Сердце бездны

Проверку ходового компьютера придется проводить при помощи других компьютеров — а они объединены в сеть. То есть любое тестирование на корабле априори не может быть стопроцентно надежным. Правда, общие, глобальные сбои немалая редкость, но половина погибших планетолетов — именно их жертвы. Уж если случилось что-то подобное — это финал. Экипажу не помогут никакие чудеса знания и героизма. Слишком сложны программы — тысяч людей не хватит, чтоб разобраться в них вручную…

Но земляне пока не привыкли к размышлениям о своей немного странной роли правителя, полностью контролируемого собственными слугами.

ПОКА не привыкли.

А Серж вообще выпорхнул из рубки веселеньким. Компьютерный бунт? Оставим сказочки детям. А диверсантов — писателям. С ним, Сержем, так хорошо знающим машины (конечно, настолько хорошо, насколько может человек), беды не будет. Ну да, базовые программы для них он писать не в состоянии — без огромных космодромных компьютеров на это никто не способен. И что?

Не было в его личном опыте серьезных неприятностей от техники. А чужой пример всегда неубедителен. Коварные замыслы машин… О, как будут глядеть девушки! И приятелям недурно рассказать — одновременно жуя вкусную котлетку.

Так выглядела сцена действия, видимая разным человеческим глазам, но не соединяемая ими в одно целое. А за кулисами… За кулисами скрывалась полная глупость. По крайней мере XXIII век именно так называл все сорта сил, в сферу которых попал «Дальний».

Но силы действовали — не реагируя ни на убеждения масс, ни на теории ученых.

Силы действовали…

Два часа ночи. Артур проснулся час назад и уже чуть не провертел ворсистый пластик койки. Наконец встал, сам не зная зачем, надел комбинезон. Подошел к панели с датчиками.

На «Дальнем» существовали образцовый порядок и покой.

Но какая-то сила волокла капитана в коридор. Что-то подобное было с ним было в детстве — когда мать разбилась на флаере, и он, мальчишка, еще ничего не знал, но почему-то рвался куда-то бежать…

Пустые коридоры. Тишина. Истомин шел туда, куда несли ноги. Подошвы мягко приклеивались к полу и так же мягко отклеивались. Сейчас, в пассивной фазе разгона, на корабле была небольшая тяжесть — но тело все равно легкое, как в дурном сне.

Нет, сейчас все совсем не так, как тогда, — в детстве все было по-другому. Нет того инфернального, непередаваемого ужаса, а просто что-то тянет, тащит за собой, и ноги… ноги идут явно к двигателям.

По позвоночнику прочертила ледяная игла. Это уже из-за направления путешествия. Теперь капитан и сам заторопился вперед — боясь, что его ведет предчувствие. Он вполне допускал, что подсознание иногда может обработать некий объем информации и выдать результат через эмоции — например, через желание.

Вот и последняя развилка коридора. Взгляд направо — там склады оборудования и запчастей. Взгляд налево… Артуру показалось, что в этом проходе, выкрашенном в отупляюще яркий алый цвет, мелькнула человеческая фигура.

Бросок в этот переход, ведущий к галерее сообщения с двигателями. Металлическая труба освещена частыми, мигающими бордовыми огнями. Их отражения сверкают в краске стен. «Хулиганье! Кто развлекается?!» Капитан мчался и предвкушал, как догоняет этого некто и хорошенько его бьет. Желание мордобоя было огромным, неконтролируемым. Артур на миг испугался его, но потом заставил себя на бегу расхохотаться: «Нервы! Я психую, почти все время втихаря психую. Отсюда глупые мысли».

Он продолжал нестись вперед. Все же за двигатели страшновато всегда — не только сейчас, а и тогда, когда на корабле все в порядке.

У комингса галереи сообщения явственно мелькнула чья-то спина. И Артур был готов поклясться, что это не тот человек, которого он заметил в первый раз.

Положение ухудшалось. Капитан приостановился, пытаясь сообразить хоть что-то. Голова работала непривычно плохо.

Его сильно толкнули сзади. Он обернулся.

Пустота. До самого изгиба коридора-трубы — красный свет и красная краска на металле.

Рот стал сухим. Артур рефлекторно попытался шагнуть назад, к центру планетолета — и уперся в невидимое.

Он шагнул к двигателям. Нормально. Попытался вернуться на старое место — и опять уткнулся в стену: идиотскую, невозможную, но эффективную. И последовавшую за ним.

Оставалось стоять или идти к двигателям. К двигателям. Страх за них снова хлынул в сознание — словно кто-то залил в человеческий мозг конкретно эту эмоцию. И капитан снова побежал. Ужас — сзади и впереди. Но впереди — сильнее.

Сама галерея сообщения освещена нормально, по-солнечному. И — пуста. Артур остановился.

Через каждые два метра на стенах лениво мигают табло с цифрами показывают уровень радиации. Он нормален, чуть выше привычного фона, но в сравнительно безопасных пределах. Для работ при нем не положен даже скафандр.

И вдруг вся спокойная умиротворяющая сцена резко изменилась. По металлу, по воздуху прошла конвульсия — словно сверху вниз пронесся клок раскаленного газа. И…

На стенах бегали несимпатичные, свинцово-фиолетовые всплески мерцания. Откуда-то появилась толпа медленно идущих людей в серо-синих хламидах до пола. Заклубился бесцветный, не ощущаемый кожей туман.

Страх за двигатели разом исчез — не вынес этого «пейзажа». Артур, смутно сознавая, что с его мозгом творится неладное, помотал головой, глянул назад.

Там была точно такая же толпа. И у всех в ней — нет лиц. Просто овалы из шершавой, испещренной чудовищными порами кожи.

«Бред…» — Капитан, не понимая, что делает, протянул руку к одной из фигур, коснулся чего-то липкого, теплого, но не остающегося на пальцах. Посмотрел на свою руку, на безликого человека.

Вернуться назад не удастся. Впереди — двигатели. Может, эти существа и не причинили им вреда, но… «О чем я думаю? А, тогда на «Титане» Валера говорил, что… Или Боб?.. Если увидишь летящую кошку, поверь глазам, а не общим мнениям — так кто-то писал?.. А вчерашний суп был…»

В голове — туман. То, что что-то неладно и с мышлением, и с психикой, совсем не тревожит, хотя и неприятно. Потом Артур понял, что вот-вот сядет на пол и истерически расхохочется. А откуда-то снаружи в мысли просачивался приказ идти вперед. Но разладившийся мозг уже не мог выполнять команды так послушно, как до этого. Артур двинулся дальше — но вяло, больше занятый собой, а не окружающим.

Высокие фигуры упруго, монотонно качались. Тишина. На стенах — какие-то беловатые, поблескивающие барельефы перекошенных лиц. Мертвых лиц… Толпа становится все плотнее и плотнее… Липкие фигуры все время касаются Артура. Они стали идентичны ему… Но это не важно. Так же как и то, что он, Артур, уничтожил бы «Дальний» — если б добрался до двигателей. Да, именно так: добежал бы, боясь взрыва, а потом бы взорвал. Просто не смог бы не сделать этого.