Серебро и тайны

Матушка Улла была насущной проблемой.

2

Фэррин

Старая ведьма стояла в дверях дома, когда я вышла из леса и ворвалась во двор. Я не стала замирать и открывать калитку со стороны кухни, а перепрыгнула через ограду и быстро пошла по узкой тропе между грядок, босые ноги стучали по вытоптанной земле, посох был поднят, чтобы он не волочился и не замедлял меня.

— Вы так рано вернулись! — крикнула я, приближаясь к дому и ждущей госпоже. — У Венды были легкие роды? — я попыталась невинно улыбнуться старой ведьме. Судя по ее лицо, получилось не убедительно.

Матушка Улла стучала пальцами по дверной раме. Вряд ли было время даже в ее юности, когда она была милой. В ее жизни не было места мелочным переживаниям из-за красоты. Время и опыт превратили ее лицо в морщинистую коричневую маску, твердую, как скорлупа грецкого ореха, с бровями, которые будто жили отдельно, и носом, который мог служить еще и открывалкой для бутылок. Ребенком я всегда представляла ведьм в черных длинных плащах и высоких шляпах, но матушка Улла быстро прогнала эти фантазии. Ведьмы носили все те вещи, которыми жители их округа платили им за услуги. Если те вещи плохо сидели, ведьма умела разобрать их по швам и внести нужные правки. Результатом, в случае матушки Уллы, была накидка из лоскутов разных оттенков коричневого и бежевого цвета с зелеными вставками. Накидку так часто латали и перешивали, что изначальное одеяние давно пропало из виду. Ее ступки были босыми. Ведьмы округа не носили обувь.

Она скривила тонкие губы, показывая три зуба, еще оставшиеся у нее. Зубы были неожиданно белыми и крепкими, как древние монолиты гордой далекой эпохи в ее красных деснах. Улла гордилась ими и показывала их при любой возможности, в улыбке или гримасе. Сейчас была гримаса.

— Ленивая девка, — прорычала она, когда я остановилась перед ней. — Рано вернулась, говорит она! Будто я не помогала бедной Венде двадцать четыре часа, чуть не стерев свои бедные ладони до костей.

Я моргнула. Сутки? Нет, это была ошибка. Прошло не больше двух часов с тех пор, как я нарисовала круг рун и вошла в мир сна. Верно? Я ушла не так глубоко, и когда я проснулась… когда проснулась…

Мог ли мир прыгнуть на сутки, бросив меня в реальность на день дальше, чем я ушла?

Матушка Улла все еще ворчала. Я с трудом вернула внимание к настоящему.

— И что девица делала, пока меня не было? — сказала ведьма, стуча пальцами по дверной раме быстрее. — Ушла в лес, играла в мелкие игры, с мелкими заклинаниями, бросив южную грядку гнить!

Плохой знак, когда старая ведьма говорит обо мне в третьем лице при мне. Я открыла рот, гадая, стоило ли объясниться. Но если Улла узнает, что я была в чужом сне, еще и так глубоко, что потеряла день и ночь, не поняв этого, она жутко застынет. А потом резко зашумит со всей силой гнева, и воздух зашипит вокруг нее, и все взорвется, и я пострадаю от последствий хуже, чем упреки за лень. Старая ведьма могла даже перестать меня учить и отправить меня домой. Она уже не раз угрожала мне этим.

И я оставила объяснения и оправдания себе, терпела тираду. Когда у Уллы кончилось дыхание, и она отвернулась и пошла в дом, я последовала, опустив голову покорно. Ведьма села в свое старое кресло у холодного камина и махнула рукой без слов. Но после четырех лет я научилась понимать даже жесты матушки Уллы, и я тут же поставила чайник чая кипятиться. Я высыпала из сумки инструменты для родов, оставила их отмокать в чаше мыльной воды и уксуса. Улла еще не брала меня на роды, но я видела и убирала достаточно последствий, чтобы не давить. Я не хотела изучать эту сторону работы ведьмы, если честно.

Она на время перестала бурчать, холодно молчала, пока я не передала ей деревянную чашку пряного горького чая. Она сделала глоток, закрыла глаза и вздохнула. Волна будто прошла по ее напряженному старому телу, расслабляя все мышцы и суставы, и она обмякла в кресле. Даже ее кривые пыльные пальцы ног растопырились, как у кота, когда она была расслаблена, она закинула ноги на низкую табуретку, которую я придвинула, уперла в нее большие мозолистые пятки.

— Отдам должное девице, — сказала Улла после пары глотков. — Она делает приличный чай.

Я улыбнулась и повернулась к чаше инструментов для родов, закатала рукава, чтобы отмывать их. Я не успела погрузить руки в грязную воду, ведьма фыркнула, будто гавкнула.

— Не сейчас! У тебя сегодня другое задание, с него нужно начать.

Я замерла, глядя в сторону старой ведьмы.

— Я справлюсь сегодня с южной грядкой, матушка Улла, обещаю, — проворчала я. Мне не нравилось ухаживать за садом ведьмы, полном неприятных сюрпризов. — Я хотела сделать это до вашего…

— На это тоже нет времени, — рявкнула Улла, отцепила от чашки длинный палец и указала им на меня. — Ты пойдешь в Сидал. Пока я помогала Венде и ее ребенку, до меня дошла весть, что юная девица Коналл страдает от снов. Да, плохой случай, как я поняла. Что-то гадкое залезло в ее разум, и она вся бледная и слабая, довольно бесполезная для семьи. Они хотели, чтобы я посмотрела, но я сказала, что сны — не работа ведьм. Я сказала им вызвать мифато.

— Мифато?

Мое сердце дрогнуло, словно кто-то задел там струны, и я затаила дыхание. В этих краях не было мифато несколько лет. С тех пор, как старый маг Висаменор умер. Но все знали, что второй сын лорда Леокана отправился в университет мифато, и все надеялись, что он вернется и займет место Висаменора в Башнях Рорис.

Голова кружилась. Он не мог так быстро доучиться. Он не мог уже вернуться. Я бы услышала о его возвращении…

— Да, мифато, — продолжила Улла, не зная, как ее слова влияли на меня. — Юный мастер Келлам пришел в эти края, как видно. Маг Леокан, как теперь его зовут. Устроился в Рорисе неделю назад, как мне сказали, и уже ходит по округе, как напыщенный юный павлин, щеголяя нарядом и прося за свою работу серебро. Мифато. Пха!

После пылких слов Улла плюнула, оставив темное пятно на пыльном полу. Она моргнула налитыми кровью глазами, словно удивилась этому, и нетерпеливо махнула мне убрать. Подавляя желание вздохнуть, я схватила тряпку и опустилась на четвереньки, чтобы оттереть бардак.

— Так, — сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе, — вы посоветовали мага Леокана для Айды Коналл?

— Да, — кивнула Улла. — Но старик Коналл говорит, что они не могут позволить такие дорогие услуги, он просил меня посмотреть его девочку. Он не доверяет высокородной магии. И не зря! Ведьмы колдуют лучше для народа в этих краях.

Я села на пятки, посмотрела на лицо ведьмы округа.

— Вы помогли Айде?

Было сложно поймать взгляд старухи из-за морщин, но Улла приподняла пышную бровь, впилась в меня глазом.

— Не я! Ты, девица. Я сказала старику Коналлу, что пришлю тебя посмотреть на Айду. Я сказала, что ты разбираешься в магии сна и сможешь помочь… и сэкономить семье пару монет.

— Я?

— Не возвращайся, не получив хоть что-то. Мы зарабатываем, как все, и сахар нынче подорожал, да?

Мой рот раскрылся. Я едва слышала слова старой ведьмы. Я сидела с тряпкой в руке, шок мешал думать. А потом я медленно улыбнулась.

— Когда мне идти?

— Немедленно! — Улла склонилась в кресле, щелкнула тупым ногтем между моих глаз. — Если ты сможешь донести туда свой ленивый зад. Я сказала старику Коналлу…

Я не слушала до конца. Я вскочила на ноги и оказалась у двери дома через миг, схватила свой посох ведьмы, прислоненный к стене. Я замерла на пороге и оглянулась на Уллу, гадая, не забыла ли я что-нибудь, не стоило ли спросить у нее напоследок совета. Я еще не ходила на вызов сама, еще и на такой. Я открыла рот.