Сердце дракона

– Эджи, мне пора, - потерлась щекой о его грудь.

Он стиснул меня в объятиях, но что-либо возразить не мог. Эта волшебная ночь позволила забыть, что я гейша, а он клиент, который оплатил мой визит в свой дом. Расставаться не хотелось, но реальность все возвращала на свои места, сметая жестокой рукой волшебство того, что произошло сегодня.

Эджи не стал подниматься, а внимательно наблюдал, как я надевала одежду. Мне нравилось, с какой жадностью он рассматривает каждый изгиб моего тела, будто старался запомнить в мельчайших подробностях. Я не стала стесняться, а тоже смотрела во все глаза на его улыбку, чуть грустный взгляд, красивое мускулистое тело и даже ту мужскую часть тела, что возносила ночью на вершины блаженства. Эджи не стал проявлять ложной скромности и прикрываться, оставаясь в предутреннем свете таким же прекрасным, каким был передо мной всю эту ночь. Он не пытался меня остановить, понимая, что против реальности мы бессильны. Мне нужно возвращаться в дом гейш, а он останется в этом поместье.

Расставаться было очень грустно, но, в конце концов, я ведь здесь лишь гостья, за визит которой щедро оплачено. Остается надеяться, что клиент оказался доволен моим визитом. Стиснула зубы и направилась к выходу. Волосы развевались за моими плечами, от встречного ветерка, который остужал горящие огнем щеки, шелк платья раздувался парусами, а я торопилась покинуть поместье, стараясь не думать о том, что, возможно, больше мы никогда не встретимся. Шагов за своей спиной не слышала, значит, мужчина не счел нужным проводить меня до ворот, перед которыми стоял возок, а рядом дремал рикша.

– Уезжаем! – громко и заранее произнесла я.

Оглянулась на дом. По фасаду все еще висели белые фонари, разгоняя предутренние сумерки, но хозяин так и не появился. В возок села сама, без посторонней помощи. Возможно, Эджи был прав и здесь никого из слуг, кроме рикши, не осталось. Что ж, предусмотрительно с его стороны. Если бы его не устроила гейша, всегда можно было ее выпроводить. А вот слуги, и в самом деле, могли помешать.

Рикша покатил по улице возок, а из моих глаз тихо покатились слезы. Даже не знаю точно, что их вызвало. Может быть, напряжение этой ночи сказалось, может быть, от обиды, что мужчина так и не вышел проводить меня. Но скорей всего, потому что теплое чувство, что сегодня зародилось в моей груди, билось несчастной птицей, понимая, что я для Эджи всего лишь гейша, чей визит он оплатил, а больше никто.

Праздник закончился, как и волшебная ночь после него, а теперь я должна буду вернуться в дом госпожи Харис и наравне с остальными девушками принимать клиентов.

Нападение

Дорога была ровной, а потому не сразу вспомнила, что свои украшения – шпильки и бусы из волос, оставила в той беседке. Рикша бежал торопливо, будто хотел до восхода солнца вернуть меня обратно, только я не очень к этому стремилась. Слезы сами катились по щекам и падали на дорогую ткань, даже мне не принадлежавшую, вытирать не было смысла. Казалось, что так станет легче, что душа выплачется, и сердце успокоится. Магия тихонечко подсушивала следы мокрых дорожек на щеках.

Да, я понимала, что мне не на что рассчитывать от этой встречи. Но, в то же время, совершенно не ожидала, что мое маленькое, глупое, доверчивое сердечко влюбится в самого прекрасного на свете мужчину за одну ночь. А теперь я покидала свою любовь, удаляясь все дальше, благодаря быстроте ног рикши.

Булыжная мостовая загрохотала под колесами, сообщая, что мы въехали на территорию города. Наш префект очень заботился о городских улицах, потому ямы заделывались сразу же. Город еще не проснулся, и горожане встречались очень редко, они поглядывали на мой возок, щурясь на утреннем солнце, которое светило уже ярко, но пока еще не жарко. Рыбаки торопились к реке, забрасывать сети, торговцы просыпались чуть медленней, распахивая свои лавки в ожидании первых покупателей, из пекарен шел аромат свежего хлеба, получивший отзыв в моем животе. За всю ночь даже не вспомнила о еде, даже не помню, когда последний раз принимала пищу.

Улицы пошли чуть шире, мы приближались к центральной площади. Здесь было пока безлюдно. Торговые районы остались позади, а здесь жили, в основном, средней руки горожане, еще не торопящиеся просыпаться. В предутренних сумерках ярко выступали стены домов, окрашенные золотисто-розовым цветом от лучей солнца.

Рикша остановился неожиданно, как вкопанный, а я полетела вперед, выставив руки.

– Что случилось? – крикнула я мужчине.

– Здесь человек лежит, - ответил он мне, потом стал сдавать назад, стараясь объехать человека, лежащего на земле.

– Что с ним? – спросила, выглядывая из возка.

– Наверное, напали, - крикнул мне в ответ рикша, - Не беспокойтесь, госпожа, мы сейчас отсюда уедем!

– Стой! – приказала ему и неуклюже вывались на улицу.

Ведь платье на мне было пышное, а выйти из возка никто не помог. Подошва сабо стукнулась о мостовую, а подол юбки едва не макнул в огромную лужу крови, набежавшую вокруг мужчины.

Наклонилась и потрясла за плечо, в ответ услышала слабый стон, живой. Мне удалось перевернуть раненого, и ахнула, узнав его. Это был господин Ситрану. Лицо, конечно, испачканное в пыли и крови, но я его угадала сразу же. Кто мог такое сделать с одним из богатых горожан нашего города?

– Помогите мне усадить его в возок! – приказала рикше.

– Госпожа, не вмешивайтесь. Вдруг это разбойники? – с тревогой в голосе постарался предупредить мои дальнейшие действия мужчина.

– Это господин Ситрану. Я знаю, где он живет. Мы отвезем его домой, - говорила отрывистыми фразами.

Не могла я бросить в беде человека, тем более, если на него было совершено нападение. Что там мои глупые сердечные переживания, если здесь вопрос шел о жизни и смерти. После доброго отношения ко мне, не могла оставить истекать кровью господина Ситрану.

Рикша еще немного помедлил, но все же подошел. Ему очень не хотелось во всем этом участвовать, было видно, что он готов катить возок мимо пострадавшего от нападения, но помогать раненному не горел желанием. Однако бросить меня в такой ситуации не посмел, все же ему платили за то, чтобы доставить меня обратно в дом гейш. Его помощь очень помогла. Мы приподняли господина Ситрану и стали усаживать в возок. На камнях, под мужчиной звякнул металл. Это был его меч. После того, как мы уложили мужчину на пол, я прихватила с собой длинное, и сверкнувшее в ранних солнечных лучах, оружие. Едва поместилась на скамеечке, сабо сбросила с ног, чтобы не мешали, а холодный меч положила уважительно себе на колени. Оружие внушало трепет, но разглядеть, толком, не получалось. На остром лезвии были бурые следы, значит, господ Ситрану ранил своего противника или противников.

Мужчина был почти без сознания. Я видела, что он иногда приоткрывает глаза, и тихим голосом успокаивала, сообщая, что мы едем в его дом. Рикша поменял направление, когда сообщила, куда нужно приехать, и теперь бежал еще быстрее, чтобы избавиться от такого пассажира, от чего возок сильнее подпрыгивал на каменистой дороге.

Подкатили мы к парадному входу. Рассуждать, что в такой ситуации, может быть, нужно войти через вход для слуг и позвать кого-то, не стала, слишком беспокоило состояние господина Ситрану. Рикша побежал к дверям и забарабанил в них со всей мочи, стараясь поднять весь дом, что было правильно, ведь раненого хозяина привезли, а не слугу какого. Шум поднялся сразу же. Слуги выглянули в окна, увидели возок и меня рядом с ним, ничего опасного, а потому к нам сначала вышел управляющий, чтобы узнать, что именно могло понадобиться богато одетой девушке в столь ранний час? Едва он узнал новости, то вокруг все сразу же закружилось, причем особой суеты и ненужных стенаний не было. Слуги тихо передавали новость, управляющий отдавал четкие приказы, больше похожие на команды, и дело двигалось очень быстро.

Я отправилась внутрь дома, вслед за господином Ситрану. Мне, почему-то, было очень беспокойно за него, и я судорожно сжимала рукоятку меча мужчины. Рикша пытался меня остановить, напомнив, что нам нужно возвращаться. Отмахнулась, пообещав, что скоро вернусь.

Каким-то боковым зрением отметила про себя, что весь дом обставлен хоть и богато, но вполне аскетично. Я торопливо шла вслед за слугами, несшими своего хозяина, но меня никто не остановил и не попросил покинуть дом. Уж, не знаю почему. Может быть, узнали меня, а может быть, не решились прогнать девушку, привезшую их хозяина.