Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1

Лишь сильные вольны распоряжаться своей судьбой.

Почему-то, чем старше становился Хаджар, тем все отчетливее и яснее ощущал то, с какой глубокой душевной яростью ему претил данный тезис.

Но, так или иначе, вскоре плац оказался покрыт кровью тех, кто не смог отстоять в бою свое место в экспедиции, а Хаджар насчитал порядка десяти обладателей второго ранга и двух — первого.

— Арсарэл, — представился среднего роста и такой же невзрачной комплекции молодец. — Дом Танцующей Луны. Первый ранг, урожденный бессмертный.

Являясь предпоследним из соискателей на место в экспедицию, он встретил шквал шепотков с той стороны плаца и вал одобрительных взглядов с подиума, включая старика-юноши у трибуны.

Юноша поднялся и, не вынимая меча из ножен, занес над рукоятью ладонь. Позади его спины вспыхнула луна, а затем даже взгляду Хаджара пришлось напрячься, чтобы уловить молниеносные движения мечника.

Он выхватил меч, нанес удар и убрал клинок в ножны так быстро, что в воздухе остались десятки остаточных изображений, запечатлевших отдельные движения. Как если бы кто-то написал картину, в которой попытался передать все красоту искусства, которым владел фехтовальщик.

Луна погасла, а на голубой стеле, одновременно с весьма глубоким разрезом, погрузившимся в камень на две ладони, зажглись шесть, десять, двенадцать кругов.

— Замечательно! — даже не пытался скрыть свое радости старик-юноша. — А теперь…

Вспыхнул алый камень, а плотность и интенсивность луча сразу достигла отметки в восемь кругов, после чего неуклонно росла вплоть до шестнадцать и, лишь после этого, Арсарэл сделал шаг назад и камень погас.

— Превосходно! — зааплодировал юноша-старик.

Урожденный бессмертный поклонился и спустился к креслам. Как и всегда, когда дело касалось пути развития, все делилось и доставалось согласно силе адепта. Даже первые пять кресел, где сейчас произошла небольшая перегруппировка.

Тот, кто занимал первое кресло — дева воин в алых одеждах, пересела на второе, а тот, кто занимал двадцатое — встал и отошел в сторону, давая место девятнадцатому.

— Что же, а вы, мол… воин, — старик-юноша слегка нахмурился, но оно и понятно — Хаджар весьма разительно отличался внешним видом от собравшихся. — Я не видел вас прежде… вы из какого дома. Я спешу напомнить, что мы здесь собираем лишь тех, кто младше десяти эпох.

Хаджар достал грамоту с печатью Золотых Небес и ветром перенес её на трибуну.

Глава Танцующей Луны, ну или кем являлся этот «тамада», развернул и вчитался. Сперва его брови хмурились, а затем взлетели едва ли не до линии роста волос.

В тишине генерал поднялся на плац, где коротко представился.

— Хаджар Дархан, — произнес он ровным и, даже, немного скучающим тоном. — Дом Ярости Клинка, тернит.

Внутренний двор погрузился в тишину, а Хаджар попросту подошел к голубой стеле и положил на неё ладонь.

Он не для этого сперва три века провел на непрекращающейся войне, а затем еще три века истязал себя тренировками, чтобы теперь сражаться с камнями.

Генерал направил через ладонь эхо своего Правила, подкрепленного мистериями меча и терной.

Синий Клинок так и не покинул ножен, а генерал даже не коснулся его рукояти, но вместе с ударом грома и порывом холодного, северного ветра, стела взорвалась градом камней, осыпавшихся на плац мелкой каменной пылью, тут же развеянной веселым ветром.

Глава 1851

Хаджар стоял посередине плаца и спокойно взирал на ошарашенные лица сидевших на креслах и тех, кто слегка приподнялся со своих «тронов» на подиуме. В глазах каждого из них отражались совершенно разные эмоции — от удивления и неверия, до презрения и страха.

— Детоубийца, — донесся первый шепот.

Вскоре его подхватили и остальные, потянувшись руками к оружию, а вокруг их тел закружились отголоски Правил. И только Арсарэл, пусть его глаза и пытались прожечь дыру в груди генерала, сохранял относительно холодное спокойствие.

Бессмертные уже начали подниматься с мест, хватая оружие. Хаджар не хотел бы устраивать здесь кровавую баню, но если…

— Хватит, — тяжело произнес старик-юноша и каждое его слово падала ударом меча.

Даже Хаджар ощутил на себе пусть и небольшое, но давление силы этого древнего мечника, чего уж говорить про «молодых» бессмертных, которых попросту прибило обратно к креслам.

— У меня в руках поручительная грамота, — продолжил юноша-старик. — подписанная самим Эваалелом, главой дома Золотых Небес.

Этого было достаточно, чтобы шепотки, обвинявшие Хаджара в детоубийстве (и видят Вечерние Звезды, как бы он хотел, чтобы это были лишь пустые и не имеющие смысла оскорбления, но… на душе генерала лежали многие грехи и преступления и среди них было место и детоубийству…) сменились на другие. Теперь бессмертные обсуждали, что такого могло произойти, чтобы заставить два непримиримых дома заключить союз. И, более того, не просто союз, а еще и сподвигнуть главу Золотых Небес составить такой серьезный документ, как поручительная грамота для не просто Клинка, а… тернита.

Тернит из дома Ярости Клинка. Комбинация достаточная, чтобы каждый второй в стране бессмертных воспылал желанием отправить подобное существо в Вечность.

— Вы…

— Мудрейший глава, — резко поднялся с места Арсарэл. — очевидно, что стела Лунного Камня была критически повреждена предыдущими испытуемыми и, в том числе, моей атакой. Так что она никак не могла объективно оценить силу и умения нашего… нового испытуемого.

Хаджар вздохнул. Он, в глубине души, надеялся, что в стране бессмертных хоть что-то, хоть самая малейшая деталь или нюанс, хотя бы какой-то оттенок бытия, будут отличаться от остального мира, но… Но это был лишь пустой самообман. Где бы не пролегал путь Реки Мира, где бы не расцвет мир боевых искусств — все выглядело и обстояло ровно одинаково.

Даже такие тайные уголки, как страна севера не избежала участи быть поглощенной бесконечной враждой на почве даже не то, что ограниченных ресурсов, что еще можно было бы понять, а просто человеческой глупости.

— Д-да, — запнувшись, согласился старик-юноша в глазах которого блеснул недобрый блеск, а губы растянулись в понимающей улыбке. — Ты совершенно прав, ученик. Стела действительно была сильно повреждена мощнейшими ударами испытуемых, так что, Хаджар Дархан, я не могу засчитать для вас первое испытание.