Сердце Санторини

Лиза лишь молча кивнула, а по щекам снова заструились горькие слёзы.

– Странно, – подумала она, – а я думала, что уже никаких слёз внутри не осталось…

…

Последние несколько дней уходящего года Лиза полностью погрузилась в работу. Раньше всех приходила в офис, уходила позже обычного. Нет, она вовсе не рассчитывала на оплату сверхурочных часов, просто возвращаться в пустую квартиру, где всё напоминало о несбывшихся грёзах и недавней душевной горечи, было невыносимо.

И если раньше Лизе не терпелось поскорее добраться домой, чтобы в очередной раз удивить Валеру каким-нибудь новым блюдом, фондюшницей с фруктовой нарезкой в окружении свечей или новым комплектом ажурного белья, то теперь всё, что она старалась держать в голове, – это её работа: горящие туры, программы лояльности, новогодние акции и семейные предложения, скидки для корпоративных заездов, поздравление постоянных клиентов с наступающим Новым годом. И что там ещё? Ах да, подготовка новостей и рекламных постов на грядущие посленовогодние праздники. Она была готова засунуть в рот все десть пальцев, лишь бы не думать о том, что этот Новый год она проведёт в полном одиночестве.

Ехать на праздники к маме не было смысла. Мама со своим вторым мужем всегда отмечала новый год в большом семейном кругу с сёстрами отчима и их мужьями. Это во-первых. А во-вторых – ехать к маме в другой город только ради одного дня не было никакого смысла. Потому что второго января Лиза уже должна была быть на работе. Это в государственных учреждениях или в организациях с адекватным начальством второе января считалось выходным праздничным днём. Но только не в туристическом деле, и тем более не в том туристическом агентстве, которому Лиза посвятила пять лет своей жизни. Нет, у неё вовсе не было претензий к самой работе. Ей очень нравилось общаться с людьми. Нравилось получать от них в большинстве случаев положительную обратную связь об организованных поездках и отдыхе.

Конечно, находились и настоящие, вечно всем недовольные, скряги. Но по закону Парето их количество, как правило, не превышало двадцати процентов от общего числа обслуженных клиентов. А потому Никитина всегда пыталась сконцентрироваться на остальных восьмидесяти процентах и делала это весьма успешно. Поэтому и на заработную плату жаловаться ей не приходилось. И именно поэтому она терпела хамское, а порой и просто свинское отношение со стороны своего начальника. Он действительно очень много требовал от своих сотрудников. Но заработная плата в его агентстве соответствовала затраченному труду. Поэтому её всё устраивало.

Елизавету всё устраивало в принципе. Она была вполне миролюбивым человеком и никогда никому ничего не доказывала. Даже Валерию, который в последнее время все её старания для него принимал не как знак заботы и внимания, а как должное. И Лиза продолжала его обхаживать со всей любовью, несмотря на то, что он уже давно не дарил ей цветов, не водил в кино и рестораны. А в этом году вообще забыл про её день рождения. Вернее как, он-то, конечно, поздравил Лизу, вот только не самым первым, когда с утра на неё посыпались звонки с поздравлениями, а уже вечером, после работы, аргументируя тем, что долго не мог заранее найти то, что хотел подарить.

И даже в тот день Лиза промолчала и проглотила горькую обидную пилюлю, оправдав в своих глазах Валерчика тем, что многие мужья забывают про дни рождения своих супруг. Но ведь это вовсе не означает, что они их не любят, правда? День рождения любимого человека действительно можно упустить, если находишься под грузом полнейшего рабочего завала, на который зачастую жаловался её любимый и ненаглядный.

Но вот про Новый год ведь точно забыть невозможно. Поэтому Лиза всё ещё питала отчаянную надежду на то, что Валера остынет, успокоится, всё рассудительно обдумает и позвонит. И они встретят этот Новый год, как и планировали: в интимной обстановке при свечах (как в принципе и происходило каждый предшествующий год). А когда под бой курантов Лиза будет допивать шампанское, то увидит на дне фужера золотое колечко, вопросительно поднимет глаза на Валеру, а он со всей искренностью скажет ей заветные слова…

Эту сцену Лиза неоднократно рисовала в своем сознании во всех возможных красках. И упорно ждала звонка, или хотя бы смс-ку. Первой она звонить не будет, потому что дала Кристине честное слово после её убедительных слов: «Если ты веришь в то, что он настоящий мужик, дай ему возможность сделать первый шаг!» Но Валерий первого шага так и не сделал, ни тридцатого декабря, ни тридцать первого.

Этот факт в очередной раз доказал Лизе, что Новый год она будет встречать одна. Впервые за всю свою жизнь. Хотя, что в этом такого? Когда-то ведь и через это нужно пройти.

Вот только никакого новогоднего настроения у Лизы, естественно, не было. И настроения вообще что-либо отмечать тоже. Единственным вариантом было уйти в себя и вернуться только первого января, и то – ближе к обеду. Поэтому по дороге домой Лиза зашла в ближайший к дому супермаркет, взяла бутылку бакарди и сетку с мандаринами и встала в очередь на экспресс-кассе с единственной мыслью: «А не пошёл бы этот Валерочка вместе со своей Любочкой!» и с единственным желанием – поскорее вернуться домой и напиться вдрызг.

Но напиться не получилось. Потому что к празднику Лиза совершенно ничего не готовила, а мандарины едва ли составят партию достойных закусок. И ещё до того момента, как дно бутылки показалось на горизонте, желудок Лизы опорожнился несколько раза, заставив свою хозяйку почти четверть часа провести на коленях перед унитазом.

Именно поэтому страстному желанию Лизы напиться и забыться не дано было сбыться в новогоднюю ночь. Лиза просто лежала в темноте, глядя пустым взглядом в потолок. А беспощадные мысли злобными тенями ходили вокруг неё по комнате: «Я никогда не выйду замуж… И детей у меня тоже никогда не будет…. Я никому не нужна… Как жить дальше, когда теряешь свою вторую половину?…». И ещё несметное количество всяческих «как» и «что было бы, если бы».

Лиза лежала очень тихо, но далеко не в тишине. Потому что за стеной, у соседей, практически весь вечер вовсю раскатывала неизвестно в чьём исполнении и неизвестно в которой раз перепетая старая песня «Синий иней». В квартире наверху на фоне общего гомона отчетливее всего слышались детские прыжки, визги и взрывы хлопушек. Тихая квартира Марьи Николаевны, бабушки божьего одуванчика, на Новый год традиционно заполнялась гулом и детским смехом, когда к ней съезжались сын и дочь со своими семьями.

Как тут уснёшь и забудешься, когда вокруг тебя за стенами на полную катушку кипит жизнь? А Лиза всё также молча лежала, тупо уставившись в потолок. Так она и встретила Новый год, в одиночестве, в своей постели, с пустым желудком, болящим горлом, плывущей головой и в полном осознании никчемности собственной жизни.

О наступлении Нового года ей сообщили салюты, озарившие комнату яркими вспышками. Лиза даже хотела по привычке выбежать на балкон, прихватив свой пуховик. Раньше она могла замерзнуть, но никогда не заходила обратно в квартиру, пока не раздавался последний салютный выстрел. По традиции кричала своему драгоценному: «Валер, выходи, посмотри, какая красота!», а он, глядя в телевизор, по традиции отвечал ей: «Заюш, ну что ты как маленькая?!»

В какой-то момент Лиза даже привстала, чтобы рассмотреть парящие в небе искры, но потом принципиально отвернулась от окна, с каждым новым выстрелом раздражаясь всё больше. И именно в тот момент в сознании Лизы родился весьма философский и при этом вполне риторический вопрос: «Интересно, сколько жизней удалось бы спасти, если хотя бы один Новый год вся страна просидела без салютов, а вместо выжженных в воздухе денег направила бы средства в фонд спасения деток, нуждающихся в дорогостоящих операциях?»