Сердолик - камень счастья

Что случилось? Почему ворованный паспорт? Кто и за что хочет сестру убить? Вопросы остались без ответа, тревожили приближением непонятной угрозы, и от этого становилось страшно.

Вернулся из больницы Мишкин, Машенька кинулась к нему, раскинув ручонки для объятий:

— Папочка! Папочка плисёл!

— Давайте за стол! Моем руки, садимся ужинать, — позвала Инна с кухни.

Мишкин, проходя через гостиную, с интересом посмотрел на стоящую на столе початую бутылку коньяка:

— Встречу отмечали?

— Алина замёрзла, пока добиралась. Вот выпила, чтобы не заболеть.

— Больше полбутылки уговорила. Точно не заболеет, — усмехнулся Мишкин, садясь за стол. — Вломилась сегодня в отделение, меня увидела: «Дмитрий, простите, не помню отчества, я Ваша своячница, приехала навестить сестру». Ты ей фотографии какие-то отправляла, что она меня узнала?

— Она тебя видела лет шесть назад, когда приходила в больницу с твоей женой об аборте договариваться. У Алины память феноменальная, она любой текст с ходу запоминала, у неё вообще способности во всех областях, — увлечённо рассказывала Инна, и только сейчас поняла, как же соскучилась по сестре.

— Я котлету не хочу, она лыбная, — Маша попыталась встать из-за стола.

— Машунь, мама такие вкусные рыбные котлеты пожарила, а ты не хочешь! Давай ты съешь столько кусочков котлетки, сколько тебе годиков, и я столько же съем, — Мишкин занялся ужином Маши.

Инна смотрела, как под руководством Мишкина дочь с аппетитом уплетает пюре с котлетой, и в голове автоматически возникало «Дима хороший! Как мне повезло!». И сразу стало стыдно за себя, за свою неблагодарность, она понимала, что множество женщин мечтает о таком вот Диме, заботливом, внимательном, а она равнодушно кормит его ужином и с отвращением думает, что ночью сегодня он может полезть к ней под одеяло, будет долго целовать, но его поцелуи не возбуждали, а наоборот, хотелось, чтобы побыстрее всё это закончилось, чтобы муж простонал (за четыре года не могла привыкнуть к этому его постанованию, оно почему-то казалось ей омерзительным и никакие мантры «Как мне повезло!» не помогали), слез с неё, и она смогла бы спокойно думать о неожиданно приехавшей сестре, о делах назавтра, обо всем, кроме Димы.

Когда ужин был закончен, а Маша была допущена к телевизору посмотреть «Спокойной ночи, малыши!», Мишкин снова принялся обсуждать приезд Алины.

— А почему она приехала? Даже Рита, на что безалаберный человек, и то накануне звонит, предупреждает. А тут буквально — как снег на голову.

— У неё что-то серьёзное произошло, но она устала с дороги, обещала завтра рассказать, — Инна не стала говорить мужу о ворованном паспорте и прочих криминальных деталях. Во-первых, сама ничего толком про это не знает, а во-вторых, Дима сразу пойдёт выяснять, будить Алину, она нахамит…

— Ты рассказывала, что сестра тебя чем-то очень обидела? Чем?

— Это теперь уже значения не имеет.

— То есть ты эту обиду простила?

— Дим, какая тебе разница: простила, не простила, — отмахнулась Инна и с ужасом осознала, что говорит, как Алина, поэтому принялась подробно объяснять: — Я уже не девочка, чтобы обижаться, я выводы для себя делаю. Но Алина мне родной человек. Вот я Машеньку люблю не потому, что она умница, но, если, не приведи Господь, она бы говорила плохо, не слушалась, я бы её так же любила. Ты сам рассказывал: женщину привезли избитую — сын-алкаш пенсию отнимал и ударил, так она не то что в полицию не стала жаловаться, а ещё и говорила, что сама упала, а сыночек золотой. Они родные, и этим всё сказано. И Алина мне родная.

— Дело твоё, — Мишкин пожал плечами, — только непонятно: с твоих же слов, сестра не вспоминала о тебе четыре года, а тут примчалась. Явно какая-то неприятная история, как бы потом всем выпутываться не пришлось. Надо Вячеславу Владимировичу позвонить, выяснить, что произошло.

— Не звони, не надо! — Инна вспомнила, что Алина не спросила даниловский адрес у отца, значит, не хотела, чтобы тот знал о её побеге. — Алина всё завтра сама расскажет.

— Ты чего так переполошилась? Хорошо, не буду звонить. Но мне неясно, а почему сегодня нельзя было рассказать.

— Она с дороги устала. Маша, пойдём ножки мыть и спать ложиться, — Инна повела дочь в ванную, чтобы прекратить ненужный разговор.

ГЛАВА 23

Утром Мишкин снова вернулся к вопросу Алининого присутствия в их доме:

— Пожалуйста, не забудь выяснить у своей сестры, в связи с чем она вспомнила о твоем существовании.

— Дима, меня приезд Алины также волнует.

— Ну, что ты сердишься, родная? Просто я боюсь, что она и сегодня тебе заявит, что устала, надо поспать и что как-нибудь потом объяснит своё появление…

— Я тебя услышала, — Инна чувствовала, как в ней растёт раздражение. Она не наивная дурочка, какой считает её муж, она не спала ночь, думала, что произошло с её сестрой. Понятно, что Алина вляпалась во что-то очень серьёзное, но Дима со своими вопросами, только ещё больше добавляет негатива во всю эту мутную историю. И царапнул тон, каким муж говорил о приезде сестры. Так, неприятно матери, когда её ребёнка, двоечника и хулигана, осуждают соседи — возразить нечего, люди правы, а слушать тяжело.

Проводив мужа на работу, Инна подумала, что Дима, как и всегда, прав: «Дима хороший! Как мне повезло!». В какую историю теперь её сестрица вписалась? Алина делает прежде, чем думает. Но на многие события Инна стала смотреть в последнее время по-другому. Вот на Лидию в юности она всегда обижалась: перебирала в памяти прошлые обиды. Зато теперь вспоминает, как мачеха читала детские сказки им перед сном, и те же книжки покупает теперь для Машеньки, и квартиру убирает образцово, и тесто ставит, как Лидия научила. Даже в медколледж её именно мачеха определила, и за это Инна тоже была Лидии сейчас благодарна: сама она могла бы и не найти своё призвание. Любила её мачеха или нет, но она часть Инниной жизни, как и Алина, как отец… От своих корней нельзя отрекаться, это значит, что отрекаешься от себя.

Алина спала долго, проснулась только в полдень, когда Инна уже кормила Машу обедом, прошла в душ и долго стояла под теплыми струями, словно пыталась смыть с себя ужас последних дней. Потом в Иннином халате, проследовала на кухню, есть отказалась, попросила сварить кофе.

— Ты осунулась, плохо выглядишь, — Инна с жалостью разглядывала сестру.

— Водка с сигаретами не молодильные яблоки, — грустно усмехнулась Алина.

— Ты курить начала?

— Слегка. Иногда балуюсь, — Алина с удовольствием пила свежесваренный кофе. — Инка, не смотри на меня как на смертельно больную. Падение — тоже полет.

— И откуда ты упала?

— Не упала, а из выгребной ямы выбралась. Живая-здоровая останусь — за километр такое дерьмо обходить буду.

Инна уложила Машу спать после обеда, и Алина поведала свою историю, говорила спокойно, не торопясь, будто не про себя говорила, а скучный фильм пересказывала.

— Я, когда к вам с Митькой приехала, ни о чём думать не могла, только Клима хотела вернуть. Мне такой силы эмоций никто не давал, как он. Тогда-то в моих весёлых мозгах бредовая идея родилась — сойтись с его боссом Агатовым, чтобы Клим понял, кого потерял! План, конечно, космический: Насса отдыхает.