Сердце язычницы

Выбраться из лагеря удалось без происшествий. Лилиа, совершенно не ориентируясь в его расположении, следовала за Кавикой. Вскоре они достигли подножия склона, ведущего к гребню ущелья. Склон был заросшим и довольно крутым.

– Нам придется подняться на гребень, – шепотом объяснил Кавика, – и двигаться вдоль него до плато. Легче всего было бы спуститься на побережье, но этот путь не для нас. Я не знаю, где именно находится засада между Хана и Лааиной, мы можем выйти прямо на них, и тогда все будет кончено.

Подъем оказался нелегким. Ноги оскальзывались на рыхлой влажной почве, густой подлесок не позволял ускорить шаг, некоторые лианы приходилось разрубать. Когда беглецы достигли гребня, задыхающаяся Лилиа чуть не рухнула на землю, тяжело дыша. Даже могучий Кавика утомился от подъема.

– Нам нельзя здесь задерживаться, – скоро сказал он. – К рассвету мы должны уйти подальше от лагеря, а между тем небо уже начинает светлеть. – И Кавика указал на восток, где появилась бледная полоска света. – Нам нужно подняться по подошве Халеакала, это собьет погоню со следа. Лопака наверняка решит, что мы направились прямиком в деревню. Если же он догадается, где мы, воины, возможно, не последуют за ним на Халеакала из страха навлечь на себя гнев богов.

– А ты не боишься гнева богов?

– Боюсь, даже очень боюсь, Лилиа. Но великая богиня Пеле покровительствует тем, чьи намерения чисты и кто не запятнал себя преступлением. К тому же меня больше страшит гнев Лопаки, чем всех богов, вместе взятых.

– Тогда нам остается только идти вперед, – улыбнулась Лилиа. – Я буду молиться Пеле, чтобы она не гневалась на нас.

Они поднялись. В этот момент с востока налетел свежий ветерок, предвестник рассвета. Девушка с жадностью вдохнула ветер свободы, ветер родины. Он нес с собой запах соленых океанских волн и обильной тропической зелени. Ощутив под ногами плодородную землю Мауи, Лилиа затрепетала от горячей любви к родине.

Они двинулись к плато – подошве давно уснувшего вулкана – и скоро достигли его. Молодые люди дошли уже до середины плато, когда со стороны лагеря донесся мерный рокот барабанов. Лилиа невольно обернулась.

– Они узнали о нашем бегстве, – сказал Кавика. – Теперь Лопака посылает весть всем, кто находится в засадах и в дозоре. С этой минуты на нас начнется охота. Понимаешь ли ты это, Лилиа? Тебя долго не было на Мауи, и я слышал, что ты жила в далекой стране жизнью, совсем не похожей на нашу. Нам придется идти очень быстро. Готова ли ты к этому?

– Я не отстану.

Солнце уже поднялось над горизонтом, когда Кавика остановился на передышку. Они расположились в рощице манговых деревьев, покрытых спелыми плодами. Лилиа привалилась к стволу и взглянула на крону, пронизанную золотой солнечной паутиной. Ветки гнулись под тяжестью плодов. Перехватив взгляд девушки, Кавика сорвал несколько плодов, для нее и для себя.

Лилиа съела свою долю уже на ходу. Сознание того, что этот скудный завтрак может оказаться последним в ее жизни, странным образом придало особый вкус сочным фруктам.

Рокот барабанов преследовал беглецов всю дорогу, но прошло немало времени, прежде чем погоня появилась у них за спиной. Лилиа увидела преследователей первой и поначалу надеялась, что это лишь обман зрения, однако крохотные фигурки на самом деле двигались по склону вслед за ними. Девушка окликнула Кавику, немного опередившего ее. Он тотчас вернулся узнать, в чем дело.

– Посмотри туда.

В большом отдалении от них, напоминая движущиеся точки, поднималась по склону группа людей.

– Я думал, они направятся совсем в другую сторону, но выходит, Лопака разгадал нашу уловку. – Лицо Кавики омрачилось. – Я просчитался. Прости, Лилиа.

– Не упрекай себя понапрасну. Ведь ты понимал, что надежда сбить погоню со следа слишком невелика. Давай ускорим шаг.

– Смотри, там, слева, еще один отряд! Они не оставляют нам другой дороги, кроме как вверх по склону.

– Значит, вверх мы и пойдем.

– Но там ведь обитель Пеле! Это подземелье, полное огня, где богиня живет со своими домочадцами! Мы не можем приблизиться к самому его порогу! Кахуна говорят: если кто-то осмелится на это и осквернит окрестности обители богини, она разгневается, гора Халеакала проснется и снова начнет извергать огонь и пепел.

– Мы приблизимся к жилищу Пеле не из праздного любопытства, не от дерзости и неверия. – Девушка взяла взволнованного Кавику за руку. – Наши помыслы чисты и достойны, поэтому богиня сжалится над нами. Я не боюсь, не бойся и ты.

Воин помедлил, разрываясь между страхом и желанием спастись, но постепенно лицо его просветлело. Лилиа поняла, что ее слова произвели впечатление.

– Мы пойдем туда, – сказал Кавика.

Ночь уже спускалась, когда беглецы достигли второго большого плато на пути к вершине. К тому времени оба были изнурены долгим и быстрым подъемом, и все же они до сих пор видели преследователей. Девушка надеялась, что темнота спасет их.

– Как по-твоему, – спросила она, – они и ночью будут следовать за нами?

Кавика пожал плечами, но, заметив что-то ниже по склону, указал туда рукой.

– Вот и ответ.

Лилиа посмотрела в ту сторону. Там в быстро наступающих сумерках одна за другой вспыхивали искорки, образуя на горизонте ломаную линию.

– Лопака решил окружить нас цепью костров, чтобы мы не могли проскользнуть под покровом темноты. Уверен, эти костры не погаснут до рассвета.

– Значит, боги милостивы к нам! – Девушка осела на каменистую землю. – Мы переночуем где-нибудь, а с первыми лучами солнца пойдем дальше.

– По-моему, это не слишком разумно. Если идти всю ночь, мы оставим погоню далеко позади.

– Верно, но к утру выбьемся из сил, тогда как люди Лопаки будут бодрыми и свежими после передышки. Нет, Кавика, нам нужно отдохнуть.

Беглецы продолжили путь, пытаясь отыскать какое-нибудь укрытие. Наконец чуть в стороне они заметили рощицу. Это оказался настоящий крохотный оазис: веселый ручеек, выбиваясь из-под камней выше по склону, стекал в глубокую лужицу под банановым деревом. Трава, окруженная высоким кустарником, была густая и сочная. Кавика сорвал гроздь спелых плодов, а Лилиа устроила что-то вроде постели в траве. Потом они разделили и съели бананы. Покончив с ужином, Лилиа задумалась.

– Знаешь, что мне показалось странным в лагере, Кавика? То, что на ночь гасили все костры. Я тогда решила, что это мера предосторожности: ведь яркий огонь в темноте может выдать расположение лагеря. Почему же наши преследователи совсем не думают об этом?

– Это Лопака приказал жечь костры всю ночь. В крайнем случае он лишится небольшого отряда, а это его мало заботит. Другое дело – нападение на лагерь под покровом темноты.

– Хорошо, что ты понял, каков Лопака. А ведь могло случиться так, что ты разобрался бы в нем, когда твои руки были бы уже обагрены кровью.