Сердце бездны

Командор не чувствовала, как по ее телу проходили конвульсии, от которых ломались самые тонкие псевдокости. Слизь медленно съедала искусственные руки вот уже от кистей остался один скелет. Он был очень тонким, детским. И продолжал втягивать слизь, которая его разрушала. Озр казалось, что по лицу текут слезы — как когда-то в далеком детстве, в закоулке орущего, мертвого мегаполиса. Здесь больше не было Командора Дальнего Десанта. Не было правил касты. Не было желания отомстить, смыть позор. Только беспомощные, объеденные руки на слизи. Только усыхающее от напряжения тело. Озр дергалась, как под ударами электротока. И втягивала слизь. Уже просто для того, чтобы ТОМУ было хоть чуть-чуть труднее победить даже одного человека. Если бы Озр внезапно выдернули из этой ситуации, она немедленно попыталась бы принять наиболее самоуверенный вид, прятала бы за спину изъеденные кисти и рассуждала бы о чести Десантника… Но рядом не было никого. Только слизь. И Озр тянула ее, сама становясь все уменьшающимся, уменьшающимся комочком боли. Комочком, где, кроме боли, могла уместиться только одна нелогичная, нелепая мысль: чтобы никому никогда больше не было так плохо, так больно, как ей…

Сколько часов прошло? Озр внезапно поняла, что уже какое-то время (или нет, все случилось прямо сейчас?) ничего не может втянуть руками. Судороги рвали ее тело в разные стороны, подбрасывали в воздух. Но они хотя бы стали ощущаться. Озр упала лицом вверх и поняла, что по своей воле не может переместить ни руки, ни ноги даже на миллиметр. Но попыталась это сделать конечно же, бесполезно. Тогда она открыл глаза, чтобы последний раз посмотреть на небо. Но над ней, вокруг нее была одна чернота.

Она ослепла.

Соленые, редкие капли текли по горячим щекам, запавшим совсем как у человека. И медленно испарялись на солнце.

Хотя она не могла плакать — у нее не было нужных желез.

И кто-то положил теплую руку на ее обжигающий, но мерзнущий лоб.

— Ты победила, Озр.

— Я проиграла. Я отдала все, что было у меня. — Это был не шепот, а усталая, слабая мысль.

— Неправда. — Рука, похожая на неведомую координаторцу материнскую, погладила ее по щекам, утирая слезы. И сейчас, так близко от смерти, было можно все — даже принять чужую ласку, сочувствие. Не было ни стыда, ни унижения словно все прошлое ушло в невообразимую даль, и все его требования, понятия оказались лишь правилами отшумевшей, нелепой игры.

— Он врал, что я была его?

— Да.

— Честно?

— Честно.

Озр улыбнулась. Невидимая добрая рука опять лежала у нее на лбу. Озр из последних, неизвестно каких сил постаралась поймать эту руку — и та помогла ей сделать это. Положила ее себе на глаза — вернее, рука, поняв это желание, сама легла туда. И ответом на угаданный, последний вопрос Озр прозвучали слова:

— Он не хозяин мира.

Командор улыбалась странно побелевшими губами. Они казались такими же ненатуральными, как и все ее лицо — лоскутная маска из снежно-белой кожи и черного «мяса».

Озр успела подумать, как отчаянно ей хочется быть рядом с этим человеком.

И умерла, застыла. Маленькая, как земной подросток. Исхудавшая так, что синтетическая кожа прилипала к искусственным костям. С объеденными по локоть руками, с полурастворившимися костями пальцев.

Высокая фигура в снежно-белом комбинезоне, склонившаяся над ней, исчезла словно растворилась в сиянии солнца, слилась с ним.

Рядом с Озр было очень мелкое — не глубже полуметра — ложе идеально круглого озерца трех метров в диаметре. Озерца, недавно казавшегося океаном. Одного из резервуаров силы Того.

— Она мертва?

Спутник кивнул. Артур сжал кулаки. Хотел посмотреть на горизонт — и встретился с чужими глазами: человек внезапно переместился так, что оказался лицом к лицу с капитаном.

— Вы можете оживить ее?

Тот качнул головой:

— Это не нужно, поверь. Смерть не так страшна, как вы думаете. И…

В последнее утверждение Артур не поверил, но решил, что спорить с этим существом бесполезно. Он опустился на корточки, погладил искусственные волосы. Только сейчас он начал испытывать к Командору какие-то другие чувства — кроме отстраненного уважения. Эта смерть, это выражение мертвого лица внезапно приблизили его к Озр. Барьеры, разделявшие их, вдруг оказались несущественными.

Артур с ненавистью глянул на ноги незнакомца. И не видел, как беззвучно двигаются губы того.

Одно из неудобств подобных проекций: мозг человека селектирует поступающую ему информацию по своему произволу. Истомин не желал слышать — и не мог услышать.

Но если здесь будет не проекция, а более полный вариант Старшего, человек погибнет.

Капитан наконец разогнулся, сказал, глядя куда-то мимо собеседника:

— И что дальше?

— Пора на «Дальний». Я хотел сказать, что смерть….

И снова — беззвучно шевелящиеся губы. Артур в бешенстве отвернулся, сжимая кулаки. Его охватило огромное, невероятное желание бить морду этого надменного, неблагодарного существа. Просто так, со своей высоты, отказывающему другому в жизни.

И незнакомец знал, что о нем думает человек…

Глава 9. Дорога домой

Артуру казалось, что он спит. На планетолет он попал, не сделав ни шага. Едва он собрался сказать какую-то гадость человеку в белом, как они внезапно оказались в ходовой рубке — среди безлюдья, холодного, твердого металла, мягкого пластика, спящих экранов…

И тут же одновременно случились два события: гость пропал, а все пульты ожили. В том числе и датчики контроля за каютами.

Истомин в дебильной надежде посмотрел на них. Весь экипаж был на местах и спал. В том числе Инга Петере.

Корабль медленно, без намека на неизбежные перегрузки, поднимался через атмосферу Планеты Врат. В голове Артура раздался голос пропавшего человека… вернее, псевдочеловека:

— Рабочая информация. Тело Петере — муляж. Вашей науке пока не под силу определить, почему оно не жило и никогда не смогло бы жить. В нем не соблюдены некоторые нюансы… — Период молчания (это ненавидящий, усталый Артур разорвал контакт), потом глухое возобновление (это ответ на появившийся, но невысказанный вопрос-ужас Артура): — Тебе не придется лежать в психбольнице. «Дальний» появится в Солнечной системе через две минуты после своего исчезновения и, разумеется, сохранит первоначальную трассу. Далее. Здесь все вы были под очень мощным, разрушающим психовоздействием. Если его не заблокировать, то личности пострадавших людей разрушатся. От этого застрахован только ты один — потому что сумел войти в прямой контакт с нами. Единственное, что можно сделать для остальных, — это полностью заблокировать им всю эту зону. Что приведет к утрате памяти о межзвездном перелете. Мы это и сделаем.

Артур не разорвал контакт со Старшими лишь потому, что не знал о такой возможности. И считал его полностью их инициативой.

Раздался тихий, знакомый свисток сработавшей рации. От него Артур подскочил в кресле настолько, насколько позволили ремни. (Он вдруг оказался пристегнут ими, как и положено по уставу вахты.)

Экраны показывали знакомые созвездия. И на борт поступила рутинная радиограмма с Земли — очередной прогноз метеорной обстановки. Он поставляется каждому планетолету ровно раз в сутки… И в конце прогноза шла уже обычная для «Дальнего» пометка: «Данные неполны, так как Ваш планетолет летит в малоисследованной части пространства».

Все. Прилетели…

Но это было далеко не все. Вскоре, с наступлением корабельного утра, начался истинный ад. Медик-1 обнаружил, что Инга Петере мертва. Диагноз был поставлен быстро: при опытах над морскими свинками медик-2 допустила небрежность и, видимо, сама этого не заметив, чуть порезалась скальпелем, смоченным в гадости с непроизносимым латино-английским названием. Меры приняты не были, и паралич сердца наступил через три с небольшим часа.

Нина никогда не убегала в чужие горы.