Сердце зимы

– Тебе от него нечего скрывать, Бетамин, – невозмутимо сказала Эгинин. Ее корабль – на мелководье, выручить может только спокойствие. – Что тебе нужно?

Бетамин ерзала на коленях, медлила, облизывая губы. Затем слова вдруг полились из нее потоком.

– Ко мне пришел Взыскующий и приказал возобновить нашу... наше знакомство и сообщать ему о тебе все. – Она закусила нижнюю губу и посмотрела на Эгинин. В темных глазах ее были отчаяние и мольба, как тогда, в подвале в Танчико.

Эгинин встретила ее взгляд холодным взором. Мелкие воды и нежданные шквалы. Вдруг получили объяснения странные приказы явиться в Эбу Дар. Ей незачем было спрашивать о внешности Взыскующего, она и так знала, что это должен быть тот же самый человек. Как незачем было спрашивать, почему Бетамин пошла на измену, предавая Взыскующего. Если он сочтет, что его подозрения достаточно обоснованны, и возьмет ее для допроса, Эгинин со временем расскажет все, что знает, в том числе и о некоем подвале, и очень скоро на Бетамин снова появится ай’дам. Единственная надежда Бетамин – помочь Эгинин избежать встречи с Взыскующим.

– Встань, – сказала она. – Присаживайся. – К счастью, в комнате было два стула, хотя и не слишком удобных с виду. – Байл, по-моему, в той фляжке на комоде есть бренди.

Бетамин так дрожала, что Эгинин пришлось помочь ей встать и подвести к стулу. Байл принес резные серебряные кубки с бренди и, вспомнив наставления, поклонился первой Эгинин и протянул ей кубок, но, когда он отошел к комоду, она заметила, что он заодно и себе налил. Он стоял с кубком в руке и смотрел на женщин. Как ни в чем не бывало. Бетамин воззрилась на него круглыми глазами.

– Думаешь, тебя подвесили над заостренным колом, – сказала Эгинин, и сул’дам дернулась, испуганный взгляд ее метнулся к лицу Эгинин. – Ты не права, Бетамин. Единственное настоящее преступление, которое я совершила, – это твое освобождение. – Не совсем правда, но, в конце концов, именно она передала в руки самой Сюрот мужской ай’дам. А разговор с Айз Седай – не преступление. Взыскующий может подозревать – он пытался подслушивать под дверью в Танчико, – но она-то не сул’дам, которой в обязанности вменено ловить марат’дамани. И самое худшее, чем грозит ее проступок, – это выговор. – До тех пор, пока он не узнает об этом, у него нет оснований арестовывать меня. Если он хочет знать, о чем я говорю, или еще что-то, расскажи ему. Только помни – если он меня арестует, я назову твое имя. – Напомнила об этом Эгинин для того, чтобы предостеречь Бетамин. Вдруг ей придет в голову мысль, будто есть способ спастись, бросив на растерзание саму Эгинин. – Ему не придется заставлять меня кричать еще раз.

К изумлению Эгинин, сул’дам начала истерически смеяться. Пока Эгинин не наклонилась и не залепила ей оплеуху.

Мрачно потирая щеку, Бетамин сказала:

– Он знает почти все, миледи, кроме подвала. – И она начала описывать фантастическую паутину измены, связывавшую Эгинин, Байла, Сюрот, а возможно, и Туон, с Айз Седай и марат’дамани, и дамани, которая прежде была Айз Седай.

В голосе Бетамин начал прорезываться панический страх, она перескакивала от одного невероятного обвинения к другому, и Эгинин стала потихоньку прихлебывать бренди. Только прихлебывать. Она спокойна. Она держит себя в руках. Она... Это уже не мелкие воды. Она плывет вплотную к подветренному скалистому берегу, и сам Ослепляющий Души мечется, оседлав яростный шквал, грозя украсть ее глаза. Байл немного послушал, глаза его становились все больше и больше, а потом он одним махом выпил полный до краев темного крепкого напитка кубок. Эгинин с облегчением увидела его потрясение и почувствовала себя виноватой, что испытывает облегчение. Она не верила, что он убийца. Кроме того, он очень хорошо боролся руками, мечом же владел посредственно; с оружием или голыми руками, но Верховный Лорд Турак выпотрошил бы Байла, как карпа. Байла приплели в эту паутину лжи единственно потому, что его видели в Танчико с теми двумя Айз Седай. Полная бессмыслица. Чушь! Те две Айз Седай ни к какому заговору отношения не имели, то была случайная встреча. Свет свидетель, они же совсем девчонки, наивные и невинные, чересчур мягкие сердцем, и отказались принять ее предложение перерезать глотку Взыскующему, когда была такая возможность. А жаль. Они передали ей тот мужской ай’дам. Ледяной холод пополз по позвоночнику. Если Взыскующий когда-нибудь узнает, что она намеревалась избавиться от ай’дама так, как предлагали Айз Седай, если хоть кто-то узнает, ее осудят по обвинению в измене – как случилось бы и в том случае, если бы ей удалось выбросить его в океанскую пучину. А разве это не измена? – спросила себя Эгинин. Темный собирается украсть твои глаза.

Слезы струились по лицу Бетамин, она прижимала свой кубок к груди, словно обнимая себя руками. Если она и пыталась сдержать дрожь, ей это не удавалось. Смотрела Бетамин на Эгинин, а может, на что-то позади нее. На что-то ужасное. Огонь в камине еще не прогрел комнату как следует, но на лице Бетамин блестели капельки пота.

– ...и если он узнает о Ринне и Сите, – лепетала она, – то все будет знать доподлинно! Он придет за мной! И за другими сул’дам! Ты должна остановить его! Если он схватит меня, я выдам ему твое имя! Да!

Она вдруг нетвердой рукой поднесла кубок к губам и, проглотив содержимое, захлебнулась и закашлялась. Потом протянула кубок Байлу, чтобы тот налил еще. Но Байл не шелохнулся. Он был как дубиной оглушенный.

– Кто такие Ринна и Сита? – спросила Эгинин. Она была напугана не меньше сул’дам, но, как всегда, крепкой рукой обуздала свой страх. – Что о них может узнать Взыскующий? – Бетамин отвела глаза в сторону, не желая встречаться с Эгинин взглядом, и внезапно та поняла. – Они сул’дам, да, Бетамин? Как и ты? И на них тоже был надет ошейник, как и на тебя.

– Они на службе у Сюрот, – проскулила Бетамин. – Хотя им никогда не разрешат стать «совершенными». Сюрот все знает.

Эгинин устало потерла глаза. Возможно, в конце концов, заговор и существует. Или же Сюрот скрывает этих двоих, чтобы уберечь Империю. Империя зависит от сул’дам; мощь ее зиждится на них. Известие, что сул’дам способны научиться направлять, может потрясти Империю до основания. Ее саму эта новость поразила. Возможно, и потрясла до глубины души. Она сама по долгу службы не имела права освобождать Бетамин. Столь многое изменило в ней Танчико. Эгинин уже не считала, что на всякую женщину, обладающую способностью направлять Силу, необходимо надеть ошейник. На преступниц – безусловно, и на тех, пожалуй, кто откажется присягнуть Хрустальному Трону, и... Она не знала. Когда-то в ее жизни была крепкая как скала уверенность, словно светила путеводная звезда, которая никогда не подведет. Как бы ей хотелось вернуть прежнюю жизнь. Как ей хочется быть хоть в чем-то уверенной.

– Я подумала... – начала Бетамин. Если она не перестанет без конца облизывать губы, от них скоро ничего не останется. – Миледи, если с Взыскующим... произойдет несчастный случай... может, опасность исчезнет вместе с ним.

О Свет, женщина верит в происки, направленные против Хрустального Трона, и готова закрыть на них глаза, чтобы спасти шкуру!

Эгинин встала, и Бетамин ничего не осталось, кроме как последовать ее примеру.

– Я подумаю над твоими словами, Бетамин. Приходи ко мне каждый день, если будешь свободна. Именно этого и ждет Взыскующий. Пока я не решу что-то, ничего не предпринимай. Поняла? Ничего, только исполняй свои обязанности и делай то, что скажу я.

Бетамин поняла. Она испытывала громадное облегчение от того, что теперь с опасностью придется иметь дело кому-то другому, и потому вновь опустилась на колени и поцеловала руку Эгинин.

Чуть ли не вытолкав женщину из комнаты, Эгинин закрыла дверь, а потом швырнула кубок в камин. Тот ударился о кирпичи, подпрыгнул, покатился по маленькому коврику на полу. Кубок был помят. Набор их подарил ей отец, когда она получила под начало первую команду. Казалось, из Эгинин высосало все силы. Из лунных лучей и теней случайностей Взыскующий сплел удавку и накинул ей на шею. Если только вместо смерти ее не обратят в собственность. От такой возможности Эгинин передернуло. Взыскующий загнал ее в ловушку, из которой не выбраться, что бы она ни сделала.

– Я могу его убить, – Байл размял руки, крепкие и сильные, как и он сам. – Помнится, он человек худой. Привык, что все подчиняются его слову. Вряд ли он ждет, что кто-то возьмет его за глотку.

– Байл, чтобы его убить, его нужно найти. А ты его не найдешь. Он не будет встречаться с нею дважды в одном и том же месте, и даже если ты станешь следить за ним, он ведь и внешность может изменить. Не будешь же ты убивать каждого мужчину, с которым она заговорит.

Эгинин, выпрямив спину, подошла к столу, где лежала ее доска с письменными принадлежностями, и отстегнула крышку. Украшенная резьбой в виде волн, со стеклянной чернильницей в серебряной подставке и с серебряной песочницей, доска была подарком матери в честь ее первой командной должности. На аккуратно уложенных стопочкой листах тонкой бумаги красовался ее недавно полученный герб – меч и обвитый цепью якорь.

– Я напишу тебе вольную, – сказала Эгинин, макая в чернильницу серебряное перо, – и дам достаточно денег, чтобы оплатить дорогу морем. – Перо заскользило по бумаге. У нее всегда был хороший почерк. Записи в судовом журнале должны быть разборчивыми. – Боюсь, купить корабль не хватит, но на дорогу достаточно. С первым же кораблем покинешь город. Сбрей с головы оставшиеся волосы, и проблем не будет. Чудно видеть лысых мужчин без париков, но пока никто вроде... – Она охнула, когда Байл вытянул лист прямо у нее из-под пера.