Сердце мексиканца

 Легла, укрывшись одной простыней, но под ней тут же стало жарко. Скинула и ее, позволив воздуху гладить тело.

 В темноте было слышно, как на улицах перекрикиваются гуляющие за полночь дети, смеются девушки, обсуждают свои дела мужчины. И шаги – на соседней улице, а кажется, что прямо под окнами.

 Ночью звуки разносятся далеко, даже в крупном городе, а уж в такой деревне и подавно. Аля давно перестала вздрагивать от кашля на первом этаже – а чудилось, что тут, за дверью.

 Снова шаги, уже ближе, скрип петель, стук ударившихся об пол пяток.

 Успела еще подумать, что это тоже прозвучало будто бы в ее комнате.

 Жесткие ладони легли на ее бедра, упругое горячее тело, пахнущее перцем и лаймом, сразу накрыло сверху, а жестокие губы заняли ее рот, лучше всякого кляпа запрещая кричать.

Несмотря на огонь его тела, Але не стало жарче, он был как горячий чай в зной— только выравнивал температуру внутри и снаружи.

 Ей не нужно было видеть лица, мелькнувшего в отблесках света из окна, чтобы понять, чьи руки сейчас жадно и голодно гладят ее тело, чуть нетерпеливо, но уверенно.

У него была шершавая, словно немного пыльная кожа, и ее – нежная и белая – словно стиралась об нее. После душа она как всегда намазалась кремом, тоником, сладким мистом с запахом малины. Как будто готовилась к его приходу. И он был первый в ее жизни мужчина, который все это оценил, в отличие от избалованных столичных интеллектуалов, с которыми она обычно ложилась в постель. Они кривились, если замечали лишний волосок, пятнышко и любое другое несовершенство, но заявляли, что женщины делают это все для себя, их бы устроила и естественная красота. Конечно, без волос на ногах и лучше с запахом ванили.

 Они вообще слишком много говорили в постели, и в основном о себе.

 Этот молчал, говорили за него руки. Они ласкали ее так, что она понимала восхищение мягкостью и гладкостью своей кожи, податливостью упругой груди, сладостью, которую его губы собирали с нее.

 Он с явным наслаждением слизывал с нее малиновый вкус, и она поняла, зачем на самом деле нужны были эти разноцветные блестящие флаконы и коробочки.

 Ради сегодняшнего дня.

Ловкие руки с сильными пальцами легли на ее колени, с усилием раздвигая их.

 В последнюю секунду Аля очнулась – всколыхнулся то ли стыд, то ли разум: что я делаю? С кем? Зачем?

Но голоса, чтобы возразить, не было. Была тишина, нарушаемая только шелестом кожи о кожу, резкими вздохами и влажными звуками, возникшими, когда он все же развел ее колени, склонился, пальцами раздвигая упругие складочки между ног, и его язык с тем же наслаждением, что раньше вылизывал мист с ее кожи, слизнул собственный ее сок.

 Еще – и еще. С каждым движением она текла все сильнее, приподнимала бедра навстречу, выгибалась дрожащей дугой.

 Желание… хуже – похоть! – разгоралось все ярче и ярче. Между ног был полный потоп, там все хлюпало, бесстыдно заливая простыни под ней томно пахнущей влагой.

 Ее пальцы путались в его жестких волосах, она сжимала их в горсти, наверняка причиняя ему боль, но он не говорил ни слова. Более того, она ощущала, что ему это невероятным образом нравится – как признак ее несдержанности, причина которой – то, что он творит своими пальцами, языком и губами у нее между ног. Бедрами она обнимала его, стискивала шею, а он сжимал их пальцами в самые острые моменты и не давал ей убегать от резких, колючих ласк его непристойно умелого языка.

 Кончая, она тоже не издала ни стона, только шелестяще всхлипнула, в унисон с собственным хлюпаньем. В момент оргазма из нее вылилось совсем уж невероятно много влаги, бедра стали мокрые с внутренней стороны почти до колен, простыни под задницей промокли насквозь.

6.

Парень завозился где-то там, в темноте, стаскивая штаны. Он пришел босым и без футболки, все, что ему было нужно, – было либо с собой, либо в этой комнате.

 Между ног у Али снова нарастал требовательный зуд. Хотелось продолжения, хотя обычно ей хватало одного оргазма на неделю и больше, все сверх того только раздражало. Но сейчас было иначе – она только распалилась.

Руки вновь с усилием раздвинули ее колени, горячее тело навалилось сверху и туда, где было самое влажное местечко, ткнулось что-то упругое и твердое.

 Стоп, презервативы!

Аля завозилась, попыталась оттолкнуть его, но он надавил сильнее, почти проникая внутрь. Она дернулась, выворачиваясь из-под горячего тела, но парень оскалился и сгреб ее руки, заломил за спину, переворачивая на живот.

 Она ткнулась лицом в подушку, замычала: «Nooooooooo!» – судорожно вспоминая слово «презервативы» на всех известных языках, но он больше не слушал.

 Одной рукой сжал завернутые на спину запястья, другой вздернул ее бедра выше и коленом раздвинул шире. Пальцами раздвинул складки, открывая вход, и скользнул в ее увлажненное лоно быстро и сразу на всю длину. Неожиданно немаленькую, так что, несмотря на обильную смазку, уже начинающую подсыхать на бедрах, у Али перехватило дыхание от того, как глубоко и полно он проник в нее.

 Сразу начал двигаться, чувствительно тычась в шейку матки. Аля пыталась отодвигаться, но жесткая рука все время возвращала ее на место и фиксировала, чтобы не дергалась. Крепкие смуглые бедра с оттяжкой шлепали ее по заднице, с не менее непристойным звуком, чем предыдущее хлюпанье.

 Кровать раскачивалась, ритмично стучась спинкой о стену, и Але вдруг пришло в голову, что, пожалуй, весь дом это слышит и догадывается, что здесь сейчас происходит.

 Смущение и стыд залили ее кожу горячей волной, неожиданно подогревая почти свернувшееся возбуждение. Постепенно неприятные и почти болезненные ощущения от слишком глубоко входящего члена начали перерождаться во что-то, похожее на удовольствие, почти вопреки ее желанию. Он все еще был чересчур глубоко, но недостаточно быстро. Она закусила губу и сама подалась навстречу движению бедер, провоцируя ускорить ритм, и была полностью понята и одобрена.

Парень сильно надавил ей на поясницу, заставляя вжаться грудью во влажные простыни, а задницу задрать еще выше, его член жестко протаранил задний свод влагалища, вдруг разом задев все чувствительные точки, а напоследок еще растянув его так, как не растягивал еще никто. Это оказалось чересчур: Аля уткнулась лицом в подушку, чтобы не заорать в голос, но все оказалось еще хуже – она вдруг кончила. Резко, дрожа сначала мелкой дрожью, но потом волны судорог становились все крупнее и крупнее, и под конец ее уже подбрасывало как одержимую, выворачивало суставы и выкручивало в немыслимые позы.