Сердце ангела

– Не нужно оружия.

В голосе было столько власти, что Барни вложил тесак в ножны и только затем осознал, что выполнил чужой приказ. Он мигом набычился, вновь схватился за клинок, и вновь его остановил голос неизвестного:

– Не нужно. Я не причиню вреда.

Цепь «тайных» распалась, и перед Барни очутился высокий, мощного сложения парень в простоватой одежде. И с полузакрытыми глазами. Именно этот человек был в тот день в трактире. Именно его имя Гангель выдохнул с удивившей Барни ненавистью – Бельджер.

– Возвращайся к хозяину, – тихо сказал он. – Передай ему… Пусть отдаст золото. Иначе будет как в Лирне. Хуже, чем в Лирне. Барон поймет.

Барни пожал плечами. Бароном его хозяина не называли много лет. Робинс даже поскреб затылок, вспоминая, когда же он слышал его вообще. По всему выходило, что в первый и последний раз Барни услышал его от самого Гангеля лет эдак десять назад, как раз в первую их встречу…

В то время у него была своя банда. Маленькая, всего из трех парней. Обходились без атаманства – все-таки все были беженцами из одной деревни, так что хорошо знали и понимали друг дружку. Разве что чаще прислушивались к Барни, как самому крупному и сильному.

Разбойничали они в окрестностях Уормса около месяца. И довольно удачно. Во всяком случае по сравнению с прежней, крестьянской жизнью их нынешняя казалась настоящей сказкой – пили и ели от пуза, покупали девок, оружие, – драгоценные цацки.

Разбойничали до того дня, пока не наткнулись на одинокого всадника. Изможденного, с изрезанным шрамами лицом, в истрепанном платье, с одной шпажкой. Опасным противником он ничуть не выглядел, и банда решилась.

Незнакомец убил двоих друзей Барни за считаные секунды. Почему он не убил его, Барни не мог понять до сих пор. Но – не убил. Больше того, предложил работать на него. Барни не особо раздумывал. Да и легко ли раздумывать со шпагой у горла?

Именно тогда барон Фалькенштейн и назвался своим настоящим именем и титулом. После чего велел забыть о нем навсегда. Под страхом смерти.

– Ты понял меня? – прервал воспоминания Барни рокочущий голос.

– Понял, – хмуро отозвался Барни.

Он с неприязнью оглядел фигуру Бельджера с головы до пят. Тот вроде был и не выше Барни, и не шире его в плечах, но что-то в нем было такое, отчего у Барни не было ни малейшего желания мериться с ним силой. Барни просто знал, чуял – Бельджер неизмеримо сильнее.

Да и его подручные… Эти странные типы в плащах. Они показались Барни бездушными куклами. Словно марионетки в руках опытного кукловода. Бельджера. Оттого ли, что Барни не видел их лиц, скрытых под шляпами и воротниками? Или оттого, что никто из них и словечка не вымолвил? Барни не знал, да и не особо задумывался над этим. Мало ли чего привидится в темноте…

– Поспеши. Я буду ждать у входа.

«Тайные» освободили дорогу, и Барни направился в трактир, терзаясь смутными подозрениями, что ничем хорошим визит Бельджера не закончится.

В алькове Гангеля по обыкновению горела одна-единственная свеча. Толстая, оплывшая, похожая на бочонок с вином. Барни ощутил сильнейшее желание выпить. Причем очень много, так чтобы напрочь забыть про этого…

– Чего тебе?

Барни вздохнул. Вряд ли его ждет выпивка в ближайшее время.

– Босс, там один человек пришел.

Гангель приподнял бровь:

– И что?

– Вас спрашивает.

– И что?

– Но это тот… Который был с «тайными». Ну здоровяк, который под мастерового косит, хотя рожа у него… У наших и то попроще. И жмурится все время.

Гангель вскочил с места, огонек свечи встревоженно трепыхнулся.

– Где он?

– У порога стоит. Вежливый такой. Говорит, скажи хозяину – пусть, дескать, золотишко отдаст, тогда, стало быть, по-доброму разойдемся. А нет, так, говорит, будет как в Лирне. Еще говорит, что вы поймете его, ну насчет столицы-то.

– Идем со мной.

Гангель рванул в сторону ковер на стене и по узкой винтовой лестнице взлетел на второй этаж. Не зажигая света, прокрался к окну, осторожно выглянул. Там, у дверей трактира, хорошо видный в свете фонаря, стоял Бельджер. В отдалении, держась в тени, чернели знакомые фигуры в плащах.

– Ублюдок! – прошипел Гангель. – Как же ты тогда выжил, ублюдок? Не понимаю…

– Что делать, босс? – напомнил о себе Барни.

– Сколько бойцов здесь?

– Десяток наберется. Я их уже предупредил. Только если с ним та дюжина чертей, они ведь поломают наших опять, – вздохнул он.

Бесшумно ступая, Гангель подошел к шкафу, рассовал по карманам кошельки с деньгами, под плащ запихнул нечто продолговатое, завернутое в кусок ткани. Затем повернулся к Барни.

– Заблокируйте двери и окна столами и стульями. Держитесь сколько можете. Сам в бой не вмешивайся. Следи из моей комнатушки. Как начнут наши ломаться, уходи через крышу. – Гангель кивнул в дальний конец комнаты, там стояла лестница, над которой зияло отверстие люка. – Люк закроешь на железный засов. Встретимся сам знаешь где.

Барни кивнул.

– А золото как же?

Гангель криво усмехнулся:

– Жаль, не успели перепрятать. Впрочем, мы свое еще возьмем. И вот еще что – не вздумай встать на пути у этого…

Он ткнул пальцем в сторону окна. Мгновение помедлил и выглянул на улицу еще раз. В ту же самую секунду Бельджер поднял голову и открыл глаза. Гангель с трудом подавил крик. Глазницы Бельджера отливали белизной.

– Что за дьявольские бельмы?.. – пробормотал Гангель.

Бельджер улыбнулся, и Гангель похолодел. «Тайный» увидел его. Несмотря на свои сплошные бельмы, несмотря на ночь и затемненные стекла, Бельджер видел его!

– Чтоб ты сдох! – Гангель отскочил от окна и ринулся к лестнице на чердак. – Барни, продержитесь сколько сможете! – бросил он на ходу.

– Да, босс.

Охранник метнулся вниз. Но было уже поздно. В зале царил полный кавардак. Выломав запертую дверь и ставни на окнах, в зал просачивались «тайные». Бандиты сражались отчаянно. Это были отборные бойцы Гангеля Муна, и они уступали не так быстро, как в «Золотом руне». Но все же уступали. Мало-помалу. Шаг за шагом.

В прошлый раз Барни почти сразу последовал за боссом, так что немногое успел увидеть. Но сейчас, наблюдая из-за папоротника, он то и дело качал головой. «Тайные» действовали поразительно быстро и ловко. Их короткие клинки так и сверкали. На каждый бандитский взмах они отвечали дюжиной своих, и харчевню то и дело оглашали вопли раненых. По обыкновению «тайные» наносили множество неопасных, но болезненных ран, и бандиты один за другим выходили из строя. Кто слабел от потери крови, кто корчился от болевого шока, кого оглушали.

Это сражение даже звучало непривычно. Треск мебели. Звон бьющейся посуды. Вопли и ругань бандитов. А вот железо почти не звенело. Клинки «тайных» редко встречались с мечами и броней бандитов. «Тайные» предпочитали уворачиваться и наносить удары строго в уязвимые места.

Не сражался только Бельджер. Скрестив на груди руки и смежив веки, он стоял у входа, прислонившись к стене. Он напоминал задремавшего стража. Но Барни чуял – этот отслеживает все, что происходит. В какой-то миг даже показалось, что Бельджер смотрит прямо на него. Сквозь прикрытые веки, сквозь заросли папоротника… Барни помотал головой, отгоняя дурацкие страхи. Они с Гангелем проверяли десятки раз – из зала никак нельзя было увидеть вход.