Сердце найдет дорогу к тебе

– Ну почему у вас все так просто? – Мэнди поднимает голову и вытирает слезы, – трахаетесь, целуетесь, обнимаетесь, любите друг друга! А у меня... все через жопу!

– Я сейчас не о том, о чем вы подумали!!! – тут же добавляет она, заметив, что ее собеседники поджали губы, сдерживая смех.

– Я могу поговорить с Липом, если хочешь, – Йен положил руку на плечо подруги.

– Нет! Пожалуйста, не надо! Прости, но ты можешь сделать только хуже. Позволь мне самой с этим разобраться, хорошо?

– Как скажешь.

– Но все же мне интересно – как я могу признаться, что люблю его, если захочу? – Мэнди с надеждой смотрит на парней, но, поймав удивленные взгляды, объясняет, – я имею в виду, как вы сказали друг другу об этом? Вы ведь сказали, да???

Такого вопроса ребята не ожидали. Что значит как они сказали? Как такового официального признания не было. Первый раз слова “я люблю тебя” выскользнули из уст Микки, когда Йен уехал с Евгением хер знает, куда. Второй раз он сказал это за пару минут до их расставания. Третий раз это говорил Йен, в тот ужасный день на границе Чикаго и Мексики. Они никогда не искали особого случая или нужного момента, чтобы признаться в этом.

Но дело в том, что отношения двух геев и отношения парня и девушки – совершенно разные вещи. Вряд ли они чем-то помогут Мэнди. Она в свою очередь сверлит обоих взглядом, ожидая ответа. А они, не зная, что говорить, бегают глазами по деревянной столешнице и изредка хрустят костяшками пальцем под столом.

Наконец Йен схватил Микки за руку и, сказав Мэнди, что они не могут помочь и посоветовав поговорить об этом с подругами, потащил его наверх.

В этот день Лип опять же занят своим обычным делом – лежит на кровати, а в голове одна мысль – Мэнди.

Галлагер не знает, нужно ли говорить Мэнди о своих чувствах. Да, не исключено, что она может ответит взаимностью. Но ведь может и не ответить...

С другой стороны, если Лип промолчит, Милкович будет думать, что у него какие-то чувства к Карен. Она так и продолжит ревновать.

“Ну что в этом такого? Это просто слова. Каких-то три слова. Ну, ладно, это три волшебных слова, которые могут решить чью-то судьбу, сделать кого-то счастливее, а также разбить кому-то сердце. Мэнди по-любому заставит меня их сказать. Она не успокоится, пока не узнает окончание той фразы. Я знаю ее, она сделает все только ради того, чтобы я сказал это! Но важно не только это. Я больше не могу это скрывать, не могу с этим жить, я должен сказать ей!”

Лип медленно поднимается с кровати и, на этот раз не забыв надеть ветровку, выходит из дома.

Ему уже плевать на результат своих слов. Его задача – признаться. Ведь, если ему не изменяет память, Мэнди вчера уже сказала ему эти три слова, но тогда Филип не обратил на это особого внимания. Но сейчас он направляется в дом Милковичей именно с этой целью. Он понятия не имеет, какая будет реакция, но сейчас уже не важно. Будь, что будет!

Бросив грустный, полный разочарования и слез взгляд в сторону убегающих Йена и Микки, Мэнди уходит на крыльцо. Ну, как уходит, скорее пулей вылетает. Опираясь руками на деревянные перила и заливаясь слезами, девушка садится на ступеньку. И ей абсолютно плевать, что на улице -7°, а на ней надеты пижамные штаны и лёгкая майка. Ей плевать, что она может отморозить себе все, что только можно. Ей плевать, что проходящие мимо люди останавливаются на звуки ее рыданий и поглядывают на нее сквозь прутья забора, не решаясь войти. Ей сейчас плевать на все! Она разбита. На миллионы, миллиарды кусочков. Единственные, на кого была хоть какая-то, даже самая слабая надежда, просто сбежали, не ответив на ее вопрос. Да, от брата она такого ожидала. Говорить с ним о чувствах и любви было всегда бесполезно. Но Йен! Ее лучший друг! И даже он...

Из размышлений ее вырывает резко распахнувшийся железный забор. В Милковический двор влетает запыхавшийся Лип. Мэнди от неожиданности встаёт со ступеньки, утирает слёзы и удивленно смотрит на Галлагера. Он понемногу выравнивает дыхание и начинает говорить:

– Значит так! Слушай меня и не смей перебивать! Без всяких предисловий, без особых случаев, без всех этих соплей и нежностей я закончу! Закончу ту фразу, что начал тогда, в “Алиби”. Мэнди Милкович, я люблю тебя! Люблю, слышишь??? Я не могу без тебя, скучаю, мне даром не нужна никакая Карен или кто-либо другой! Только ты, Мэнди! Только ты!!!!

Не давая девушке прийти в себя после услышанного, Галлагер подбегает к ней, кладет свои холодные ладони на ее покрасневшие щеки и целует. Целует страстно, но при этом нежно и аккуратно, не желая отпускать. Мэнди, кстати, тоже не сопротивляется, не пытается оттолкнуть Филипа, не разрывает такой долгожданный поцелуй. Милкович безумно скучала по всем этим ощущениям, по вкусу губ Липа. Как ей этого не хватало! Мэнди уже потеряла всякую надежду на то, что это может случиться еще хоть раз. Но это происходит, прямо сейчас. Мозг совершенно отказывается в это верить.

И если бы Лип сейчас слышал мысли Мэнди, то безусловно согласился бы со всем, о чем она думает.

Когда у обоих возникает нужда глотнуть свежего воздуха, они медленно отстраняются друг от друга. Мэнди немного в шоке от произошедшего.

– Это правда? Все, что ты сейчас сказал. Ты действительно...

– А ты все еще не поверила? – перебил Галлагер, – что ж, мне не трудно доказать еще раз.

Он снова тянется к губам брюнетки, в надежде вовлечь ее в очередной поцелуй, но она вместо этого крепко-крепко обнимает Липа. Ему приходится отвечать тем же.

– Спасибо, не надо, – прошептала Мэнди, – я верю!

Они так увлеклись, что даже не заметили спустившихся Йена и Микки, которые уж слишком “беспалевно” за ними наблюдали. Наконец рыжий вышел на крыльцо, кашлянул, дабы обратить на себя внимание пары (да-да, теперь они официально пара) и сказал:

– Не хотел бы вам мешать, но вы долго еще будете себе здесь жопы морозить? Может, войдете уже? Пососаться друг с другом вы и там можете!

Поняв, что его слова были успешно проигнорированы, Йен подошел почти вплотную к обнимающимся Липу и Мэнди и сказал то ли в шутку, то ли серьезно:

– Ну, как хотите! Но смысл тогда от ваших отношений, если Мэндс отморозит себе придатки, ну, или как это там называют, и детишек вам не видать!!!

На этот раз никто уже не смог сдержать смех.

– А кто сказал, что я собираюсь делать с ней детишек??? – нарочно громко спросил Лип.

– Что, прости? – Мэнди повернула голову.

– Ничего!

Вскоре все четверо уже сидели на старом диванчике в гостиной Милковичей и смотрели случайно найденный на одном из телеканалов фильм.

Микки, как обычно, лег на плечо Йена, а рыжий медленно поглаживал его по голове. Мэнди кормила своего теперь уже официального парня не весть откуда взявшимся попкорном, у которого наверняка уже истек срок годности.

Сейчас всем им казалось, что идеальнее момента в их жизни еще не было.

Не менее идеально прошла эта ночь.

С момента встречи Микки и Йена все их проведенные вместе ночи были замечательными. Но Мэнди и Лип уже забыли, когда последний раз спали так спокойно. Галлагер крепко прижимает к себе девушку, и она тоже обнимает его и руками, и ногами. Своими действиями она как бы показывает, что теперь Лип принадлежит только ей. Частная собственность. Больше никакая сила не сможет их разлучить. Они вместе.