Сердце воина

Ожидание было недолгим. Вошёл Адамаск. Теперь он смотрел прямо на меня и расплывался в удовлетворённой улыбке.

— О! Отлично смотришься. И освещение очень удачно скрывает твои синяки под глазами. Да ты просто светишься от счастья! Сейчас добавлю пару штрихов.

Он подошёл. Разорвал моё платье в районе груди, максимально её оголив, и, не стесняясь, меня рассматривал.

— Убери от меня руки!

— А то что? — он громко засмеялся. — Ну подумай, что ты сможешь сделать?

Я молчала, сказать было нечего, во мне кипела слепая злость. Если бы у меня была возможность, убила бы его без малейшего сожаления. Но я всего лишь беспомощная пленница в руках этого ублюдка.

— Ну, наконец, уяснила, а то я уже начал сомневаться в твоих умственных способностях.

Он залез под юбку и похлопал по оголённой попе.

— Готовься, милая, и не подведи, должно быть всё красиво и естественно.

Кровь прилила к лицу, и я с ужасом думала, что сейчас будет. Мысли путались, и способность здраво рассуждать терялась. Я словно в фильме, и то, что происходит, не может быть со мной. Время остановилось, и каждая минута тянулась мучительно долго.

Открылась дверь, завели человека. Он был весь в крови, синяках и еле передвигался.

— Ну вот, все собрались.

— Алекса, прости, Григориан немного не в форме, но ты слишком долго выздоравливала, сама виновата.

Его посадили на стул, а он, кажется, даже был не в сознании. Адамаск недовольно покачал головой, увидев такое зрелище, и отдал приказ. Принесли воды, вылили на Григориана. Я забыла о своём дискомфорте и даже, кажется, забыла, как дышать. Всё моё внимание было сосредоточено на Григориане, я пыталась уловить малейшее его движение. По телу растекалось холодное предчувствие неизбежного. Слишком тонкая грань между жизнью и смертью была для него. Неужели всё? Нет никакой надежды?

Он приподнял голову, едва открыв глаза.

— Прости, — еле прошептал он. Адамаск зло посмотрел в его сторону, опять отдал какую-то команду помощнику, и тот завязал пленнику рот.

Из глаз слёзы лились ручьями. Пыталась вырваться: как могла, дёргала руками и ногами, но всё было бесполезно. Я очень хотела подойти и хотя бы прикоснуться к нему, почувствовать тепло родного человека.

— Я люблю тебя. И буду всегда любить, что бы ни случилось.

— Ну посмотрите на эту сладкую парочку.

Он захлопал в ладоши.

— Вы рано начали. Любовь, говоришь? Что это вообще такое? Григориан, неужели ты знаешь, что это?

Ну что в этой девчонке такого, что ты предал друга, который так тебе доверял? Хотя, всё к лучшему, у меня открылись глаза…

Сейчас совершим ритуал, который так и не случился. Лучше поздно, чем никогда.

Он подошёл, провёл пальцем по моей щеке, потом шее и остановился на груди. От холода и страха я вся покрылась мурашками. Следующим резким движением он снял мои руки с крючка, на котором они были закреплены. Наконец можно было их опустить. Но это оказалось лишь временным облегчением. Адамаск с силой дёрнул и лишил меня остатков одежды. Я стояла полностью голая. Ноги были связаны, и идти я не могла. Григориан хотел что-то сказать, изо всех сил пытался разорвать верёвки и вырваться, но, конечно, это было бесполезно.

Адамаск взвалил меня на плечо и пронёс пару метров до стола. Уложил лицом к к крышке. Держал рукой спину, я не имела возможности пошевелиться, другой снимал свои штаны. Зажмурила глаза. Громкие рыдания бурным потоком вырывались у меня, и я не знала, как их сдержать. Провёл рукой по груди, спине, поднял моё лицо и повернул в сторону Григориана, чтобы он меня хорошо видел. Боялась открыть глаза и встретиться с ним взглядом, поэтому так и лежала, крепко сжав веки. Рука на груди, рука на ягодицах, болезненный толчок, ещё. Мысленно считала… Это не может продолжаться вечно. Главное, продержаться ещё немного. Стыд и боль повсюду разъедали меня, сейчас поняла выражение провалиться сквозь землю. Да что говорить, я бы сейчас с удовольствием умерла и ни разу не пожалела об этом.

Надолго его не хватило… Он отшвырнул меня, как ненужную вещь, на пол.

— Мило, но ничего особенного. Я не понимаю тебя. Ты не поверишь, она так возбудилась! Поэтому прости, что так быстро.

В общем, для гарема сгодится, я ей, так уж и быть, дарю жизнь. Ну, а с тобой дело обстоит хуже.

Он подошёл к Григориану, взял нож и ударил в область сердца. У меня вырвался непроизвольный вскрик от ужаса происходящего.

— Не надо! Зачем? Оставь ему жизнь, лучше меня убей! — истошно кричала я сквозь слёзы откуда-то снизу, стараясь как можно громче это сделать, чтобы убедить не убивать. Я, как глупая идиотка, всё ещё надеялась и никак не могла смириться с тем, что это конец. Мой мозг отказывался воспринимать эту информацию. Казалось, я была готова на всё, только чтобы оставили ему жизнь. Пусть будем и не вместе, но даже одна мысль о том, что он где-то живой, уже может наполнить смыслом моё существование.

Адамаск подошёл и рассматривал меня, как диковинную зверушку.

— Серьёзно? Григориан, ты хочешь, чтобы тебе оставили жизнь?

Он обращался к нему, но не сводил с меня глаз. И кажется, чем больше я страдала, тем больше он получал удовольствия. Я же не отрывала взгляд от Григориана. Он выглядел очень плохо, и мне казалось, вот-вот умрёт. Кровь из раны струилась настойчивым потоком, а глаза были закрыты, голова откинута. Он уже был не с нами.

— Как это романтично, знать, что кто-то ежедневно трахает любовь всей твоей жизни. А ты уже никогда с ней не будешь.

Неплохая идея… Но я всё же откажусь, не люблю менять свои планы.

Григориана вывели. Внутри поднималась паника отчаяния.

— Тебя я убивать не буду, не бойся, я милосерден. Что мне с твоей смерти? А вот насчёт дружка всё же не обещаю. Сильно он меня подвёл. Если так посудить, ты ж ведь совсем и не виновата, что он оказался таким …Можно сказать, соблазнил и украл…

Адамаск вышел. Я так и лежала на холодном полу. Закрыла глаза, и мне не хотелось возвращаться в реальность, я действительно сейчас предпочла бы смерть. Моё сознание отключилось.

Глава 51. Донор

Адамаск

— Пусть умрёт как бродяга без рода и племени. Выброси его тело куда-нибудь на помойку, там ему всегда и было место, — немного всё же повысив голос, произнёс я и сразу пожалел о чрезмерной эмоциональности. Эта сволочь безусловно не стоит этого.

Нарзан был, как всегда, понятлив и не задал лишних вопросов. Тело Григориана, в котором едва ли теплилась жизнь, потащили из комнаты. Окинул его прощальным взглядом. В моей душе нет ни капли жалости к нему и сожаления. Только радость от того, что ещё один должок закрыт и можно к нему не возвращаться. Покопавшись ещё немного в своих эмоциях, я нашёл толику неудовлетворённости. Он недостаточно в сознании, чтобы оценить ситуацию. Уговаривал себя тем, что, когда Григориан попал сюда, его воображение должно было нарисовать всё в красках. И надеюсь, все эти два месяца он прокручивал возможные варианты, достаточно мучаясь при этом.

Алексу тоже хотелось убить. Она всегда мне будет напоминать об этом отродье. В общем, она мне ни к чему, такого добра у меня хватает. Но на сегодня был передоз негатива, и уже хотелось расслабиться, окунуться в море любви и обожания. Пусть пока живёт, лишить её жизни совсем недолго. Сделаю это, как будет подходящее настроение.

***

Сегодня пятидесятый день рождения. Если честно, уже порядком надоели эти однотипные мероприятия, ничего по-настоящему интересного на них не происходит. Подумывал их отменить, но пока позволяю устраивать праздники в свою честь. В конце концов, пусть люди порадуются.