Сердце беглеца

Когда Рэйчел проходила мимо, направляясь к стойке, чтобы нарезать яблоки для пирога, рука Тайри потянулась к ней и слегка коснулась ее руки. Его прикосновение было как удар электрического тока.

– Не знаю, что мы будем делать, когда придет весна, – тем временем говорил ее отец. – Я порядочно задолжал Морту Уокеру. Я собирался выплатить ему долг, продав на следующий год телят, но теперь… – Хэллоран пожал плечами и уставился в окно. Лоб его избороздили морщины. Если Лью Харрис из Скотоводческого банка не согласится на продление ссуды, им придется продать ранчо, чтобы выплатить деньги по закладной. А здесь похоронена Эллен! И Томми тоже. Корни Рэйчел были здесь, в этой земле. Это был единственный дом, который она знала в жизни. Они не могут уехать отсюда. Они просто не могут этого сделать.

Хэллоран что-то пробормотал о том, что ему надо пойти проведать лошадей, и вышел из дома. Шаги его были тяжелы. Так же как и его мысли.

Рэйчел изо всех сил сосредоточилась на начинке для пирога и тесте, которое смешивала в миске. Но ей мешал взгляд Тайри, который она чувствовала спиной, и то, что они оказались одни в доме. Только что она желала, чтобы он оставался здесь, и радовалась его присутствию, сейчас же хотела только, чтобы он уехал как можно скорее и вся эта мука кончилась.

Она услышала скрип стула, и руки ее задрожали. Тайри стоял у нее за спиной. Она чувствовала это, и внезапно тело ее сковало напряжение: она ждала, что он обнимет ее. Но этого не произошло.

Она резко обернулась. Его желтые кошачьи глаза удерживали ее взгляд, они были полны желания, и Рэйчел почувствовала, что ее колени вот-вот подогнутся. А он протянул руку и дотронулся до нее. И вновь ее охватила паника: она знала, что не в силах противиться ему. Она почувствовала, что ступни ее будто приросли к полу, и качнулась к нему, не в силах укротить мощный порыв своего сердца.

Поцелуй Тайри был нежным, руки его слегка касались ее плеч, когда он легонько потянул ее к себе. Казалось, время остановилось, и Рэйчел хотелось еще растянуть это мгновение, хотелось оставаться в его объятиях навсегда.

Чертыхнувшись, Тайри отвернулся, отошел к задней двери и вышел. Рэйчел провожала его взглядом, не в силах вымолвить ни слова, потом опомнилась и выбежала за ним следом, выкрикивая его имя.

Тайри подождал, пока она поравняется с ним. Тогда он повернулся к ней, и лицо его было холодным.

– Я люблю вас, – стремительно выпалила Рэйчел. – Пожалуйста, не возвращайтесь к Аннабелле.

– Не тратьте свою любовь на меня, Рэйчел, – резко перебил ее Тайри. – Я ее не стою.

– Стоите!

– Нет. Я именно такой, каким вы меня считали с самого начала, когда я только здесь появился.

– Не верю этому. Больше не верю.

– Но тогда-то верили.

– Пожалуйста, останьтесь, Тайри! Я сделаю вас счастливым. Я буду жить ради вас и умру за вас. Только не уезжайте!

– Рэйчел, я…

Он тихонько чертыхнулся. Любовь, светившаяся в ее глазах, согревала его, проникала в его душу до самого дна, как лучи летнего солнца. Рэйчел походила сейчас на ребенка, который верит, что если очень сильно чего-нибудь пожелает, то случится чудо и он получит это.

Тайри смотрел в ее умоляющее лицо. Он не собирался заниматься с ней любовью. Он хотел только увидеть ее, убедиться, что она и ее отец живы и здоровы. Даже когда в первый раз поцеловал ее вечером, не ожидал ничего, но она была полна страсти, ее руки обвились вокруг его шеи. То, что случилось в ту ночь, а затем и в следующую, тогда казалось правильным, естественным и неизбежным. Но теперь, когда он должен был вернуться к Аннабелле, все происшедшее представлялось ошибкой.

Чувствуя себя презреннейшим из негодяев, Тайри отвернулся и поспешил к конюшням. Рэйчел за ним не последовала.

Когда Аннабелле стало известно, где Тайри пережидал бурю, она пришла в ярость. Она бушевала три дня, называя его такими словами, которых порядочным женщинам и знать-то не положено, не говоря уж о том, чтобы произносить их вслух. Тайри дал ей возможность излить свой гнев, пока она не выпустила весь пар.

Утром четвертого дня он сказал ей:

– Я еду в город. Тебе что-нибудь нужно?

– В город? – подозрительно осведомилась Аннабелла. – Зачем?

– Не думаю, чтобы тебя касалось, как я провожу свой досуг, – ухмыляясь, процедил Тайри, отчего в глазах ее снова вспыхнул гнев.

– Ну, тут-то ты заблуждаешься, – вскричала Аннабелла. – У тебя не может быть никакого досуга. Я купила все твое время, стрелок. И заплатила за него. Не забывай об этом.

– Ладно, – пробормотал Тайри, смущенный ее правотой. – Я рано вернусь.

Морт Уокер был маленьким человечком с румяным лицом, круглыми голубыми глазами и бачками табачного цвета. Он бросил на Тайри подозрительный взгляд, но тот вложил ему в пухлую маленькую ручку пачку купюр и попросил считать, что долг Джона Хэллорана выплачен полностью, а также помалкивать, откуда взялись деньги.

– Да, мистер Тайри, – согласился Уокер смиренно. – Я не стану с вами ссориться.

– Мы и не поссоримся, пока ты будешь держать язык за зубами.

Лью Харрис, напротив, был высоким и полным чувства собственного достоинства джентльменом с гривой серебряных волос и глазами цвета олова. Он с готовностью принял от Тайри в счет долга Хэллорана, но запротестовал, когда Тайри предложил ему хранить в тайне их источник и не упоминать его имени.

– Мне придется как-то объяснить мистеру Хэллорану, откуда деньги, – с жаром возразил Харрис.

– Можете сказать ему что угодно, – ответил Тайри с кривой усмешкой. – Все, кроме правды.

– Но не потребуете же вы, чтобы я лгал? – вспыхнул возмущенный Харрис.

– Меня это не касается, – предупредил Тайри. – Главное, чтобы Хэллоран не знал, откуда взялись деньги. А если он все-таки дознается, я к вам вернусь.

Угроза Тайри вернуться произвела надлежащее действие.

– Хорошо, – кротко согласился Харрис. – Я что-нибудь придумаю.

Удовлетворенный своими успехами, Тайри заглянул в салун «У Баушер» и скоротал там остаток дня. Он знал, что Аннабелла впадет в ярость и устроит скандал, если узнает, кто помог Хэллорану, но ему было все равно. Аннабелле очень шло, когда она бесновалась. Вероятно, потому она и устраивала скандалы так часто.

Он вернулся на ранчо после полуночи. В комнате Аннабеллы горел свет, и он вошел к ней без стука, собираясь отдать полученную для нее в городе почту. Увидев вынырнувшую из-под одеяла рыжую голову Моргана Ярнелла и его лицо, хранившее овечье и вместе с тем самодовольное выражение, он усмехнулся.

– Прошу прощения, – пробормотал Тайри. Он подавил желание расхохотаться, пятясь вышел и закрыл за собой дверь.

Ранним утром следующего дня к нему подошел Ярнелл с самодовольной улыбкой на красивом молодом лице. В его глубоко посаженных карих глазах Тайри прочел вызов.