Сердце льва

«Торгуешь рабами» прозвучало как страшное обвинение. Рэн видел, что ее лицо измазано сажей, а голубые глаза сверкают от гнева. Аврора вырывалась, пытаясь освободить свою сумку и, главное, руку.

– Фоти Кафар – это… это… – Аврора рылась в своей сумке.

– Откормщик свиней, – подсказал Рэн, таща девушку за собой и постоянно оглядываясь. Невесть откуда появившийся Шокаи, как тень, следовал за ними.

– Ах, у него нет сердца, он охотится на невинных людей! – Аврора сунула содержимое своей сумки в руки Рэна. Он остановился посреди улицы, неловко держа какие-то мешочки, бутылочки, камешки и свечи. – Фоти разлучает мужей и жен, матерей и детей – о, Рэнсом, он лишает детей крова и родителей! – Она взглянула на Рэна. – Неужели и у тебя сердце из камня?

«Господи, дай мне силы выдержать все это! – мысленно воззвал он к небесам. – Мне следовало бы оставить ее там, где она была». Аврора вручила ему маленький кинжал и закрытую коробочку.

– Чем это ты занимаешься? Мы должны спешить!

– Потерпи минутку, Рэнсом. – Аврора говорила так спокойно, словно за ними не гнались головорезы, и она не слышала позади их топота и криков.

– Бэйнс. – Рэн растерялся. – Арабы далеко?

– Очень близко, сэр, – ответил раненый юноша.

Аврора коснулась руки Бэйнса.

– Добавь сюда воды и сделай пасту. – Она протянула ему пакетик с каким-то порошком. – Пасту наложи на чистую рану.

При всей несвоевременности действий Авроры Рэн испытывал благодарность к девушке, пытающейся помочь его товарищу.

– Сделай это дважды перед восходом солнца.

Бэйнс переводил недоверчивый взгляд с девушки на окровавленный рукав своей рубашки. Шокаи, опираясь на посох, приблизился к Авроре.

Она взглянула на Рэнсома:

– Прощай, спаситель. – Ее слова прозвучали решительно, и странная пара растворилась в темноте ближайшей аллеи.

Рэн не хотел признаваться в этом даже себе, но чувствовал горькую досаду. Аврора вновь ушла от него уверенная, что он занимается позорной работорговлей.

Бросившись в аллею, Рэн догнал девушку и потянул ее за рукав. Аврора отрешенно взглянула на него, и он понял, что мысли ее очень далеко. Рэн мысленно обозвал себя идиотом за то, что так болезненно воспринял слова этой девушки, подвергшие сомнению его честь. Гордость Рэна была уязвлена.

– Твои приговоры не подлежат обжалованию?

– Я уже слышала твои оправдания. – Разочарование, звучавшее в ее голосе, было для Рэна хуже пощечины.

Он притянул Аврору к себе, заглянул ей в глаза.

– Посмотри на меня и скажи: разве я похож на негодяя, для которого несколько золотых монет дороже человеческой жизни?

Аврора пыталась понять, зачем он устроил этот маскарад, выкрасив волосы хной, прицепив длинную бороду и одевшись, как контрабандист. Она хотела бы проникнуть в душу этого мужчины, узнать, откуда такая тоска в его глазах. На нее нахлынули воспоминания о недавних событиях, и гнев исчез. Аврора погладила Рэна по щеке, провела пальцем по его мягким губам.

– Я судила тебя слишком строго и вела себя недостойно. Ты простишь меня, Рэнсом?

Он с облегчением вздохнул и склонился к Авроре. Ее губы были так близко! Боже, как страстно ему хотелось снова почувствовать их нежный вкус, пока она не исчезла.

– Капитан! Противник рядом! – крикнул Лужьер, и Рэн увидел, что седовласый рулевой приготовился защищать его с тыла.

Выхватив меч, Рэн оглянулся: Шокаи вновь уводил Аврору во тьму. Рэн едва подавил желание броситься за ними.

– Пропали, все наши пропали из-за этой глупой женщины! – сердито воскликнул Бэйнс, швырнув вслед Авроре пакетик с лекарством.

Лицо Рэна приняло бесстрастное выражение. Повернувшись, он повел свою команду к кораблю. Будь все проклято! Если бы не Аврора, не пришлось бы вступать в схватку и снова искать пленных товарищей, расплачивающихся теперь за его минутную слабость.

Рэн твердо решил избавиться от своих глупых чувств к этой шотландской девушке. И все-таки даже теперь, когда он уверенно вел свою команду вперед, к свободе, его преследовал запах Авроры.

Над головами моряков желтым светом горело открытое окно крепости, откуда за ними наблюдал человек. Потом окно закрылось, свет погас.

Глава 5

– Приготовиться к отплытию! – крикнул Рэнсом, снимая перчатки и поднимаясь по сходням. Моряки, поднимая парус, старались держаться подальше от рассерженного капитана. Он редко повышал голос.

Дахрейн встретил Рэна у мостика:

– Саиб? – Юнга явно хотел что-то сказать капитану, но Рэн сухо сказал:

– Не сейчас, Дахрейн.

«Эта чертова девчонка вывела меня из равновесия», – подумал Рэн, хлопнув перчатками по бедру.

– Но, саиб, я должен предупредить…

– Уйди с дороги!

Дахрейн не подчинился, и это заставило Рэна остановиться. Он снял шляпу, тяжело вздохнул, сделал юнге знак следовать за ним к своей каюте. Дойдя до двери, Рэн обернулся к юноше. Лицо Дахрейна выражало неколебимую готовность отдать жизнь за капитана. Рэнсом считал, что юноше следует больше думать о себе. Дахрейн провел трудное детство и вынес много лишений, но сохранил доброе сердце и не заслуживал участи слуги.

Рэн положил руку ему на плечо:

– Прости меня, Дахрейн. Я слушаю. О чем ты хотел предупредить меня?

– Там женщина, саиб. – Юнга показал на дверь каюты. – Она ждет тебя.

Лицо Рэна потемнело. Доминго, любитель женского пола, иногда устраивал своему капитану подобные сюрпризы. Однако только он знал, почему Рэн неизменно отправлял восвояси недовольных красавиц, правда, всегда с набитыми кошельками.

– Пришли сюда немедленно мистера Авилара. Черт возьми, я когда-нибудь всерьез займусь им, отплачу за его услуги!

– Нет, саиб! – воскликнул юнга, затем более спокойно добавил: – Не думаю, что это посланница испанца.

Не по возрасту серьезное выражение лица мальчика смутило Рэна. Он посмотрел на дверь. Неужели Аврора? Нет, девушка не успела бы попасть на корабль, даже если бы знала, где он. Но тогда кто же?.. Рэн распахнул дверь каюты и замер на пороге. Спиной к нему стояла женщина, закутанная в темную шаль. Сердце Рэна дрогнуло. Но еще до того, как гостья отвернулась и заговорила, он понял, что это не Аврора. У нее было привлекательное лицо с тонкими чертами. Даже свободный покрой платья не скрывал худобы женщины, но во всем ее облике ощущались достоинство и серьезность.