Сердце льва

Войдя в комнату, Рэн сразу заметил необычное состояние Авроры: пунцовые щеки, плотно сжатые губы, сверкающие глаза.

– Я презираю тебя, – сказала она, топнув ногой. Рэн сел за свой письменный стол.

– Однако я не изменился с утра, красотка, да и накануне, когда мы с тобой делили постель, был таким же, как и сейчас.

– О нет, Рэнсом! – Черные волосы разметались по ее красному платью. – Тот, кого я знала, не был способен унизить свою мать в присутствии дюжины гостей!

– Мои отношения с Саидой тебя не касаются, – твердо сказал он.

– Я – друг твоей матери, Рэнсом, и вижу больше, чем ты думаешь. – Аврора увидела, что он наливает себе бренди. Выражение ее глаз так поразило его, что он расплескал спиртное.

– Почему ты так хорошо относишься ко мне и так дурно к женщине, подарившей тебе жизнь?

– Ты ведь не предавала меня и не коверкала мою жизнь, – спокойно ответил он.

– Если это так, Рэнсом, то каким образом твоя мать оказалась здесь?

– Саида – не главный источник моих страданий, – пробормотал он, поднося стакан к губам, – но она напоминает мне о них. – Рэн залпом осушил стакан.

– Что это значит?

– Каждый раз, глядя на нее, я вспоминаю ту роль, которую она сыграла в моей судьбе. – Рэн бросил на Аврору холодный взгляд. – Проявив непростительную слабость, она позволила продать себя тому, кто платил дороже. Бессовестная шлюха! – злобно бросил Рэн, снова наполняя стакан.

– Вероятно, у нее не было выбора, и все обстояло не так просто. Ты ведь и сам видел: рабы соглашаются на все, чтобы получить свободу. – В голосе Авроры звучал вызов.

– Видит Бог, она торговала телом, чтобы спасти свою шкуру!

– Нет! Чтобы дать возможность выжить тебе! – вскричала Аврора. – Она была не любимой женой паши, а его рабыней. По законам ислама миром правят мужчины, даже дети принадлежат им. Ты прекрасно знаешь это, Рэнсом. Помнишь ребенка, которого я спасла во дворце султана? Даже младенец порой угрожает неисчислимыми бедствиями. На карту была поставлена твоя жизнь, ибо Али считал, что Саида носит под сердцем его сына. Как вижу, это новость для тебя. – Аврора заметила, что Рэн скептически смотрит на нее. – Но Саида сама рассказала мне об этом. Ее послали танцевать для Грэнвила и прислуживать ему, но они любили друг друга, Рэнсом. В ту единственную ночь твоя мать и твой отец любили.

Ее слова прозвучали для него как удар грома.

– Значит, она еще большая шлюха, чем я предполагал!

– Что же, одна ночь, которую ты провел со мной, превратила и меня в шлюху?

– Нет! У нас все иначе. – Рэн опустился в кресло.

– Мы занимались тем же, чем и твои родители, – возразила Аврора, покачав головой. – И ты не смеешь надменно осуждать свою мать, пират. – Аврора, в упор глядя на Рэна, питалась успокоиться. – Ты можешь представить себе, что чувствовала Саида, родив сына и тайком передав его человеку, которого видела всего лишь раз в жизни? Зная, что больше никогда не подержит своего ребенка на руках? Не всякая мать решилась бы на такое. – На глаза Авроры навернулись слезы. – Саида легко могла выдать тебя за сына паши, занять при нем более достойное место, но она нашла в себе мужество отдать сына его настоящему отцу, от которого ты получил больше, чем если бы остался с ней!

Рэн снова опорожнил стакан бренди.

– Саида не дала мне ничего, кроме несчастного детства, – возразил он. – К тому же из-за нее распался и брак отца.

– О, как ты зол и упрям! – Со стола слетели бумаги, как будто их смахнула чья-то невидимая рука. – Ты запер ее в тюрьму! В тюрьму, куда она пошла добровольно. – Аврора нервно расхаживала по кабинету, и Рэн краем глаза видел, как внезапно закачалась ваза, а чернильница подпрыгнула на столе. – Она пошла за тобой, зная, что ты обвиняешь ее за все, что случилось в Англии, но Саида хотела лишь одного: иногда видеть тебя.

– Если бы она не проявила слабость, я вырос бы, не зная, что эта расчетливая проститутка – моя мать! – Рэн поднялся. – Если бы она оставила меня при себе, я не обвинил бы Дэвида во лжи, не потребовал бы сатисфакции и не всадил бы пулю в сердце невинного человека!

– Но Саида не нажимала на курок, Рэнсом. – Аврора ткнула в него пальцем.

– Это сделал ты! – Послышался звон – это лопнул стакан. Рэн изумился, но Аврора, казалось, ничего не заметила.

– Ты постоянно думаешь о том, что было бы, если бы все сложилось иначе. Но ничего уже не изменится. – Теперь на край полки поползла ваза.

– Боже, неужели ты не понимаешь, что, атакуя корабли, даруя свободу мужчинам, женщинам, детям, ты мстишь своей матери? Доказываешь Саиде, что никто не страдает так, как ты!

– Нет, Аврора, ты не права, – спокойно возразил Рэн. – Просто ее страдания ничуть не трогают меня. А теперь, выслушав твою обвинительную речь, скажу тебе только одно: Аврора Мак-Ларен, не вмешивайся в мои дела!

– Да разрази тебя гром! – крикнула она. – Ты ублюдок не по рождению, Рэнсом Монтгомери, ты сам сделал себя ублюдком!

Оконное стекло разлетелось вдребезги, засыпав Рэна мелкими осколками. Аврора пошатнулась и побледнела. Рэн посмотрел на нее, потом на разбитое окно. Только тут девушка заметила разбитое стекло, раскиданные бумаги, лопнувший стакан. Рэн взглянул на вазу, стоявшую уже на самом краю полки, а Аврора, распахнув дверь, вышла в коридор. Очнувшись, Рэн бросился за ней и столкнулся на крыльце с Дахрейном.

Аврора пересекла тропинку и скрылась в зарослях.

Дахрейн бросил на Рэна укоризненный взгляд и пошел в дом. Доминго, наблюдавший эту сцену, заметил:

– Аврора хочет только одного: видеть тебя счастливым, капитан.

Все смотрели на Рэна с осуждением – Баклэнд, Лужьер и даже Локвуд.

Рэн прислонился к перилам крыльца и тяжело вздохнул.

Он вдруг почувствовал себя совсем одиноким.

Через минуту подошел Шокаи, презрительно посмотрел Рэну в глаза и назидательно произнес:

– Слабый ум часто сочетается с большой наглостью.

* * *

«Да, карманы пусты, зато полно друзей», – подумал Рэн, увидев Аврору. Она сидела на земле, на коленях у нее лежал новорожденный ягненок. Он тихо блеял, а девушка гладила его мягкую шерстку, с улыбкой наблюдая, как к ней приближаются еще один ягненок и серый котенок. Потом прилетела птица с длинным красным хвостом и села на ветку. Сквозь листву проникал золотистый солнечный свет.

Другая пичуга, совсем маленькая, опустилась на плечо Авроры и радостно защебетала. Котенок терся о ноги девушки.