Сердце рыцаря

– Ты из хорошей семьи? – переспросил он, снова удивившись. – Но что...

Он не договорил.

«Что ты делала в лесу одна?» – мысленно закончила за него Мари. На этот вопрос ей отвечать не хотелось – пока она благополучно не доберется до монастыря. Охотник говорил по-французски хорошо, удивительно хорошо, но все же чувствовалось, что это его неродной язык. Бретонец, говорящий по-бретонски, почти наверняка служит герцогу Бретонскому, либо непосредственно, либо через кого-то из вассалов. По тому, как Охотник только что упомянул о герцоге, Мари предположила, что он один из лесничих герцога. Судя по его смелости и ловкости, это могло быть именно так. Как бы то ни было, если ему станет известно, что она спасается бегством от герцога Хоэла, он мгновенно превратится из ее спасителя в тюремщика. Мари удивляло то, что он не задал своего вопроса вслух. Возможно, он продолжал считать, будто она встречалась с возлюбленным, и не хотел допытываться.

– Я из хорошей семьи, – повторила она вместо объяснений. – Пантьевры Шаландрийские. Мое имя Мари.

Он резко остановился и пристально на нее посмотрел.

– Мы – только младшая ветвь семьи, – сказала она ему, смущенная недоверием. – Я – послушница в монастыре Святого Михаила. Он находится в городе Сен-Мишель. Я... я туда возвращалась, ко сглупила, сойдя с дороги, чтобы... избежать встречи кое с кем... и заблудилась в лесу. Если поможешь мне туда вернуться, я заплачу тебе, сколько ты захочешь.

Он еще мгновение смотрел на нее, а потом, похоже, решил, что она говорит правду. Даже в сумерках Мари заметила его улыбку: один уголок губ быстро поднялся, тогда как вторая половина оставалась серьезной. Одновременно его брови вразлет забавно выгнулись. Она обнаружила, что глаза у него светло-карие. Наверное, заметила это еще у ручья, но была слишком потрясена, чтобы запомнить сознательно.

– Значит, я спас члена семьи Пантьевр, родственницу герцогини! – воскликнул он. – Вот как! Это получилось лучше, чем я думал. Но тебе не следует быть столь откровенной с незнакомым мужчиной.

– Ты сказал, что мне можно тебя не бояться, – отозвалась она.

– Это так. Ну что ж, я могу доставить тебя в обитель, принадлежащую монастырю Святого Михаила. Там будут братья, которые смогут сопроводить тебя до дома.

Мари прикусила губу.

– Я бы предпочла... не возвращаться в монастырь по проезжей дороге. Ты не мог бы?..

– Я уверен, что братья обители знают дорогу до Сен-Мишеля, которая бы шла в обход проезжей дороги.

Охотник снова двинулся вперед.

Мари ускорила шаг, чтобы его догнать. Стало уже очень темно, так что она споткнулась о кочку и упала. Охотник вернулся и помог ей подняться.

– Держитесь за мой пояс, леди Мари, – сказал он. – Земля здесь неровная.

Она просунула пальцы ему за пояс и пошла позади него. Под кожаной петлей ощущалось движение мускулов у него на спине. Он выбирал дорогу так уверенно, что ей показалось, будто он может видеть в темноте. Повторяя его движения, она смогла идти не спотыкаясь. Ее охватило умиротворение, похожее на дремоту. Она была застигнута в лесу ночью, она встретила то, что ее там поджидало, – но оно было укрощено, и страха не осталось. Темнота и деревья не имели власти над ней, она была соединена с ними, связана кожаной петлей, за которую держались ее пальцы. Тело и душа, которые у нее всегда были в ссоре, двигались сквозь ночь вместе, как два конца одного ярма, две рыбы, скользящие в шелковистом течении ручья. Она вдруг поняла, что не хочет возвращаться в Сен-Мишель с каким-то неизвестным братом из обители. Ее потрясенный разум подсказал ей, что без Охотника все снова погрузится в ужас и хаос.

– А ты не мог бы сам пойти со мной до Сен-Мишеля? – спросила она. – Я щедро тебе отплачу.

– Извините, леди Мари. У меня важное дело в Ренне. Мари больно закусила губу. У нее защипало глаза. Она сурово сказала себе, что это всего лишь потрясение и усталость и что утром все будет казаться другим. Однако собственная суровость на нее не подействовала. Ей хотелось, чтобы Охотник остался подле нее. Но он не желал.

– Ну что ж, – проговорила она после нового долгого молчания, – тогда приходи в Сен-Мишель, когда сможешь, и я тебя вознагражу.

Он негромко рассмеялся.

– Я не тот человек, которого нужно вознаграждать, – сообщил он ей. – Я тоже из хорошей семьи, леди Мари. Я владею поместьем Таленсак и землями у Компера и Пемпона. Мое имя Тиарнан.

– О! – воскликнула Мари. – Вы рыцарь?

Он кивнул – она ощутила это движение по мышцам его спины, хотя темнота сделала кивок невидимым.

– О! – снова повторила она, чувствуя, как у нее разгораются щеки. – Мне очень жаль.

– Почему?

– Я... я приняла вас за лесничего. Я предложила вам деньги.

– Конечно. И будь я лесничим, я с удовольствием их взял бы. А что еще вы должны были подумать, встретив мужчину – пешего и одетого в простую зеленую куртку? В охотничьей одежде все выглядят одинаково. Так же как послушница или служанка, за кого я вас и принял, выглядит, как благородная монахиня... Ну вот. Мы пришли.

Она почувствовала вонь от свиней и запах горящих дров. Яростно залаяла собака. Охотник... Тиарнан... остановился и застыл на месте.

– Салюд! – громко крикнул он, и спустя мгновение они услышали ответный крик.

А потом впереди открылась дверь, из которой вырвался свет.

– Где мы? – спросила Мари.

– У дома свинопасов, неподалеку от развилки Дола, – ответил Тиарнан, направляясь к дому.

Мужчина стоял в дверях, держа в одной руке горящую ветку, выполнявшую роль факела, а другой придерживая за ошейник собаку. Из темноты снова вынырнуло лицо Тиарнана: он бросил ей быстрый взгляд и полуулыбку.

– Это братья аббатства Бонн-Фонтейн, леди Мари, – казал он ей. – Ночь, проведенная здесь, не повредит вашей репутации.

Глава 2

Ален де Фужер стащил с головы шлем, пригладил пальцами намокшие от пота русые волосы и повернулся в седле, чтобы кинуть взглядом окрестности. Поля расстилались под полуденным солнцем, холм Сен-Мишель высился у них за спиной синим силуэтом: до него было двенадцать миль, но виден он был яснее колокольни соседней церкви. Они доехали до края прибрежной равнины и находились приблизительно на половине уйти к аббатству Бонн-Фонтейн. Им так и не удалось найти следы женщины, которую они искали.

Ален устремил умоляющий взгляд на своего кузена Тьера.

– Где она? – вопросил он плачущим голосом, который мало подходил благородному рыцарю.

Тьер пожал плечами. За последние полтора дня Ален задал этот вопрос не меньше тридцати раз, и Тьеру это надоело.

Ален застонал.

– Должно быть, она сошла с дороги, – сказал он. – Если бы она шла по дороге, мы бы ее догнали.

Тьер снова пожал плечами. Эта фраза тоже повторялась – не так часто, как первая, но только потому, что до прошлого полудня Ален ее не произносил. До тех пор, пока они галопом не домчались до монастыря Святого Михаила, где потрясенная и возмущенная настоятельница вышвырнула их вон. До этого времени он надеялся, что Мари чуть их опередила. Самому Тьеру уже на половине пути стало ясно, что этого быть не могло. У нее не было лошади, и ни у одной знатной дамы не хватило бы сил уйти так далеко пешком. Совершенно ясно, что она сошла с дороги. И если она вошла в лес, то одному Богу известно, что с ней стало. Если бы их отрядом командовал Тьер, то он бы...