Сердце отваги измеряется численностью. Книга 1

Сильное рассечение и засохшая кровь. Довольно много. М-м… на мой непрофессиональный взгляд — неприятно, но вроде как не смертельно. Надеюсь, не смертельно.

— Чёртовы бездари, а ещё лекарями себя называют, — раздражённо буркнул я, услышав эти слова сразу своими и мушиными ушами. А у мух вообще есть уши?.. Неважно, у этих есть!

Однако мысль сосредоточилась на ином. Раз я слышал свои слова сразу с двух направлений, то и от тела своего я не отключался, а просто… разделился? Непонятно, но пусть будет так. Следовательно, могу попробовать управлять собой, не отключаясь при этом от мошки. Зачем управлять собой? Надо приподнять копну волос и вглядеться поближе. Вдруг не просто рассечение, а треснувшая кость? По ощущениям вроде не так больно, но… Чёрт бы его знал.

К тому же я хоть и не врач, но кое-что знаю. Может, даже получше местных лекарей. Наверняка лучше!

Сказано — сделано… Ага, хер там. Я, наверное, полчаса так простоял, у окошка, пока наконец методом проб и ошибок, неоднократных падений — мошки, не себя — и героических взлётов всё-таки не разобрался, как оно делается.

— А ведь можно было просто отключиться, поднять волосы и подключиться снова, — вздохнул я. — Но мы не ищем лёгких путей, верно, Юр… кхм… верно, Загрейн?

Раз уж я оказался в чужом теле и другом мире, то надо хотя бы поначалу изображать того самого пацана. А то мало ли? Вдруг у них тут инквизиция людей сжигает за любое… э-э… неверное слово? Пока не разберусь, что к чему, надо изображать прежнего мальчишку, это факт. Конечно, однозначно вжиться в роль столь мелкого пацана не получится, но отмазки у меня железные: травма и смер… кхм, не думай о семье, Ю… Загрейн. Не думай!

Усмехнувшись, я осознал, что умудрился увлечься изучением самого себя и происходящего вокруг, отчего совершенно забыл про прошлый мир. Наверное, оно даже хорошо. Ну его… в баню.

И вообще, возвращаясь к предыдущим вопросам и опасениям: раз уж я неким мистическим образом научился управлять насекомыми, надо повелевать ими очень аккуратно. Не держать мух поблизости от себя, не подставлять под взгляд местных и вообще… я не я и корова не моя. Ибо… а вдруг? Постепенно, Загрейн, помаленечку, но со всем разберёмся. Это я как инженер тебе гарантирую. Всё у нас будет. Всё сделаем. Но не сразу. Вначале — чертёж… кхм… Не в тему, но да плевать, суть ясна.

Раздвинув волосы — по-прежнему не открывая своих глаз, — я заставил мошку подлететь ближе (практически впритык) и зависнуть в воздухе по мере возможностей.

— Твою же мать, трещина… Нет, это волос. Фух… аж полегчало. Но всё равно — травма выглядит не так хорошо, как казалось на первый взгляд. Чудо, что сраный череп не треснул как яичная скорлупа… — зло проворчал я.

«А если повреждение мозга? — возникла полная страха мысль. — Кровоизлияние? Инсульт? Постоянные головные боли?»

В сознании начали появляться целые сонмы различных болячек, которые более чем реально могли возникнуть при травме головы — даже без треснувшего черепа. Тысячи их! Грёбаных болячек!

Стало страшно. Я в каком-то клятом средневековье! Из медицины здесь есть лишь подорожник — и то, если мне, сука, повезёт! Как лечить травму головы?! Как?! А если ещё что-то найдётся? Я же, блядь, худой, как узник концлагеря! Вдруг у меня паразиты? Тьфу-тьфу через левое плечо, надеюсь, что нет. Не представляю, как местные подобное лечат.

Стоп. Не о том думаю. Хотя как не о том?.. О том, просто с другого угла. Мать вашу, я же ещё и сирота! Причём крестьянин. Это что значит? Это значит, что придётся работать от рассвета до заката, и не дай бог пропустить хоть день! Загнусь же к тридцати, если не раньше. Сука-сука-сука-сука!

— Не хочу… — дрогнул я от навалившихся перспектив. — Нет-нет-нет, лучше уж в прошлом мире стариком жить. Хоть с болячками, хоть с барахлящим сердцем, но…

Объективно говоря, я не знал, почему меня так сильно пробило на эмоции. Только что всё казалось относительно безоблачным, как вдруг пара негативных мыслей — и вот те на. Уже чуть ли не истерика на ровном месте. Однако, если бы не это, я бы наверное ещё очень долго не догадывался об одной из самых, пожалуй, уникальных возможностей своего нового тела. Возможностей, за которые многие люди из моего прошлого мира без всякого спора отдали бы все свои конечности, да ещё и доплатили бы.

В пиковый момент нежелания существовать в этом мире и теле я… рассыпался.

Пуф! — и во все стороны полетела огромная стая мошкары, в то время как мальчик, которого звали Загрейн, попросту… испарился?

Тысячи насекомых хаотично разлетелись по комнатке. Некоторые осели на стены, пол и потолок. Какие-то вылетели в окно, иные разместились на помятой пованивающей лежанке. Моё сознание находилось в той мухе, что оказалась на подоконнике. Я одновременно смотрел и в комнату, и на улицу. И если последняя успокаивала меня, демонстрируя ту реальность, к которой я был готов и с чем более-менее успел ознакомиться, то вот комната…

Происходящее не умещалось в моей голове. Пожалуй, это самое мягкое, что я мог бы сказать, ежели имел бы такую возможность. Однако я не имел, так что оставалось только сидеть да пялиться на деревню, рассматривая деловито шагающих людей, которые то перетаскивали какие-то доски, то инструменты, то вёдра или мешки. Работали одинаково все: что мужчины, что женщины. Последние как бы не больше первых. И… наблюдение успокаивало.

Пастухи, которые гнали стадо где-то вдалеке — зрения мошки не хватало, я видел лишь отдельные фрагменты, — несколько стирающих в корытах женщин, которые попеременно обсуждали то вчерашнюю тренировку ополченцев и поднятый Сатором Отье скандал, то произошедшее с Сантаросами. Я даже не стал возмущаться, что два этих события поставили рядом.

Внимание привлекли важно шествующие по улице гуси, за которыми, с лёгкой опаской, брели две девочки, лет семи на вид.

«Вета и Зана», — подсказала память.

Ах да, мои «подружки», если так можно выразиться. Одни из тех, кого вместо Дэли мог выбрать сын того гранда, Лотандер. И тогда вся моя жизнь, возможно, прошла бы иначе.

Но он выбрал Дэлю, поэтому девочки остались в Ностое. Как и я.

Силой воли заставил себя переключиться, продолжая рассматривать улицу. Это лучше и как-то… безопаснее? Да, точно. Вот несколько лениво гавкивающих собак. Там, вдали, громкий спор семейной пары. А ещё кошка, пробежавшая по крыше и поймавшая зазевавшегося воробья… Надеюсь, того самого, который вчера чуть меня не прикончил!

Так спокойно и естественно. Умиротворяюще.

«Ладно, — мысленно сказал я самому себе. — Ещё одна суперспособность, почему бы и нет? Я ведь мог… м-м… перемещать сознание в одну из этих мелких тварей? Мог. И смирился с этим. Даже нашёл преимущество в виде халявной замены зеркала. Так почему обращение в рой мошкары так тебя напугало, а, Юр?»

Даже поправляться на «Загрейн» не стал. Не до этого было.

Убедив себя, что где одно чудо, там и остальные — как минимум сам факт моего здесь… э-э… перерождения уже многого стoит, — я сумел принять случившееся, после чего уже гораздо более осмысленно перевёл взгляд на чердачную комнату. Копошившиеся в ней насекомые, казалось, тонким ковром покрывали всё видимое пространство. Воздух едва слышно гудел от тысяч маленьких крыльев.

Закрыв глаза — скорее фигурально, ведь у мошки не было век, — я мысленно вздохнул и полетел вперёд.

Ха, смешно! Раньше картина подобного числа пусть мелких и сравнительно безопасных насекомых повергла бы меня в панику и шок. Но сейчас… почему-то я не мог их… э-э… ненавидеть или бояться. Не мог испытывать отвращение. Они казались мне естественными, как листья на деревьях. Можно ли ненавидеть зелёные листочки, которые растут на ветках? Наверное, можно, но подобное даже вообразить получается с трудом. Вот и я не мог ощутить отвращение к этим тварям.