Сердце

– Роберт, папа.

– Забудь, что тебя когда-то звали Роберт, мой дорогой. Теперь ты будешь носить имя, которое отобразит твое предназначение. Отныне тебя зовут Сердце.

– Сердце?

– Да. Сердце Вискерсон. Пусть твое имя напомнит тебе в трудную минуту, какова твоя судьба. Буду выражаться прямо: через год ты отдашь свое сердце мне. И я сделаю все, – Вискерсон встал и поднял Сердце за подбородок, – чтобы ты испытывал наименьший дискомфорт, выполняя свою судьбу. Ты все понял?

Подросток кивнул.

– Я же не с немым общаюсь. Говори словами, – генерал прищурился.

– Я все понял, папа.

– Скажи мне, – Вискерсон положил руку Сердцу на плечо, – что ты любишь больше всего? Чем заниматься?

– Папа, в приюте у меня было одно занятие.

– Ты договаривай, – генерал слегка потряс сына.

– Я читал, – Сердце посмотрел на свои колени.

– Когда с людьми общаются, смотрят не в пол, не на стол, не в окно, а людям в глаза. Ты это понимаешь? – Подросток поднял взгляд прямо в зеркальную гладь отца. – Вот так. Можешь брать любые книги со средней полки. Ни полкой выше, ни ниже. Это ясно?

– Ясно, папа, – Сердце слегка захрипел.

– Говори всегда полным голосом. Я не потерплю, чтобы мой сын вырос нюней. Теперь бери книгу, которая на тебя посмотрит, и иди читать. Пока не прочтешь – не отстану. И, кстати, пора тебя кое с кем познакомить. Линда, – Вискерсон топнул по плиткам пола. Откуда-то взялась и вышла пожилая дама.

– Здравствуйте, – Сердце помахал даме. Та помахала, но ничего не сказала.

– Линда глухомань с недавних пор, – Вискерсон похохотал. Морщинистое личико Линды стало еще морщинистей.

Следующий день за страницами прошел продуктивно, когда не надо было заниматься по дому, учась мастерству у Линды. Время от времени она напоминала о своем недуге, наугад говоря Сердцу, "можешь мне ничего не рассказывать, я все равно глухая."

Полы приходилось тереть до ослепительного сияния тысячи солнц. Одежда должна была оказаться гладкой как песок элитного пляжа, иначе гладь заново. Мыть посуду оказалось на удивление весело – пузырьки из бутылки с моющим средством юрко летали, пока громовой голос не напоминал о предназначении моющей жидкости.

Сердце узнал новую историю, история эта была написана красивым слогом, и за сюжетом следить было увлекательно.

Он спал, обняв одну из подушек своей новой кровати, когда загорелся рассвет и ему на голову вылили ледяное ведро.

– Подъем! – Вискерсон закричал что было мочи. – Нечего валяться! Попробуешь у меня еще так поздно вставать.

Сердце раскрыл глаза. Желание дальше лежать в кровати пропало.

– Быстро поднимайся, и десять кругов вокруг дома, – генерал не отрывал глаз от Сердца, который вытирался брошенным полотенцем. – Радуйся, что пока только десять.

После пробежки семья завтракала. Сердце раньше не знал, как жарить яичницу, но теперь ему был родным и этот навык.

– Какую книгу ты выбрал? – Вискерсон запустил апельсиновый сок себе в пищевод.

– "Жизнь среди пней."

– Рассказывай, о чем она. Вкратце.

– Лесник жил один, – Сердце ушел к себе в воспоминания. – Он очень ценил жизнь, но однажды в его лесу потерялась девушка, и он бросился под падающее бревно, погиб, а она осталась жива и смогла вызвать помощь. Папа…

Вискерсон остановил сына жестом. Он допил свой кофе, вытер лицо и повторил движение рукой.

– Что ты хотел?

– Я и другую книгу прочел.

– Да? – Вискерсон достал сигару. – Какую же?

– "Напрасные горькие слезы."

– Так… И что в ней?

– В ней один мужчина съел другого и потом переживал об этом всю книгу.

Неожиданно лицо Вискерсона изменилось. Сигара чуть не выпала у него изо рта. Он потушил ее, поднялся и подошел к сыну. Следующим, что Сердце помнил, была глубокая звонкая затрещина поперек лица.

– Не бери книги с других полок, ясно тебе?! – Удар по затылку пришелся знатно. – Только со средней. Я тебя научу меня слушаться, – теперь у Сердца горели обе щеки. – Только со средней, ты понял меня?! – Сердце вжал голову в колени. – Отвечай, твою мать!

– Я… П-понял, папа… – Подросток решился заглянуть в два луча возмездия.

– Не хочу тебя видеть. Иди, прогуляйся по заднему двору.

Через дверь на кухне Сердце вышел в просторный зеленый участок земли. Клумбы цвели, кое-где начинали расти первые деревца. Но больше всего внимание Сердца привлек небольшой одинокий прямоугольный камень, лежащий посреди сада. Камень был похож на черный кирпич и смотрел прямо на вскопанную землю перед собой.

Вискерсон уже курил, выходя во двор. Он увидел, как сын сидит у кирпича и водит пальцем по земле.

– Видишь эту могилу? – Генерал был вплотную к Сердцу.

– Да, папа, – сын смотрел отцу в глаза.

– Это могила мальчика, который был у меня до тебя. Знай, что сюда попадают все дети, которые не слушаются своих родителей.

– Они лежат в земле?

– Совершенно верно. Они попадают сначала в землю, а потом в ад. Знаешь, что такое ад?

– Нет, папа, – Сердце улыбнулся.

– Зря смеешься. Все дети, которые живут неслухами, из земли идут в вечную муку. В аду тебя будут истязать до конца времен, – Вискерсон затянулся и состроил ухмылку. – Ты же будешь хорошим?

– Буду, папа, – Сердце поднялся.

– То-то, – генерал потрепал сына по красной щеке. – И помни свой долг. Ну, ладно, я пойду пока, ты пообщайся со своим братом. Скажи там, что ад когда-нибудь кончится, а? – Вискерсон расхохотался и пошел обратно в дом. Сердце присел на корточки и остался один с неизвестным мальчиком.

– Привет. Как дела? – Сердце смотрел на кирпич. – Что делаешь? Там, в аду, наверно, нескучно. Я за одними книгами сижу. А тебя мучают. У тебя ли мои мама с папой? Папа у меня теперь без мамы. Воняет своими сигарами и устроил мне тут режим… А ты занят все время, пока тебя режут, или жарят, да? Что еще с тобой делают. Заставляют бегать сто кругов вокруг ада каждый день. Хотел бы я на ад посмотреть, может, я бы обменял жизнь здесь на него. Еще не известно, где из двух измерений ад находится.