Только полное ничтожество способно усомниться в собственных силах, обладая самым совершенным оружием, доставшимся в наследство от Древних.

Жарэд с нетерпением и напряжением всматривался в развалины, пересчитывая возвращавшихся соратников. Восемь. Все.

Облегченно вздохнув, он занял свое место в кольце Духоборцев, окруживших кристалл на подставке. Трое арбалетчиков и еще двое совсем молодых кудомцев, не принимавших участие в ритуале, должны будут обеспечить безопасность группы на тот случай, если пожалуют духи. Деревянные стражи — хорошая защита против лесных духов, но справятся ли идолы с порождениями Центалы? Если нет, то этим пятерым придется туго, так как остальные не смогут им помочь, пока ритуал не будет завершен, а потом у них просто не останется сил.

Духоборцы опустились на колени, скрестили руки, повернув ладони внутрь, едва касаясь пальцами груди, закрыли глаза, сосредоточились. Дыхание стало глубоким и размеренным, мысли отстраненными и размытыми, помыслы чистыми и полными уверенности.

Глубоко вдохнув, Жарэд «запел». Его голос гортанно завибрировал на одной ноте, растревожил тишину разрушенного и вымершего квартала, отразился от покрывшихся Черной Пагубой стен и эхом вернулся к ритуальному кругу. В тот же миг к «пению» присоединился второй Духоборец, взяв тоном повыше, потом третий, четвертый, пятый… Когда все девять голосов слились воедино, Жарэд замолчал, делая вдох, а потом продолжил, уступив очередь следующему. А сам, сложив ладони лодочкой, оттолкнул от себя скопившуюся на кончиках пальцев Силу, отправив ее к кристаллу на подставке. Один за другим Духоборцы повторили его жест, и, когда последний поделился частичкой Силы, офараны тускло засияли. Но это было только начало. Понадобится немало времени и усилий, прежде чем они засверкают в полную мощь.

Такого пения Сандора еще не слышала. Ритуалы, похожие на этот, проводились в заповедных рощах, далеко от людей, потому как простой смертный не смог бы выдержать колебаний, сотрясавших воздух. Даже у бывалых Духоборцев, пошла носом кровь, но они этого не заметили. Это потом, когда ритуал подойдет к концу, навалится неимоверная усталость, придет опустошенность, вернутся чувства, главенствующую роль среди которых займет боль.

А сейчас они «пели», вытягивая Силу из внешнего пространства, накапливали ее и гнали к кончикам пальцев, а потом отправляли к ненасытным кристаллам-офаранам, становившимся все ярче и ярче. Сконцентрировавшись на ритуале, они утратили связь с реальностью, а потому не заметили, как появились разъяренные центальские духи.