Сердолик - камень счастья

Началась игра. Алина решительно перебила инструктора, который объяснил основные правила, и сама стала разъяснять, как следует держать шар, как надо бросать, как подсчитывать очки. С каждым пущенным снарядом игра становилась все увлекательнее, а игроки всё оживлённее. Страйки ознаменовались аплодисментами, промахи — досадными воплями. Но Инна видела, что хотя Митя и издавал восторженные возгласы, сбивая кегли, глаза его были серьезны, будто он для окружающих ненадолго надевал маску радости.

В зоне отдыха царил полумрак, для Инниной компании был накрыт большой стол. Данька по-прежнему купался во внимании Вики и Риты, для которых от был представителем той, загадочной жизни, которую можно увидеть только в кино. Боулинг в Лондоне, подводная охота на Бали — из тщедушного паренька Даня на глазах превращался в супергероя. Алина на другом конце стола обсуждала с Максом что-то смешное. Заиграла тихая музыка. И тут молчавший весь вечер Митя обратился к Инне. Он стал рассказывать про Катю, про то, как они перезванивались, переписывались, когда та уехала учиться в Лондон. А неделю назад Катя написала, что познакомилась с замечательным парнем, полюбила его и они уже месяц живут вместе. Значит, она ему лгала: говорила, что скучает, а сама уже была с другим. А может, она его всегда обманывала. А он ей верил, потому что сам был в отношениях честен всегда!

— Я сразу в Лондон хотел полететь, по туристской, по учебной, только чтобы её увидеть и понять, на кого меня поменяла, а вчера понял: не хочу никуда лететь, ничего выяснять, — Митя печально смотрел на Инну. — Ты не подумай, что я жалуюсь, просто кроме тебя мне рассказать некому. Я знаю: ты поймешь.

Инна сочувственно слушала историю Митиных страданий: она сама никогда не переживала таких любовных эмоций и не знала, чем ему помочь. И ещё Инна не понимала, как могла Катя не дорожить чувствами Мити, любая девушка, по мнению Инны, ни на кого не посмотрела бы, если была любима таким замечательным парнем.

Дома Инна открыла нарядную коробку, переданную Анастасией. Там лежала красивая поздравительная открытка и два бархатных футляра. В первом змейкой извивался серебряный браслет с жемчужинками, во втором — маленькое жёлто-оранжевое сердоликовое сердечко. Инна бережно достала из футляра кулончик — кулончик мамы. Оранжевое сердце лежало на ладони, и, показалось, что оно чуть слышно бьётся. Сразу стало тепло на душе, и девушка подумала, что это её мама, которую она никогда не видела, передала ей через тётю Настю подарок на девятнадцатилетие.

Брелок-сердечко Инна повесила на тонкую серебряную цепочку и гордо носила поверх блузок и водолазок. Алина заметила новое украшение сестры и пожала плечами:

— Фигли ты под серую кофту этот камешек нацепила?

— Мне нравится, — тихо ответила Инна.

— Не, так ничего. Симпатичное сердечко, винтажное. Я у тебя его раньше не видела. Давно купила?

— Мне на День рождения тётя Настя через Митю передала.

— Тётя Настя могла и посолиднее что-нибудь передать.

С того Дня рождения изменились отношения Инны и Мити — вернулась прежняя дружба, они вновь обсуждали вместе что-то интересное, о чём-то спорили, над чем-то шутили. Но если раньше они были неразлучны только летом на даче, то теперь они встречались в заснеженном городе. Митя приглашал Инну в кино, на выставки, просто погулять или поболтать в кафе.

— Вы с ним хоть целуетесь? — поинтересовалась Алина.

— Мы с Митей друзья. Нам есть о чём поговорить.

— Понятно, — Алина хмыкнула, — Митька нашёл свободные уши.

Засыпая, Инна по привычке беседовала с мамой, рассказывая о прошедшем дне. А ночью мама приходила к ней, садилась на край кровати, заботливо поправляла одеяло. Мама в этих снах была и мудрым взрослым советчиком, и весёлой подружкой — смеющейся курносой девушкой с фотографии. «Мамочка, как ко мне Митя относится? Он мне про свои переживания рассказывает, про Катю. А вот я ему как девушка интересна?» — спрашивала Инна, и мама улыбалась: «Не торопи время. Скоро всё сама поймёшь». «А ты знаешь, со мной Митя общаться стал после того, как я твой сердоликовый кулон стала носить». Мама смеётся, гладит руку Инны, у мамы теплые пальцы и почему-то очень мягкие… Инна просыпается — Шерлок, ангорский пушистый кот, развалился на её руке.

***

Митя действительно тяжело переживал разрыв с Катей, это была его первая взрослая обида — впервые его предали, впервые обманули. Было трудно носить в себе ощущение несправедливости, оно съедало изнутри. Когда-то люди поверяли дневникам свои тревоги и радости, но в двадцать первом веке такое никому в голову не могло прийти. Рассказать приятелям, насколько сильно девушка задела его чувства, было стыдно, зато Митя встретил Инну, верного товарища детских игр. Она была готова часами слушать Митю, тонко чувствуя его настроение, деликатно переводя разговор на другие темы. Со временем зациклинность на измене Кати стала уходить, но Инна, добрый и внимательный слушатель, уже стала необходимой. И ещё Митя стал бояться новых отношений — красивые и остроумные девушки из университетской компании пугали своей готовностью к флирту: было страшно вновь полюбить и обмануться.

Однажды Митя привел Инну в свою компанию. Эффектные девицы с нескрываемым интересом рассматривали девушку Мити (именно так они восприняли Инну) и задавались вопросом «Что Нестеренко в ней нашёл?». Инна чувствовала себя неуютно: она понимала, что никакой конкуренции не выдерживает рядом с красавицами, окружающими Митю. Таких шикарных не было ни в её группе, ни в больнице, где она летом работала. Изо всех, кого Инна знала, только её сестра Алина, раскованная и яркая, несмотря на то, что ещё школьница, могла бы быть с ними на равных.

— Давай, я потихоньку уйду, — Инна наклонилась к Мите. — Мне ещё надо к зачету готовиться.

— Что значит «уйду»? Вместе пришли, вместе отползать будем, — Митя встал и следом за Инной направился к выходу.

На улице бушевала весна. Зима в тот год долго не сдавалась, почти весь март мела позёмка, и казалось, что холод никогда не прекратится. Но апрель сразу заявил о своих правах: припекло солнце, снег растаял, и тут же появилась молодая ярко-зелёная трава, а воздух наполнился тем пьянящим ароматом, какой бывает только ранней весной.

— Инн, я тебе главное не сказал. Весь вечер собирался, да обстановка была неподходящая, — Митя говорил ласково, почти нежно.

У Инны забилось сердце: конечно, именно сейчас, этим весенним вечером Митя скажет ей то, что так хочется услышать — он скажет главное!

— Мне вчера Катя звонила, говорила, что соскучилась, что с тем парнем рассталась. А мне, ты представляешь, мне пофиг было. Как убивался, руки на себя, дурак, даже наложить подумывал. А вчера голос Катин слышу, и ничего в душу не пробивается. Ты права была, когда говорила: всё пройдёт.

— Всё проходит, и это тоже пройдёт, — поправила Инна. — Это не мои слова, это у царя Соломона на кольце было написано.

Они шли по весенней Москве, празднично блестели витрины, откуда-то доносилась легкая музыка, Митя рассказывал о победе над своими страстями, и Инне стало грустно. Действительно, на что она рассчитывала? Как говорится, не по Сеньке шапка. Рядом с Митей такие красотки, и то он на них не реагирует, а она для него просто друг детства, и навсегда этим другом останется.