Сердце, молчи

— Но, Макс... — Она оцепенела от его безжалостной подозрительности, однако ей по-прежнему безумно хотелось ему уступить. — Ты не можешь, не должен... сейчас, когда Фрэнсин вернулась к тебе.

— Ты единственная носишь мое кольцо, — с изумлением услышала она его слова. Неужели им просто овладело желание и он постарался забыть, что помолвка у них не настоящая? Но так или иначе, ничего это не меняет. Ей тоже изменили осторожность и здравый смысл. Ее руки потянулись к нему, как у голодного к куску хлеба. Они гладили мужское тело, наслаждаясь его крепостью и мускулистостью, оживляя в памяти восхитительные ощущения, которые оно ей дарило. Макс одним движением освободился от рубахи и прижал Салли к себе, а она, слегка отстранив его за плечи, покрыла быстрыми ответными поцелуями его волосатую грудь.

Он снял с нее ночную рубашку, его руки начали спускаться по ее разгоряченному телу, а губы тем временем смаковали, пощипывали, ласкали самые потаенные уголки плоти. Он не был ни сдержан, ни деликатен, да она этого и не ждала — разве он не предупреждал ее в доме тети Делии, что если овладеет ею, сомневаясь в ее верности, то не станет церемониться?

Она забылась в горячечном тумане, ощущая его жадное стремление взять у нее все, но внезапно ей почудился какой-то странный звук. Скорее не слухом, а каким-то шестым чувством она поняла, что это крик о помощи попавшего в беду ребенка и, чем бы ни пришлось сейчас пожертвовать, на него необходимо ответить.

Должно быть, Макс тоже что-то уловил. Он глухо простонал, уткнувшись головой ей в шею. Его грудь тяжело вздымалась.

— Останься, — сипло прошептал он.

— Это Мэри, — тревожно сказала Салли. — Я должна посмотреть, что с ней. — Она с трудом оторвалась от него, пригладила волосы и попыталась встать, твердо зная, что ей нужно идти.

— Черт! — воскликнул он, по-прежнему не выпуская ее из объятий. — Нашла время!

Салли осторожно отняла его пальцы от своего покрывшегося синяками тела и, выскользнув из цепких рук, торопливо надела ночную рубашку и завернулась в халат. Ее трясло мелкой дрожью. Не делай этого ради вас обоих, кричала вторая половина ее души, останься с ним и испытай до конца всю силу своей любви.

Но тонкий голосок продолжал что-то выкрикивать в ночной тишине, и Салли, коснувшись рукой его влажной голой спины, прошептала:

— Мне очень жаль, Макс, но...

— Ладно, ступай, — сердито бросил он.

Когда Салли приблизилась к постели Мэри, девочка встретила ее отчаянным криком.

— Я хочу мою мамочку! — рыдала она. — Где моя мамочка?

— Мама скоро приедет, — ответила Салли, поглаживая разгоряченный маленький лоб. Как бы ей хотелось самой знать ответ на этот вопрос!

Потянулись долгие, утомительные часы. Салли попыталась собраться и начала рассказывать Мэри одну сказку за другой. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Макс вошел в комнату. Она сидела на детском стульчике Мэри, а он встал позади и, выбрав момент, когда девочка на минутку закрыла глаза, нагнулся и прижал Салли к своей теплой волосатой груди. Мужские руки плавно заскользили по ее телу и сдавили грудь. Холодные, жесткие губы блуждали по ее шее, потом он запрокинул ей голову и впился в губы долгим поцелуем. Но тут Мэри опять проснулась и потребовала от Салли новых сказок. Макс резко отпрянул, выпрямился и незаметно удалился.

Двумя часами позже Салли укутала спящую девочку и вернулась к себе в комнату. Она надеялась, что там ее ждет Макс, но комната, увы, была пустой.

Салли проснулась поздно и, быстро спустившись вниз, застала Мэри на кухне, где она «помогала» Эллен. Настроение у девочки было хорошее, кажется, она совсем забыла о бессонной и тревожной ночи.

Салли заверила Эллен, что утром ей вполне хватит кофе и тостов.

— А... а мистер Маккензи, где я смогу его найти, Эллен? — спросила она с подчеркнутой небрежностью. Ей не хотелось выдавать себя, но в душе она стремилась лишь к одному — снова увидеть Макса и ощутить силу его объятий.

— Он у себя в кабинете, мисс Салли. А я пока что взяла сюда Мэри. Предупреждаю вас, дорогая, мистер Макс чем-то очень недоволен и может вам голову оторвать.

Мэри в страхе обхватила свою голову руками.

— Знаете, иногда на него находит, верно, лапочка?

Мэри кивнула.

— Он сказал, что целый день будет занят. Зан-нятг, заннятт, — хихикая, передразнила девочка.

Салли подумала, что ей, как и Мэри, стоит позаботиться о своей голове, но все же робко постучалась в кабинет. Макс повернулся к ней с выражением лица настолько зловещим, что она едва не ретировалась за дверь.

Он разбирал груду корреспонденции, пол, да и весь кабинет был усеян бумагами. Повсюду валялись разорванные конверты; вынутые письма были скомканы и разбросаны по углам кабинета и в беспорядке валялись на ковре.

Но самое гнетущее впечатление произвел на Салли большой письменный стол. Он оказался совершенно пуст, если не считать тщательно разложенных газетных вырезок. Не успела Салли еще издали поглядеть на них, как ее пронзило страшное предчувствие. Неужели это те статьи, о которых упоминала репортерша? А Салли и знать о них не знала и упорно отрицала их существование.

— Да, мисс Дирлав, — раздраженно проговорил Макс. — Все правильно. Вы должны чувствовать себя виноватой и загнанной в угол. Здесь газетные вырезки обо мне. И все это написано вами. Правда, фамилия сокращена, но имя ваше, тут невозможно ошибиться. И о чем же в них пишется? О моей личной жизни, привычках, о моем прошлом, которое вам попросту неизвестно, однако вы разукрасили его со всей силой вашего богатого, чтобы не сказать — безудержного, воображения.

— Вырезки... — задыхаясь, произнесла Салли. — Мои? — Она покачала головой. — Как?.. Кто?..

— По крайней мере вы не отрицаете, что они есть, — пробурчал Макс. — Как они здесь очутились? Я вам отвечу. Благодаря безупречной работе почты. Кто их послал? Моя поклонница Хенни Керзон, которая, как вы помните, специально приехала в аэропорт Хитроу за автографом. По ее словам, Уинтертон «толкнул» ваше письмо, напичкав цитатами из статей, а Хенни, в свою очередь, переправила его мне, зная, что в Новой Зеландии я его вряд ли прочту. А потом удостоверилась, что я получил все по возвращении.

Салли вздохнула. Она собиралась заявить, что просто не понимает, о чем идет речь, но он опередил ее.

— Хенни считает, — беспощадно продолжал он, — что я должен немедленно возбудить дело против журналистки с ее грубой клеветой и редактора газеты, который это напечатал. Любопытно, что вы скажете, мисс Дирлав, — наконец не выдержал и сорвался он, — если я разорю вас и вашего помойного редактора до последнего пенни?

Сначала Салли тщетно пыталась вчитаться в напечатанный текст. Но слова то складывались в какие-то бессмысленные очертания, то рассыпались в беспорядке. Она слепо моргала, силясь сосредоточиться и прочесть статью, но ее отупевшее сознание с трудом добиралось до смысла, который имел в виду Макс.