Сердце мира: часть вторая

С каждой новой фразой его голос слабел, но шерд нашел в себе силы, чтобы оторваться от стены и направиться к главному выходу из Экоранты, где гремела битва. Лаана для него как будто исчезла. Она посмотрела ему вслед, мысленно попрощалась, а потом заторопилась к загонам.

Вонь, встретившая ее на пороге, сшибала с ног. От увиденного захотелось закрыть веки, развернуться и больше никогда не возвращаться, но Лаана вынудила себя пройти дальше. Обувь тут же промокла от красной жидкости, которая стекала вниз, к главному коридору, располагавшемуся ниже, чем загоны.

Удивительно, сколько из людей может вытечь крови.

Ор Венешу конструкт размозжил голову, а скромную Нинеру, которая не имела никаких способностей к магии и совсем недавно присоединилась к отряду из-за своего сына, в прямом смысле слова разорвал на куски. Все было разбросано, бинты испачкались. Сундук, где Жрец хранил лекарства, перевернулся, многие склянки побились, а их содержимое вместе с кровью растоптали ногами по полу. Над этим хаосом, там, где выдолбленный в толще горы потолок сходился со стенами, зияла неровная дыра достаточного размера, чтобы через нее мог пролезть человек. Чтобы спастись, больше не нужен был кто-то из тинатов.

Лаана задержалась у Венеша и прочитала над его телом молитву, настолько короткую, что та граничила с богохульством. Какая усмешка судьбы! Ведь это он был тем хранителем, который сделал зачарованные клещи для барона эс-Бира. Полноватый шерд старательно избегал этой темы и самой Лааны с тех пор, как появился в лагере. Теперь они ее и не обсудят, если не встретятся в ближайшее время в небесных чертогах Илаана или в подземных – Кешихиина. А умирать сегодня Лаана не собиралась.

Когда она подступила к выходу, под обувью заскрипел щебень, насыпавшийся, когда конструкт пробивал дыру. В шуршании камней послышался осуждающий шепот.

Что они говорили? Называли ее предательницей?

«Же-на-а», – отчетливо услышала она.

Оставалось совсем немного – упереться в перевернутый сундук, зацепиться за неровные края и вылезти. Разгоряченной кожи коснулся прохладный воздух из выходящего к небу отверстия, суля спасение, заставляя потянуться к себе, но Лаана не могла шевельнуться.

Она жена. Пусть они не давали друг другу официальные обеты, Лаана поклялась Ташу быть с ним всегда. А что это, если не то же обещание, что в храме, только без красивого платья и толпы гостей? Таш свое слово держал, а она с легкостью забыла об этом. Таш не один виноват в том отдалении, что произошло после Меррекета. Она же первая боялась к нему подходить и старалась держаться подальше!

Лживая шлюха. И она всегда была такой, а Таш продолжал ее любить.

По щекам Лааны скатились две слезы.

Который раз она убегает без оглядки? Так больше нельзя. Их убьют, всех, но что с того? Что будет за жизнь без Таша, единственного мужчины, который полюбил ее такую, какая она есть? А если Саттаро сделает то, чего боялась мать, то в сегодняшнем спасении не будет никакого смысла. Ее ребенок погибнет, не родившись, вместе с миром, которому был предназначен.

В главном коридоре кричали совсем близко. Лаана обернулась. Где-то там Таш, может быть, он умирает прямо сейчас. Мужчина, которого она любила – действительно любила, в отличие от Лердана! – бьется ради нее, ради них всех.

Лаана быстро собрала уцелевшие лекарства в сундучок Жреца и зашагала к Срединному залу.

Она должна быть рядом с Ташем. Это ее место.

22. Хранитель

Эртанд, склонив голову и сидя на корточках, внимательно прислушивался к тому, что происходило в десятке шагов от него. Саттаро и Турн остались позади, с другой стороны горы. До сих пор в ушах звучало сопение каменщика, недовольного, что кто-то вступит в схватку прежде него. Но пока оставался шанс, что с хранителями справятся конструкты.

Это не значило, что все шло гладко. Отряд Ли Хетты преподнес пару неожиданностей, а конструкты оказались не так сильны, как Эртанд решил вчера.

Для начала им не удалось подобраться к Экоранте незамеченными. Человеческий запах, который было не скрыть никакими натами и маскировкой, учуяло несколько диких гармов, бродящих в окрестностях, хотя стояла глубокая ночь. Ящеры набросились с необычной дикостью и чуть не сцапали Эртанда, руки которого теперь покрывали ссадины от падения. Гармов удалось перебить, но отряд Ли Хетты услышал шум и поднял тревогу, а один из конструктов исчез где-то в ночи. Наверное, сломался или из-за повреждений перепутал приказ.

Потом Турн осмотрел тушу мертвого гарма и, сплюнув, объявил, что тут поработал Птица. Шкуру рептилии покрывали наты.

Вторая потеря случилась возле входа в Последний оплот. Тут уже явно потрудилась Хетта — почва под ними обрушилась, и вместе со стражем в разлом чуть не свалился Саттаро. Его вытащили, но конструкта завалило камнями.

Несмотря на ночную тьму, Эртанд чувствовал, что Саттаро начинает злиться. Из древних стражей, найденных в пещере, всего шесть оказались пригодными к бою. И то с оговорками. Материал, каким бы необычным он ни был, подвергся течению времени, а поскольку изделия остались незавершенными, то и результат их пробуждения был далек от ожидаемого. С Глазами Гор, о котором Эртанд думал, представляя себе конструктов в действии, они не сравнились.

И все же это было мощное оружие. Третий из них прорвался в Экоранту, снеся вместе с укреплениями нескольких защитников. Даже поврежденный, он убил троих, прежде чем рассыпаться на куски.

Четвертого Саттаро отправил с Эртандом в обход. В бывших загонах раньше была уязвимость — близость к поверхности. Следовало прощупать защиту и, если она слабая, напасть с тыла.

Нужное место Эртанд нашел не сразу, хотя его снабдили подробными описаниями. Обрубок луны, зависший над горами, давал мало света, а в темноте любые очертания искажались до неузнаваемости. Конструкт, не понимающий приказа передвигаться тихо, больше раздражал, чем помогал, потому что повышал риск наткнуться на дозорных. Сам тинат шел почти беззвучно. Пришлось поломать голову, чтобы придумать, как зачаровать легкие кожаные доспехи так, чтобы не шумели, но последние месяцы прошли не зря — новые комбинации натов давались все проще и проще.

Со стороны наверняка могло показаться, что Эртанд боится засады из-за страха за собственную жизнь. Если бы кто-то сказал ему об этом, он бы рассмеялся. Его руки украшали наты ветра и огня, тело покрывали символы, схожие с татуировками Турна и придающие силы и скорости. Его бледное лицо, покрытое кровавыми полосами магических узоров, должно было поселить во врагах ужас. Эртанд боялся лишь одного – не выполнить приказ. Учитель хотел, чтобы все было сделано без шума.

Желание Саттаро превыше всего.

Когда он наконец-то увидел нужную скалу в форме клюва и не встретил врагов, то с удовлетворением улыбнулся. Однако мгновенно выяснилось, что радоваться рано. Вход был укреплен валуном и чарами. Пришлось потратить время, чтобы добавить новые наты на конструкта, которые позволили бы ему проделать дыру без повреждений. И все равно его неживое тело, когда он разбивал камни, подозрительно громко трещало.

После расчистки пути Эртанд не стал торопиться и пустил вперед конструкта. Тут же внизу раздались крики и звуки драки. Когда все стихло, он решил спуститься сам. Но как только он придвинулся к отверстию, в пятне света появилось знакомое лицо.