Сердце не обманет, сердце не предаст

Алексей подавил желание вытащить жесткий диск и унести его с собой, – нет уж, изъятие такой мощной улики нужно официально оформить! Пока же он достал свою флешку, в которой имелось немало нужных программ-инструментов. С помощью одной из них он архивировал все сообщения на скайпе и перекачал их на флешку, затем переслал копию на свой и Игоря электронные адреса, для пущей надежности, после чего уничтожил все следы своего вмешательства в чужой компьютер.

Кис собирался уже уходить – с нежданным уловом, который его весьма, весьма порадовал, – как вдруг передумал. А что, если… А что, если парнишку дождаться и прижать… Он неопытный, еще (бум надеяться) не заматерел в преступлениях, только перед дядей богатым-столичным выслуживается… Хочется сытой жизни, оно понятно, но вдруг еще совесть осталась? Вдруг еще теплится сознание, что не такой ценой сытость свою следует зарабатывать?

Однако по зрелом размышлении детектив решил не рисковать: если он возьмет сейчас мальчишку, то дядюшка соскочит. А ему нужен и дядюшка, и тот, кто ему убийства поручил.

Он покинул квартиру Володи Смылко с предосторожностями и позвонил Кате.

Катя не имела ничего против приезда детектива, и он направился в Матвеевское.

Увидев девушку, печаль, темнившую ее глаза, Алексей вспомнил, как хотелось ему обнять ее и пожалеть, но, конечно же, не посмел этого сделать. Деловито попросил разрешения (уже даденного, но надо же что-то сказать) просмотреть почту Козырева; присел нетерпеливо к компьютеру и принялся изучать папку с входящими письмами.

Так и есть: Михаил отправил сам себе видеозаписи понедельника! Отчетов и комментариев к ним не было, что понятно: это род «домашней работы», которую Козырев делал потом, но, как только он вернулся с работы, у него отняли «потом»… Однако, помнится, каждый посетитель представлялся в начале записи, и Алексей принялся прослушивать их одну за одной.

Увы. Ни один из понедельничных посетителей психолога не назвался Антоном Владимировичем Смылко. Зато…

Зато с понедельника к Козыреву пошло руководство. Играли в демократию, видимо, – мол, не только рядовые сотрудники могут оказаться подвержены «вирусу самоубийств», все под богом ходим…

Да нет, ерунда! Какая, к черту, «демократия»?! Просто два как минимум самоубийцы занимали достаточно высокие посты в Концерне: об этом упоминалось в прессе. Да и как бы они оказались в курсе неприглядных дел, там творящихся? Сомнений нет, эти двое имели высокие должности, вот поэтому руководство решило отправить на показушные встречи с психологом всех, включая начальников подразделений. И один из них привлек внимание детектива, причем самое пристальное. Голос показался Кису знакомым… Потому что он его уже слышал…

На записях с флешки Ирины!

Он снова принялся просматривать этот файл, а особенно прослушивать.

Мужик звался Игнатием Вениаминовичем Кошарюком. Начальник подразделения Концерна по связям с общественностью, то есть начальник Ирины Липкиной! Красивый, самодовольный, породистый. Уверен в себе до такой степени, что у любого, кто столкнется с ним, непременно начнутся комплексы неполноценности в широком ассортименте. Харизматичен – дар, особенно часто сопутствующий мошенникам и политикам. Такие умеют всучить негодный товар (вещь или идею, без разницы) под видом вашей мечты; они и мышку убедят, что ей для счастья нужна кошка. На вопросы Козырева он отвечал любезно, с приятной легкой иронией: испытанный прием, цель которого расположить к себе собеседника, сделать его союзником: мол, мы-то с вами знаем, что вокруг одни дураки; а мы умные и отлично понимаем друг друга…

Жаль, что Михаил не успел сделать комментарии, Алексею было бы любопытно их почитать.

Он достал флешку-сердечко, включил запись разговора… Сомнений нет: это он, Кошарюк, разговаривал с Антоном!

И он же, судя по всему, был любовником Ирины. Неудивительно – от таких самцов, как этот, женщины млеют. А они их, сомлевших, коллекционируют, как паук дохлых мух в паутине.

Кис прослушал записи до конца, но Антона Смылко на них не обнаружил. Ничего странного, Михаил встречи не закончил, он должен был работать в течение месяца в Концерне, и до Смылко очередь не дошла. Зато с этим, как его… Игнатием Вениаминовичем повезло несказанно.

– Похоже, дело продвигается? – спросила Катя, глядя на оживленное лицо детектива.

– Похоже, Катя, похоже! Чаем угостите?

– Да, конечно, извините, что не предложила… Вы так решительно направились к компьютеру, что я… Или кофе?

– Еще лучше. Только не растворимый.

– У брата есть аппарат, но я не умею им пользоваться…

– Пойдемте. Я вас научу. Кстати, эта квартира теперь ваша?

– Не знаю, – удивилась Катя.

– Я в том смысле, что надо вам научиться пользоваться кофейной машинкой, она теперь тоже ваша. Других родственников у вас нет, так что по закону наследуете вы. И квартиру, и деньги – все, что есть. Если только Михаил завещание не сделал на кого-то другого.

Катя покачала головой:

– Не надо, прошу вас. Я не хочу говорить о наследстве и завещании, не сейчас. Миша еще не похоронен…

– Простите. Вот и кофе готов, держите.

Вечерело. Стекла дома напротив слепили густо-розовым, тревожным. В квартире сгущались тени и тоска. Алексей ее чувствовал остро, словно она, вместе с сумерками, просачивалась через его тело. Но он не представлял, чем помочь Кате. Позвать к ним домой? Но там уже Люба. Девушки настроены враждебно друг к другу, ни к чему сводить их вместе…

– Мне пора, Катюша… Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Нет, спасибо, – она натужно улыбнулась. – Не беспокойтесь, все в порядке.

Ничего у нее не было в порядке, ничего. Родные люди, пока есть они (пусть ты сколь угодно редко с ними видишься) – у тебя есть тыл. И знание о нем, как чувство опоры за спиной. Чувство, что если отступишь или оступишься, то опора поддержит… Когда же родные люди уходят, за спиной открывается бездна. И страшно, если в этот момент своей жизни ты один. Если нет руки, которая тянется, чтобы поддержать тебя, балансирующего на краю пропасти. Как эта девушка, совсем юная, почти ребенок…

Она ровесница Ромке, может, поэтому Алексей так пронзительно ощущал ее несчастье? Неважно, почему, – главное, ощущал, хотел помочь и не знал, как.

– Катя, мне нужно кое-что поискать в Интернете… Я могу это сделать дома, но, если вы…

– Не возражаю, – она снова попыталась улыбнуться.

Вот и ладненько, думал детектив, садясь на уже ставшее привычным место за столом Михаила, хоть немного еще побуду с ней, отвлеку от печальных мыслей…

– Садитесь рядом, поможете мне. Мы с вами сейчас попробуем найти информацию об Игнатии Вениаминовиче Кошарюке…

– Который на видеозаписи?

– Он самый… – Пальцы Алексея бегали по клавишам, а глаза по строчкам.

– А в чем вы его подозреваете?

Кажется, Алексей сделал правильный ход. До сих пор Катя не проявляла интереса к расследованию, – ей нужен результат, ответ на вопрос «кто», а не ход следствия. Но сейчас он ее втянул и развеет немного рассказом о том, как он действовал, что узнал и какие гипотезы строит. Не хуже детективного романа получится!

Алексей уходил от Кати немного успокоенный. Ему удалось чуть развеять девушку, – он рассказывал о похождениях «Киса в сапогах», как острили друзья, с юмором, с шутками, и Катя несколько раз улыбалась, уже совсем не натужно.