Сердце убийцы

— И ты это сделала?

— Не потому, что я этого хотела.

Левин на мгновение замолкает, и я еще глубже впиваюсь зубами в губу, пока мои пальцы обводят клитор, пульсация возбуждения распространяется по мне. Я не думаю, что смогла бы остановиться сейчас, что бы ни случилось.

— Ты тоже трогаешь себя? — Спрашиваю я приглушенным шепотом и чувствую, как все мое тело напрягается при мысли о Левине с его членом в руке, поглаживающем его в то же время, как я прикасаюсь к себе для него.

— Нет, — резко говорит он. — Это о тебе, Лидия. Что было дальше? Что он делал перед тем, как ты легла спать?

— Только это. Мы немного посидели на диване. Он целовал меня и прикасался ко мне, но пока не позволял прикасаться к себе. Он сказал, что хотел, чтобы все это было обо мне, что это был его способ загладить свою вину передо мной. — Я прерывисто вздохнула. — Он скользнул пальцами внутрь меня, пока целовал, сказал мне, что не может дождаться, когда его член снова окажется внутри меня, что это было слишком долго …

— А потом вы поднялись наверх?

Я киваю, снова забывая, что он не может меня видеть.

— Как только мы оказались наверху, он…он начал раздевать меня. Мы оба разделись. Он взял мою руку и положил ее на свой член, сказал, что скучает по тому, каково это… прикасаться к нему. Что он скучал по моему рту...

— Ты отсосала ему, Лидия?

— Да, — шепчу я и чувствую внезапную волну стыда, хотя знаю, что сделала в точности то, что мне сказали. — Я набросилась на него. Недолго, только до того, как он сказал, что больше не может этого выносить, но что хочет заставить меня кончить, прежде чем трахнуть.

— Но он не заставил тебя кончить?

— Нет. — Я чувствую, как пульсирует мой клитор под кончиками пальцев, и издаю тихий стон. Я ничего не могу с собой поделать. Смесь того, что я всю ночь фантазировала о Левине, в то время как кто-то другой был во мне пальцами, языком и членом, в сочетании с его грубым голосом с акцентом в моем ухе, когда я поглаживала свой клитор, заставляет меня жаждать оргазма. — Левин…

— Ты близко, не так ли? — Его голос становится хриплым, более глубоким. — Ты собираешься кончить очень сильно, не так ли? Но ты еще не закончила.

— Я не…

— Что дальше? — Снова эта резкость, требующая ответа. — Он вылизал тебя, не так ли? Он лизал твою киску и пытался заставить тебя кончить, но не смог?

— Да. Я не смогла кончить. Какое-то время он был ко мне внимателен, делал все, что мне нравится, но я не могла. Поэтому я притворилась.

— И он не понял? Ты уверена?

— Он не понял. — Шепчу я слова, слишком тихо, чтобы их можно было расслышать, мои пальцы быстрее двигаются по моему напряженному, пульсирующему клитору. — А потом…

— Ты заставила его надеть презерватив? Или ты позволила ему вытащить его и кончить на тебя?

— Я заставила его надеть презерватив, прежде чем он трахнул меня. Он не хотел, он сказал, что у него такой стояк, что больно, и он не мог ждать, но я настояла.

– Хорошая девочка. — Рычание Левина мне в ухо заставляет мою голову откинуться на деревянную спинку позади меня, пульсация проходит по всему телу, и я едва не падаю с обрыва. — Продолжай тереть свой клитор, Лидия. Я хочу два пальца внутри тебя прямо сейчас. Трахай себя рукой, пока рассказываешь мне, как он тебя трахал, и я скажу тебе, когда ты сможешь кончить.

— Левин…

— Сейчас.

Я засовываю телефон между головой и плечом, наклоняюсь, чтобы стянуть трусики, и повинуюсь. В тот момент, когда мои пальцы скользят внутрь моей киски, я сжимаюсь вокруг них, волна удовольствия охватывает меня так сильно, что я громко стону, стиснув зубы, чтобы сдержать звук. Я ничего не могу с собой поделать.

— Левин, я такая мокрая…

— Я знаю, что ты такая, малыш, — бормочет он, и дрожь проходит сквозь меня от этого нежного обращения. Возможно, он не хотел этого говорить, но я слишком далеко зашла, чтобы указывать на это. — Расскажи мне, как он тебя трахал. Это было медленно и сладко? Быстро и жестко? Он перевернул тебя и трахнул сзади?

— Нет, это было… это было миссионерство. Он старался действовать медленно, но было очевидно, что к тому времени он был слишком возбужден. Он продержался недолго…

— Конечно, так и было.

Я не упускаю из виду насмешку в тоне Левина. Я знаю, что должна пропустить это мимо ушей, но я не могу. Я так близка к краю, моя киска сжимается вокруг моих пальцев, мой клитор пульсирует, и я одновременно так сильно хочу кончить и ненавижу, что он заставил меня сделать это. Вопрос возникает прежде, чем я успеваю его остановить:

— Как долго ты продержишься? — Шепчу я, засовывая пальцы глубже, и слышу тишину на другом конце провода.

— Достаточно долго, чтобы заставить тебя по-настоящему выкрикивать мое имя, Лидия.

Я знаю, что должна кончать с мыслями о Грише, говорить о Грише. Я знаю, именно поэтому Левин заставил меня это сделать. Но это толкает меня за грань, за грань того, что я могу контролировать.

— Левин, я кончаю, — шепчу я, задыхаясь, когда мои бедра раздвигаются, мои бедра дергаются вверх, когда я засовываю пальцы глубоко в свою сжимающуюся киску, другая моя рука летает по клитору. — Я не могу остановить это, Левин…

— Расскажи мне, что ты почувствовала, когда он вошел в тебя, — требует Левин. — Расскажи мне, Лидия.

— Это было ни на что не похоже, — шепчу я, закрывая глаза, когда все мое тело содрогается, я стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть от удовольствия. — Левин, черт...

Больше ничего не могу сказать. Все, что я могу сделать, это молчать, когда я жестко кончаю, все мое тело сотрясается от удовольствия, в котором я так сильно нуждалась, и голос Левина заставляет меня содрогаться от ощущений, подобных которым я никогда не испытывала, это заставляет меня обмакнуть руку в очередной прилив возбуждения, оргазм накатывает на меня волнами, которые заставляют меня потерять дар речи, мысли и все остальное на несколько секунд, пока я не сижу, содрогаясь, обмякнув, когда я медленно убираю руки от груди и моя киска неистово пульсирует.

— Ты все еще там? — Хрипло шепчу я, и на мгновение из-за тишины мне кажется, что он повесил трубку.

— Тебе понравилось, Лидия? — Левин спрашивает таким напряженным и хриплым голосом, что я знаю, что он чувствует. Я могу представить, какой он твердый, его член толстый, набухший и твердый, умоляющий, чтобы к нему прикоснулись, и я чувствую новую волну желания, когда представляю, как становлюсь на колени перед ним в гостиничном номере, заглатываю его член, пока он не кончит на меня так же сильно, как я только что кончила на него.