Сердце даэдра

бесполезно — Эштону в бою один на один она не соперница. Подготовить список претензий? Тоже бессмысленно: обретя свободу, дремора вряд ли вообще захочет с ней разговаривать. Если это, конечно, все еще будет именно тот дремора, которого она знала.

Платформу кузницы окутал черный с едва заметной синевой свет. Тело Эштона, лежавшее на столе, мгновенно истлело, на деревянные доски с грохотом упали элементы брони. Из темного кокона выступил дремора. Залюбовавшись серым жилистым телом и искрящимися весельем глазами, Алисия не сразу заметила, что тот, кто стоял теперь посреди платформы кузницы и растерянно оглядывался, совершенно обнажен. И тело его, кроме серости кожи и вязи татуировок, ничем не отличалось от тела обыкновенного мужчины. Впрочем, тел разной степени свежести колдунья видела в жизни уже предостаточно, поэтому и не подумала смущаться. Как и тот, кого она только что создала.

— О, ты все-таки решилась, — констатировал Эштон, убедившись, что стоит в кузнице атронахов. В первые несколько мгновений он поверить не мог своему счастью: неужели получилось? Неужели теперь он и правда существо, созданное в нирне и принадлежащее ему? — С другой стороны, я так и не сказал, зачем мне все это понадобилось.

Алисия фыркнула и скрестила руки на груди, но дремора заметил, что ее глаза блестят от слез. Он хотел подойти и сказать что-нибудь еще, но вовремя вспомнил, что не одет: среди людей разгуливать в таком виде считается неприличным, среди дремор, в общем, тоже не поощряется.

Под внимательным и — к удивлению Эштона — смущающим взглядом колдуньи он подошел к столу, где недавно лежало его тело, а сейчас валялась искореженная в битве броня, и вытянул из-под груд металла потные штаны. Натянув их и сочтя, что этого для соблюдения приличий вполне достаточно, он снова повернулся к магессе. Та не спускала с него любопытного взгляда, который отчего-то заставлял волноваться. Но волнение это показалось дреморе приятным.

— Ты знал, что заклинание Онмунда для тебя смертельно? — спросила Алисия.

— Можно подумать, ты поверишь, если я скажу, что знал. Что чувствовал опасность его чар. Вернее, твоих чар — я почти убежден, что это заклинание твоих рук дело, — Эштон улыбнулся и шагнул к колдунье. Она не попятилась и улыбнулась в ответ.

— Не совсем поверю, особенно после того, как увидела это, — она демонстративно помахала томиком со стихами перед носом дреморы.

— Не будь его, я не смог бы тебя спасти, — впервые в словах, обращенный к ней, Эштон не шутил, не иронизировал и не скрывался. Алисия почувствовала его прямоту, в ее взгляде на миг мелькнуло удивление, но она быстро справилась с эмоциями.

— Ну что ж, это уже не важно. Мы оба выполнили условия договора, теперь ты можешь идти куда хочешь, — Алисия развернулась и направилась к выходу из подземелий.

Эштон быстро нагнал ее и зашагал рядом, из-за чего на несколько мгновений колдунье показалось, что никакого долгого путешествия, смертей и битв вовсе не было. Оказалось, что все, чего ей не хватало — это вот так идти рядом с тем, в чьей верности точно уверена. И все тревоги, печали и боль отступали под тихий шорох подошв сапог о пыльные камни.

«Вообще-то, теперь я не знаю, могу ли ему доверять», — напомнила себе колдунья.

Эштон, заметив на ее лице признаки внутренней борьбы, не упустил случай подлить масла в огонь.

— Мне по пути с тобой какое-то время, — заговорил он.

— Но ты не знаешь, куда я собираюсь пойти, — прервала его Алисия, скептично изогнув бровь.

— Мне все равно, — спокойно, без капли насмешки ответил Эштон.

Спустя час после того, как Алисия и Эштон, который в обычной стальной броне выглядел совсем как человек, покинули Винтерхолд и направились в сторону Маркарта, огромные металлические змеи, тела которых по-прежнему обвивали стены башен коллегии, заискрились и взорвались, обрушивая и каменные стены, и остров, на котором они стояли, в ледяные соленые волны. Жители города смотрели на катастрофу одновременно с ужасом и облегчением, понимая, что теперь, когда поблизости не будет скопления магов, жизнь здесь станет если не легче, то уж точно спокойнее.

Алисия и Эштон шагали молча, каждый был погружен в свои размышления. И до заката они едва ли проронили больше десяти слов на двоих. Однако после того, как солнце скрылось за каменистыми холмами и они добрались до пустующего охотничьего домика, напряжение, натянутое между ними как струна лютни, лопнуло, вылившись в поток бесконечных колкостей.

Сполна насладившись остроумием друг-друга, Алисия и Эштон замолчали. Они сидели на пыльной медвежьей шкуре у камина, прислонившись плечом к плечу, колдунья потягивала из жестяной кружки дорогое вино, прихваченное из комнаты Архимага. Дремора же держал кружку скорее для виду — алкоголь, как бы много он ни стоил, не производил на него никакого впечатления.

— Так что ты собираешься делать? Зачем тебе тело? — в очередной раз спросила Алисия, слегка захмелевшая и полностью расслабленная.

Эштон уже почти обнял ее, поддерживая и с удивлением отмечая, что кожа у нее теплая, волосы пахнут полынью и пыльным ветром, длинные и тонкие пальцы невероятно нежны, несмотря на годы дальних странствий и самой разной работы, а тело гибко, как ветвь ивы.

— Я расскажу, — чуть помедлив, ответил он. — Но чуть позже.

Алисия собиралась спросить что-то еще, но дреморе очень хотелось еще немного продлить этот момент тишины и доверия. Поэтому он притянул колдунью к себе и впился губами в ее губы, ожидая, что она оттолкнет его и разразится бранью. Однако магесса, поборов легкое удивление, только обвила его шею руками и углубила поцелуй. Слова больше не требовались, их заменили прикосновения, ласки, хриплое дыхание и пожар в глазах двоих, которые думали, что их желания неисполнимы.

Они сумели оторваться друг от друга только перед рассветом, когда огонь в камине уже погас, и лес светлел. Эштон приподнялся на локте, вглядываясь в лицо Алисии, она смотрела в его глаза не менее внимательно.

— А что собираешься делать ты? — спросил он и замер, ожидая ответа. От ее слов зависело и его решение.

Колдунья помрачнела и отвела взгляд на тлеющий пепел.

— Я не знаю, — выдохнула она. — Придворный маг ярла Маркарта приглашал меня работать на его раскопках. Он трусоват, мнителен и крайне щепетильно относится к авторским правам на свои открытия, но думаю, на какое-то время я воспользуюсь его предложением. По крайней мере до тех пор, пока и он не сочтет мои идеи и эксперименты слишком опасными.

Слова Алисии лишь сильнее убедили Эштона в том, что он обязан завершить начатое. Но сейчас говорить о своих планах он не хотел. Вместо этого крепче обнял колдунью и оба они забылись глубоким и впервые за долгое время спокойным сном.

Проснувшись, Алисия не спешила открывать глаза. Она потянулась, вспоминая детали прошедшей ночи, и плотнее укуталась в одеяла, которые они перетащили с узкой кровати к камину. Однако утренний сквозняк не дал ей наслаждаться отдыхом слишком долго. Колдунья села и огляделась, но Эштона нигде не заметила.

Сквозняк из приоткрытой двери толкнул что-то массивное и темное на полу. Магесса протянула руку и, пошарив пальцами по холодным доскам, обнаружила на них тонкое черное кольцо с красным шипом и со скрученной в трубочку и вставленной в него запиской.

«Жаль, что вынужден так скоро тебя оставить, но когда ты узнаешь, зачем я это сделал, возможно, ты меня простишь. Сохрани это кольцо и жди — вскоре оно поможет нам встретиться вновь».

В ярости Алисия скомкала записку и бросила ее в камин, потом швырнула туда же заклинание огненного шара, чтобы не оставить от бумаги и следа. В слова, которые дремора даже не нашел смелости сказать ей в лицо, она ни капли не поверила.