Сердце волка

— Ну вот, видишь. А ты боялась, — улыбнулся Эдигор, когда мы наконец затанцевали в нормальном ритме, и он перестал шептать мне на ухо «вправо, влево, вперёд, назад».

— Вы же говорили, этот танец — самый лёгкий.

— Верно. Но ведь начинают всегда с азов. А ты молодец, даже с такта не сбиваешься.

Естественно, я тут же сбилась, и император рассмеялся.

— Ладно, давай заканчивать. Смотри, когда танец завершён, партнеры останавливаются, мужчина делает шаг назад и кивает, женщина должна чуть-чуть присесть. Вот так, — Эдигор сначала кивнул, а затем присел, отчего мне захотелось захихикать. Интересно, многие могут похвастаться тем, что перед ними приседал сам император?

Эдигор щёлкнул пальцами, и музыка смолкла. Наступившая тишина показалась мне оглушительной, но оглушала она недолго. Почти сразу мы услышали эхо чьих-то торопливых шагов в конце тронного зала.

— А вот и Грэй, — произнёс император невозмутимо, а мне почему-то стало неловко. Интересно, как долго он наблюдал за нами? И что думает по поводу моих сомнительных танцевальных успехов? Сам Грэй танцевал отлично, в этом я успела убедиться ещё во время поездки.

— О… — Грэй кашлянул, остановившись в нескольких шагах от нас. — Ваше величество, если урок закончен, могу ли я поговорить с Рональдой наедине?

Лицо у Эдигора в тот момент было отчего-то очень ироничным. Но он тем не менее кивнул, отпустил мою руку и пошёл по направлению к выходу из тронного зала.

Но далеко не ушёл. Остановился шагах в десяти, обернулся и произнёс тихо, но очень настойчиво:

— Мой тебе совет — расскажи. Хватит ломать комедию.

Обращался император при этом явно к Грэю, и после этих слов я с недоумением посмотрела на отца Эдди. Интересно, что он должен мне рассказать? Ведь Эдигор имел в виду меня? Или нет?

Когда шаги его величества стихли, Грэй, улыбнувшись, взял меня за руку, но его улыбка показалась мне какой-то натянутой, нервной.

— Знаешь, что неправильно в этом образе? — Он поднял вторую ладонь и коснулся моих волос. — Причёска. Конечно, платье тоже непарадное, но его ещё могут простить, а вот простую косичку — нет. Это вопиющее противоречие этикету.

— Тебе не нравится? — шепнула я с неуверенностью. — Я… выгляжу нелепо? Знаешь, мне всё изначально казалось нелепостью, ну зачем мне учиться придворному этикету? Это какая-то странная прихоть императора…

Я не договорила — Грэй вдруг подошёл ближе, вплотную, продолжая держать меня за руку, а вторая ладонь переместилась с волос на щёку и нежно погладила. Я подняла голову, вгляделась мужчине в глаза — они тревожно мерцали, и лицо казалось взволнованным.

— Мне нравится, — произнёс он тихо и хрипло. — И это не нелепость, не думай так о себе никогда. Я сказал это не для того, чтобы обидеть, я просто… Ронни, я…

— Да?

Он вдруг поднял мою ладонь и, перевернув её, прижался горячими губами к запястью. Я вздрогнула, резко выдохнув — было безумно приятно, и я прикрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением.

— Ронни, прости меня. Я… — Голос зазвучал ещё тише, приблизился, и тёплое дыхание коснулось щеки. — Ронни…

Я поняла, что сейчас случится, за несколько секунд до того, как губы Грэя накрыли мои.

Это был танец. Не тот, глупый, который я танцевала несколько минут назад, а совсем другой, настоящий.

Танец губ. Я чувствовала каждое движение, каждый вздох… Грэй будто пил моё дыхание, как путник, уставший в дороге, которому предложили чистой ключевой воды.

И всё казалось таким правильным. Словно иначе и не могло быть.

— Я не могу без тебя… — шептал он, на мгновение отрываясь от моих губ, а затем вновь целовал. — Не могу…

…И вдруг я услышала какой-то грохот, топот, звон, и знакомый голос прокричал:

— Мама!

Ох…

Наваждение схлынуло. Губам и всему телу стало холодно, потому что Грэй отошёл от меня на шаг и теперь удивлённо смотрел на приближающихся Эдди и Ратташа.

— Мама! Вы с папой теперь вместе, да? Я видел! — Мальчик возбуждённо подпрыгнул и хлопнул в ладоши.

Дурное предчувствие кольнуло в самое сердце.

— Что? — тихо переспросил Грэй. Вид у него при этом был озадаченный, в отличие от Ратташа — тот смотрел на Эдди с явным изумлением.

— Ну, Ари говорила, когда взрослые целуются — значит, они вместе. Ты же целовал маму!

После этих слов лицо Грэя потемнело.

— Твоя мама умерла, Эдди.

Он сказал это так… тихо, но твёрдо. И смотрел не на меня, а на сына. А я…

Я просто отвернулась и закусила губу.

— Я же рассказывал тебе. Её звали Лил и она умерла сразу после твоего рождения.

— Да, — кивнул мальчик. — Я знаю. Ма-а-ам, дядя Рат обещал показать сокровищницу! Ты пойдёшь с нами?

Я не успела ответить.

— Ты не слышал меня, Эдди? Твоя мама умерла. Ты можешь называть Рональду просто по имени, но она тебе не…

— Папа! — ребёнок подскочил, подбежал к Грэю и схватил его за руку. — Ты не прав, папа.

Несмотря на весь трагизм ситуации, я не смогла сдержать улыбки — четырёхлетний мальчик, заявляющий своему отцу, что он «не прав», выглядел забавно.

Вот только Грэю так не казалось. Он сжал зубы, даже скулы побелели, и процедил:

— Дома поговорим. Пойдём, Эдди, — и первым направился к выходу из тронного зала, не замечая попыток мальчика взять за руку и меня тоже.

День прошел как в тумане. Грэй, не удостоив меня даже взглядом, вскоре оставил нас и направился к императору, а мы с Ратташем и Эдди спустились вниз, в подвалы, где мужчина провёл экскурсию по сокровищнице. И это было бы увлекательно, если бы я не была настолько расстроенной.

Там оказалось много всего интересного, от драгоценностей до различных магических артефактов. Рат даже показал, как действуют некоторые. Эдди увлечённо крутил головой из стороны в сторону и возбуждённо подпрыгивал, если замечал что-то любопытное.

Мальчик настолько устал в сокровищнице, что моментально уснул, стоило нам вернуться в покои императрицы. И пока он спал, я пила чай вместе с Дорианой и Ратташем, но так нервничала и переживала из-за Грэя, что не запомнила, о чём мы говорили.