Сердце полемарха

– Хорошо. А теперь я попрошу вас выйти, - дождавшись, когда непрестанно оглядывающийся мужчина, выйдет, посмотрела на своих учеников, преданно ждущих моих распоряжений.
– Я бы вылечила её сама, но вы должны видеть, что именно произошло. Значит, будем оперировать. Готовьте инструменты.

Пока "студенты" суетились вокруг, я, широко раскинув руки, пустила дар на волю.

Итак, у девушки случился инсульт по геморрагическому типу, в результате разрыва аневризмы артерий одной из веточек средней мозговой артерии головного мозга в правом полушарии. Я нашла прорвавшийся мешочек в правой лобной доли. Кроме него их там было ещё три.

Первое действие - поглубже усыпить больную, затем понизить и нормализовать кровяное давление, и направить силу с противосудорожным эффектом в организм пациентки. Чем и занялась, пуская в ход свой исцеляющий дар.

– Обработайте вот это место, - указала я помощником, какое именно, завершив с подготовительным этапом.
– Волосы состричь, - напомнила я им и повернулась к тазам с чистой водой в первом и крепким вином во втором.

– Будем иссекать аневризмы. Это открытая операция, при которой с помощью зажима закрывается пораженная часть сосуда, - продолжая говорить, закрыла чистой тряпицей половину своего лица, посмотрела на хмурые и сосредоточенные лица парней, также натянувших "медицинские маски" и продолжила, - приступим!

– Пульс?
– спросила я одного из учеников, державшего запястье оперируемой. Песочные часы по истечении минуты (когда песок перетекал вниз), переворачивал приставленный к ним раб.

– Семьдесят пять, - прозвучал ответ, удовлетворённо кивнув, взяла в руки долото, чтобы сделать три отверстия в височной кости, благо, необходимые инструменты, в том числе и пила, у меня уже были, спасибо кузнецу Зенону и его брату ювелиру Ютичосу (в том числе и за самые разные иглы).

***

Выходила я из палаты, выжатая, словно лимон. Прислонившись спиной к прохладной стене, прикрыла веки. День выдался на редкость суматошным, а ещё это глупое сердце, то лелеяло надежду на встречу с Алкеем-Гераклом, то противилось этому.

Эх, кажется, я всё же влюбилась. Нужно уметь признаваться в своих слабостях (силе?) хотя бы самой себе.

– Госпожа гиатрос Аглая!
– обратился ко мне один из иеродулов [23] , низко поклонившись, - к вам посетитель, ожидает в общей зале.

23

Рабы при храмах, в том числе в асклепионах.

– Спасибо, Пист, - улыбнулась я ему, имя само всплыло из глубин памяти; польщённый, что я запомнила, как его зовут, мужчина поклонился мне вновь и вернул мне улыбку. Искреннюю и добрую.

Общая зала находилась между женским и мужскими абатонами, из него в противоположные стороны уходили два широких полутёмных коридора.

Посетителем оказался Гер. Он стоял совершенно неподвижно и смотрел на статую Асклепия задумчивым, чуть нахмуренным взглядом светло-карих, красивых глаз.

Не мужчина. Мечта!

– Добрый вечер, полемарх Алкей, - поприветствовала я его, поклонившись по-японски, чуть согнув спину.

– Как интересно ты кланяешься, - вместо приветствия ответил он, отвлекаясь от своих мыслей и поворачиваясь ко мне.
– Ты вообще очень интересная, - добавил он загадочно и протянул мне туго смотанный свиток.

– Что это?
– не спешила брать предложенное, спросила я, пряча руки за спину.

– Возьми, - вдруг улыбнулся он моей детской выходке. И что это за улыбка была! Красивые ровные зубы сверкнули в свете горящих многочисленных ламп, моё сердце на миг замерло, а потом бросилось вскачь, как сумасшедшее.
– Думаю, тебе понравится.

– М-да?
– усомнилась я, беря себя в руки, но голос всё равно предательски дрогнул. Подумав ещё немного, всё же взяла свёрнутый в трубочку пергамент.

Читала я также хорошо, как и говорила, поэтому понять смысл написанного не составило труда.

– Это что же получается?
– прошептала я, не веря своим глазам.
– Я теперь свободная гражданка Греции?
– слёзы застили глаза, быстро их смахнув, посмотрела в такие всё понимающие глаза Геракла.

– Да, и вольны поступать со своей жизнью, как вам заблагорассудится, - спокойно, но очень тепло, ответил он мне.

– Спасибо, - не зная, что ещё сказать, я шагнула было к нему, но вовремя одумалась и замерла на месте.

– Гиатрос Аглая!
– раздался голос со стороны мужского коридора, - почему вы не на рабочем месте?
– в общую залу стремительно вылетел негодующий гиатрос Лазарус.

Мои слёзы мгновенно высохли! Всё раздражение, копившееся во мне столько времени, наконец-то нашло выход.

– Ах, ты! Мизогинист хренов!
– вскричала я, мои уста не знали удержу, я так его обложила, что он, даже не понимая половины сказанного, покраснел, как рак!
– Моё рабочее время закончилось два часа назад! Все больные вполне доживут до завтра и до следующего года и без моей помощи! Никто не давал тебе права распоряжаться мной, как вздумается! И пусть этнарх Менедем умер, я не стала твоей собственностью! Вот! Смотри, вот!
– кричала я, тыча в опешившего от моего напора мужика, свитком, - документ, подтверждающий, что я теперь такой же гражданин, как и ты! Я теперь свободный человек!
– припечатала напоследок и, резко развернувшись, стремительно понеслась на выход из асклепиона. Коричневые полы рабской туники яростно развевались позади, а я была счастлива! Как давно я не была настолько счастлива!

Выйдя за основные ворота лечебницы, замерла, глядя перед собой.

– И куда дальше?
– тихо спросила саму себя.

– Да, мне вот тоже интересно, - тихо хмыкнул знакомый бархатный голос за спиной. Обернувшись, встретилась взглядом с Алкеем-Гераклом. Я и забыла о том, что он тоже был в общей зале и видел всю ту некрасивую, безобразную сцену. Стыд опалил щёки, но я ни капли не сожалела о сказанном Лазарусу.

– Не знаю, - растерянно ответила я, отводя взгляд и запрокинув голову к тёмно-синему ночному небу, мириады звёзд весело подмигивали мне; глубоко втянув в себя воздух, вдруг почувствовала, что он стал гораздо слаще и вкуснее. Воздух свободы. Игры сознания, однозначно, но пусть так, я совсем не против ощутить её (свободу) именно так.

– А если я приглашу тебя к себе на работу?
– я бросила на него удивлённый взгляд и получила ответ, - в качестве личного лекаря. Полемарху полагается, - зачем-то пояснил он.

Думала я недолго, не возвращаться же теперь в асклепион, к разъярённому Лазарусу. И в дом почившего этнарха Менедема я тоже уже не могу пойти.

– Есть пара вопросов, - решилась я.

– По оплате?
– отчего-то нахмурился он.
– С этим не возникнет проблем.

– Да нет!
– махнула я на него рукой, хотя оболы мне не помешают.
– Я хотела бы выкупить двух рабынь у нового хозяина дома, в котором жила.

– Это можно устроить, - медленно кивнул он и отчего-то улыбнулся.

Странный такой.

– И там живёт супруга гиатроса Иринеоса, она свободная. Её тоже хочу забрать с собой, пока её муж не вернулся.

– И это вполне осуществимо. Только сейчас уже поздно. Думаю, лучше заняться этим вопросом завтра с утра.

– Да, вы правы, - кивнула я.

– Жить будешь у меня. Мне полагается поместье, в права владения я ещё не вступил. Пока остановился у друга, но уверен, он будет совсем не против принять такую замечательную лекарку под крышей своего дома.