Сердце Альтиндора. Дилогия

Оказавшись под кроной дерева, я перевел дух.

Теперь предельно осторожно. Шаг… Пауза… Еще шаг… Остановка…

Я крался как тень, едва заметно, приближаясь к кустам.

На что я рассчитывал?

Дождаться, пока кошка заснет. Подкрасться как можно ближе и…

Дальше я собирался импровизировать.

Я остановился перед кустами. Едва дыша, протянул руки к ветвям, собираясь раздвинуть их и заглянуть на противоположную сторону холма…

… и в этот самый момент из кустов высунулась большая кошачья голова, скалящая пасть.

Я отреагировал прежде, чем успел испугаться и подумать, а что же, собственно говоря, делать? Просто взял и хлопнул ладонью по кошачьей морде. Я почти уверен, что еще никому и никогда не удавалось отправить здоровую пантеру в нокаут обычной оплеухой. Впрочем, мне тоже не удалось. Она оказалась покрепче, чем престарелый Соггерд. Получив кольцом по чувствительному носу, пантера фыркнула, отпрянула назад, замотала головой. Ее глаза закатились, она шаталась из стороны в сторону, но упрямо отказывалась валиться в обморок.

Я решил действовать, пока кошка не пришла в себя. Сейчас — или никогда! Бросив меч, я рванул через кусты, на ходу взял расстегнутую цепь пальцами за два конца, подскочил к животному и…

Я замешкался всего на секунду, прикидывая, как бы половчее набросить цепь на шею, минуя клацающий капкан зубов. И в этот момент все еще одурманенное магией создание прыгнуло на меня, ударив головой в живот. Я отлетел обратно к кустам, упал на спину, а миг спустя надо мной уже стояла черная пантера, опустив тяжелую лапу мне на грудь.

Ну что, доигрался, юный натуралист, эколог хренов?!

Кошка рванулась к моему горлу и сама угодила в выставленные руки, державшие натянутую цепь. Щелчок застегнувшегося замка прозвучал за мгновение до того, как ее зубы сомкнулись на моей шее. Клыки все же коснулись кожи и слегка сжали кадык, но тут же хватка ослабла. Пантера отпрянула, затрясла головой, чихнула… А потом посмотрела на меня та-а-ак выразительно! Удивление, смешанное с бессильной злобой.

Задние лапы хищника подкосились, пантера уселась на хвост и попыталась содрать амулет задней лапой. Не тут-то было! Цепь прочная, не разорвешь.

Пантера оказалась упрямой, но, в конце концов, поняла, что проиграла. А я победил.

И она жалобно заскулила.

От избытка адреналина меня трясло как в лихорадке. А ведь и правда, эта затея могла плохо кончиться. Но, как говорится: кто не рискует, у того зарплата маленькая.

А у меня теперь был свой собственный пет. Красавец просто! Или красавица?

— Эй, петька, ты кто — мальчик или девочка?

Кошка фыркнула, и отвернула морду.

— Не хочешь разговаривать? Обижаешься? Понимаю, сам чуть было в неволю не попал. Но сейчас другой случай. Мне не нужен раб. Мне нужен друг. Давай дружить?

Я растянулся на траве, глядя на голубое небо. Дрожь постепенно стихала, сердцебиение и дыхание приходили в норму. Рядом со мной сидела пантера и, щурясь, испепеляла меня ненавидящим взглядом.

Окончательно оклемавшись, я уселся и протянул руку к своему питомцу.

— Ну, что, киска, пойдем ловить Хозяина леса?

Пантера оскалилась и глухо зарычала.

Я тут же отдернул руку.

— Ты чего?

Я поднялся на ноги.

Пантера тоже вскочила на лапы.

Мы стояли как в типичном вестерне, друг против друга, напряжены до предела, готовые в любую секунду к действию.

Я отважился на вторую попытку и снова, но на этот раз очень медленно, протянул к пантере руку. Она отстранилась, сделала шаг назад, а потом развернулась и в несколько прыжков оказалась у подножия холма.

— Эй, ты куда? Назад!

Она демонстративно перешла на шаг, гордо удаляясь в сторону леса, и вскоре скрылась в густых зарослях.

Н-да… Облом…

То ли амулет попался бракованный, то ли после Затмения он утратил свою силу. Впрочем, не совсем. Все-таки пантера меня не тронула, хотя и могла. И хотела.

И что теперь делать?

Я не знал. Кошка ушла, Хозяин леса был мне не по зубам, а Полика ждал моего возвращения с сердцем одного из них.

Неудачник…

Согласен.

Я спустился с холма и подошел к тому месту, где оставил свои вещи. Но ни сумки, ни лука, ни ножен там не оказалось. А из соседних кустов доносилось смачное чавканье, и легкий ветерок доносил чесночный запах колбасы.

Моей колбасы.

Это что еще за мурло позарилось на…

Додумать я не успел. Мне в шею вонзилось что-то острое. Я потянулся к ранке, и тут меня повело. Ноги в мгновение стали ватными, перед глазами поплыло, стало тяжело дышать. Я схватился за ворот, да так и рухнул плашмя на землю.

Последнее, что я увидел, была кучка перегноя, бросившаяся мне в лицо…

… Их было… много. Маленькие, ростом чуть больше метра, с пухлыми ручками, короткими ножками и округлыми брюшками. Поголовно лысые, с уродливыми, приплюснутыми и сморщенными мордашками. Верхней одеждой карликам служили накидки из шкур вроде пончо, подпоясанные простой веревкой. Штанов они не носили принципиально. Зато на ногах у них были сандалики из кусков кожи. Они ни секунды не стояли на месте и ни на мгновение не закрывали рты. Голоски у них были писклявые, противные, а речь — быстрая, похожая на бесконечное «Пи-пиу-ти-пу-ти-пати-пути-пу…» Так что не поймешь, о чем они говорили.

Ходлики, одним словом.

Я понял это, когда заметил большой костер, посреди поляны. Карлики ворошили дрова длинными ветками и нетерпеливо ждали, пока те перегорят и превратятся в угли. На которых они собирались запечь большую добычу…

Меня.

Пока я находился в отключке, они, несмотря на свой рост и телосложение, притащили меня в свою деревушку, состоявшую из полусотни шалашей, ютившихся под деревьями вокруг поляны. Раздели донага, даже бинты посрывали, сволочи. А какая-то зараза, содрав на пальце кожу, присвоила мой перстень. После чего меня связали и оставили лежать на плетеной циновке в тенечке.

Вырубили они меня при помощи духовой трубки, какую носил с собой всякий уважающий себя ходлик. Это была обычная бамбуковая палка длиной сантиметров тридцать, которая стреляла шестисантиметровыми шипами. Простое, но очень эффективное оружие, особенно, если шипы обработаны какой-то отравой, отключающей крупную добычу за пять-десять секунд. Когда я пришел в себя, долго не мог сообразить — кто я и где я. Кроме того, перед глазами плыло, а тело отказывалось подчиняться. Минут через десять стало легче, но слабость не отступала, картинка до сих пор была мутной, а мысли путаными.