Сердцу не прикажешь

Пожарная машина с шумом подъехала к подъезду, пожарные в медных касках, отражавших свет, льющийся из окон, в мгновение ока исчезли в доме.

Пожарный кран был рядом с парадным подъездом, Малколм хотел было подсказать это, но ему не хватило голоса. Впрочем, кажется, это было известно пожарным: двое из них уже прикручивали шланги.

Успокоившись, Малколм вспомнил, что все это местные парни, а кое-кто даже работает у него в поместье, так что они лучше его знают, где что находится.

Пожарные вбегали и выбегали из дома, делая свое дело, а вокруг уже собралась порядочная толпа зевак, и их все прибывало. Они ходили вокруг, глазели на работу пожарных и бросали любопытные взгляды на Малколма, сидевшего в одиночестве на лужайке. Малколм, в свою очередь, смотрел на них.

Какой-то незнакомый Малколму мужчина вдруг остановился, узнав хозяина поместья.

— Это вы, ваша светлость? — спросил он, глядя на Малколма в кресле. — Что произошло, милорд? Большой пожар?

— Откуда я знаю, черт побери! — раздраженно ответил Малколм. — Сам жду, когда мне скажут.

Мужчина сконфузился, пробормотав, заикаясь:

— Простите, милорд! — поспешил прочь.

Малколм видел, как он пару раз оглянулся, словно был напуган или по меньшей мере удивлен недоброжелательностью милорда.

«Господи, чего они хотят от меня? — рассердился Малколм. — Лучше помогли бы, а не шатались без толку, словно это не пожар, а варьете с голыми девицами».

Он почувствовал, что ненавидит эту толпу, эти любопытные, бесцветные физиономии, кажущиеся в темноте бледными расплывчатыми пятнами.

Будь это в его силах, он безжалостно прогнал бы их всех отсюда, послав им вслед несколько крепких слов.

Колокол внезапно умолк. Наступившая тишина показалась почти зловещей, ибо его ухо уже привыкло к громкому звону.

Теперь слышна была человеческая речь — чьи-то вопросы и ответы, громкие распоряжения. Вслушиваясь, Малколм не уловил пугающего потрескивания огня, пожирающего дом.

Ничего этого не было, как не было и запаха гари. Лишь в воздухе носился незнакомый, резкий кисловатый запах.

Пожарные покидали дом, с ними вышел на крыльцо и Джеральд.

Малколм окликнул его, да так громко, что тот не мог не услышать.

— Джеральд!

Тот повернулся и быстро направился к Малколму. Спутанные волосы в беспорядке падали ему на лоб, в руках он держал небольшую картину в рамке. Малколм узнал ее: то была картина из спален для гостей.

— Все кончено! — крикнул Джеральд. — Пожар потушен!

Малколм почувствовал, как внезапно ослабело и обмякло в кресле его тело, и испугался, что потеряет сознание.

— Слава Богу! — пробормотал он про себя.

— И все благодаря Марсии, — с энтузиазмом рассказывал Джеральд. — Она остановила огонь еще до приезда пожарных. Марсия была великолепна, просто великолепна! Если бы мы ждали их, сложа руки, им бы не справиться с огнем так быстро.

— Каков ущерб? — устало спросил Малколм.

— Выгорела вся комната экономки и спальни над нею. Но большинство мебели и все картины удалось вовремя вынести. Немного пострадал коридор, а так больших потерь нет. И все благодаря Марсии.

В голосе Джеральда было неподдельное восхищение.

Малколм был уверен, что у Джеральда сияют глаза, от восторга он повторялся, не замечая этого.

— Она всех заставила работать, — продолжал Джеральд. — Одни заливали огонь водой, другие гасили из огнетушителей. Черт побери, мы всем обязаны только ей!

К Джеральду охотно присоединились сторожа, хотя в тушении пожара они не участвовали.

Итак, нелегкая задача спасения его дома и сокровищ Грейлингов легла на плечи Марсии, которая не принадлежала к роду Грейлингов. Как жена владельца поместья и хозяйка его дома она, по сути, была здесь чужой.

Марсия медленно и устало шла к ним по лужайке в мокром, испачканном голубом халатике. Следы копоти и сажи были особенно видны на нежной коже ее бледного лица.

Марсия улыбнулась, когда взяла руку мужа, протянутую ей навстречу.

— Спасибо, — сказал Малколм тихо, почти шепотом. — Спасибо, Марсия.

Больше он ничего не смог сказать.

Что-то произошло с ним, он почувствовал, как покидают его последние жалкие остатки самоконтроля. По его лицу текли слезы, имя Марсии и слова благодарности беспорядочно вперемежку слетали с его губ.

— Спасибо... спасибо! Я благодарю тебя, Марсия... Пожалуйста, не оставляй меня... Ты мне нужна... Я не могу жить без тебя! Останься... пожалуйста, останься... со мной!

Он даже не заметил, как все это произошло, но ее руки обнимали его. Марсия прижимала его к своей груди и так же сбивчиво повторяла:

— Все хорошо... милый... все хорошо...

Лакей и Джеральд снова перенесли его в спальню. Усадив поудобнее в кровать, они оставили его одного.

Малколм сидел, обложенный подушками, в темной комнате, не зажигая света, и ждал, немного волнуясь, немного страшась.

Но вот, после казавшегося ему бесконечным ожидания, пришла Марсия в чистом белом халатике с распущенными по плечам волосами.

Глаза ее на бледном лице казались огромными. Малколм с каким-то новым для него чувством волнения понял, что она смущена и робеет.

Она стояла в дверях, и Малколму казалось, что она дрожит. Он невольно протянул к ней руки, и в этом жесте было желание ободрить и успокоить ее.

С коротким прерывистым вздохом она бросилась к нему.

Марсия хотела опуститься на колени у его постели, но руки Малколма не позволили ей сделать это. Она оказалась в его объятиях.

Какой мягкой и теплой показалась она ему! От нее пахло розами.

— Ты действительно хочешь... этого? — пробормотала она, уткнувшись лицом в его плечо. — Малколм, милый, ты... и вправду любишь меня?.. Ты хочешь, чтобы мы... были вместе?

— Мне так много надо тебе сказать, — с нежностью промолвил он.

Со вздохом, похожим на всхлип, Марсия застыла в его руках.

— Ты... передумал?

— Нет, я не передумал, — тихо ответил он. — Я только понял, каким жестоким я был, и я хочу покаяться перед тобой. Ты простишь меня?