Серебряная книга детектива

– Понимаю, – тихо ответила Лика. – Ты тогда потому на меня и набросился, что побоялся огласки?

– Это машинально вышло. Я – не публичный человек. Если иногда и мелькаю в прессе, то в сугубо профессиональных изданиях. А тут вдруг какая-то лохматая девчонка со своей камерой. Вот меня и понесло!

– Лахудра? – покосилась на него Лика.

– Запомнила? – рассмеялся в ответ Сергей. – Только я отходчивый. Помнишь, ты поднялась на парапет и оттуда покрутила пальцем у виска? Растрепанная, красная от злости! И у меня в голове словно щелкнуло! Точно разряд проскочил и что-то там замкнуло. Прости, но я нанял двух мальчишек, и они целый день караулили тебя возле дома. А потом проводили до кафе и мне позвонили и сказали, где ты находишься. Я махнул туда, увидел тебя, такую обиженную, одинокую, и понял, что влюбился. Окончательно и бесповоротно!

– Мошенник! А еще честным банкиром прикидываешься! – Лика покачала головой. – Мальчишка!

– Да уж! Я за собой подобного лет пятнадцать не замечал. – Сергей удрученно посмотрел на нее. – Ты так и не ответила, идешь за меня замуж?

– Кажется, иду! – вздохнула Лика. – Обратной дороги нет. Ты ж такой тарарам на выставке устроил!

– Ничего, с госпожой Медянской как-нибудь разберемся! – улыбнулся Сергей. – Мы с ее мужем когда-то вместе начинали.

– Фельдшерами в армии? – съязвила Лика.

– Нет, чуть позже. После академии. А фельдшером я и вправду работал. И в мединститут пытался поступить, и рыбаком полгода отпахал после армии. Только меня батин брат нашел и в Финансовую академию протолкнул. Он тогда в министерстве сельского хозяйства важный пост занимал. Так что я тебя не во всем обманывал.

– Ладно, я тебя простила, – улыбнулась Лика и коснулась его щеки. – Только Альбина меня съест, если я не возьму ее в свидетельницы.

– Не съест. Кстати, она окажется у загса раньше, чем мы туда подоспеем. Мои орлы об этом позаботятся. Мы же сначала заедем в салон подобрать тебе свадебное платье. Я договорился: тебе на месте его подгонят, если что-то будет не так.

– Ты все распланировал, как военную операцию, – изумилась Лика. – Долго думал?

– Долго, – Сергей обнял ее, – больше месяца. Но у меня осталась пара недель от отпуска, и мы непременно махнем после свадьбы куда-нибудь далеко-далеко.

– На яхте? – спросила Лика.

– На яхте, – ответил Сергей. – Я научу тебя ловить рыбу. Ты не представляешь, какое это увлекательное занятие. А еще мы станцуем танго. Где-нибудь на атолле. На белом-белом песке. Ведь мы не дотанцевали его когда-то. А я любое дело довожу до конца.

– Да уж, – вздохнула Лика и прижалась к его груди. – Представь себе, я это уже заметила.

Лимузин мягко катил по дороге. Солнце зависло над вершинами башен-новостроек, а на горизонте клубились облака. И казалось, что это эскадра парусников плывет по безбрежному голубому морю в заповедную даль, где на неведомом атолле под сенью пальм им предстоит станцевать танго, которое не слишком удобно танцевать на песке. Но ведь если сильно захотеть, то все обязательно получится!

Галина Романова Играющая со смертью

Глава 1

Идиоткой надо быть законченной, чтобы пуститься в такое путешествие за рулем и в одиночестве. Ведь имеет здравомыслящих родителей, приличное образование, зачала кандидатскую, а все туда же…

Кто надоумил? Кто подтолкнул? От обиды за себя, что ли, ошалела, раз понесло по горному серпантину к морю? Могла бы самолетом либо поездом туда добраться. Нет же, захотелось проверить себя. Захотелось доказать всем, а прежде всего ему – толстокожему, набивавшемуся, набивавшемуся ей в мужья, да уставшему набиваться. Она же ничего такого не имела в виду, когда тормозила его излишнюю смелость. Не из-за неприязни то было вовсе, как он подумал, а из нежелания торопиться. А он…

Бросил ведь! Как пить дать бросил! Не звонит, не объявляется, на ее звонки либо не отвечает, либо сбрасывает.

А что доказать-то хотелось, что, когда в машину садилась?! Что сможет, что не струсит и что самостоятельна вполне? Так вряд ли кто в том сомневался. А что толстокожий, бросивший ее, не сомневался, уверенность в ней зрела стопроцентная. Его, между прочим, от ее самодостаточности частенько коробило, о чем заявлялось неоднократно с кислой миной на красивом породистом лице.

– Нежнее надо быть, Татьяна Владимировна, еще нежнее, – корил он ее неоднократно, вздыхал и тут же напоминал на всякий случай: – Ты же женщина! И красивая женщина, Татьяна Владимировна!

Красоты-то в ней было не особо много. Татьяна не заносилась никогда от его комплиментов. И нос немного великоват, и глазам не мешало бы скромнее быть размером, а губы свои вообще считала непотребно толстыми и вульгарными. С шевелюрой вовсе сладу не было никакого. Каждая прядь росла будто самостоятельно, отвоевав себе место на ее голове. И придать прическе законченный аккуратный вид не удавалось ни ей, ни парикмахерам, к которым она обращалась. Вот и приходилось либо зализывать волосы, убирая их то в хвост, то в узел величиной с «московскую» плюшку, либо оставлять их распущенными, позволяя бешено метаться при каждом повороте головы.

Но раз набивавшийся в мужья считал ее красивой и неоднократно об этом заявлял, она не спорила. В конце концов у каждого ведь свое понятие о красоте, не так ли?..

– Купи, милая, груши. Смотри какие груши, а! Давай кусочек отрежу, покушаешь, ведро купишь!

Торговка с крохотного рынка, притулившегося на маленьком пятачке в горах, уже в третий раз подступалась к ней со своими грушами. И резала их мелкими кусочками, и в рот себе совала, и смачно чавкала, и зажмуривалась, пытаясь донести до непробиваемой девицы с позеленевшим лицом и округлившимися глазами сколь великолепен ее фрукт. Может, так оно и было, только не до груш ей сейчас. Очередной приступ тошнотворного испуга заставил ее остановиться. Когда из-за крутого поворота на нее вынырнул двухэтажный автобус, она в панике завизжала. Нога сама собой нависла над педалью тормоза. Едва удержалась, чтобы не вдавить, ведь сзади вереница машин. Сбросив затем скорость до минимального предела, еле дотащилась до маленького пятачка, заполоненного рыночными торговцами, и остановилась. Выслушала потом от каждого, кто проезжал мимо нее, кто она и чего за рулем стоит. Отдышалась, попила воды и…

И поняла, что не может снова сесть за руль и продолжить пробиваться к морю по этой чудовищной дорожной спирали. Ну хоть плачь, в самом деле, жуть берет за самое горло, сводит живот диким холодом, сотрясает коленки. Как ехать-то в таком состоянии?!

– Володь! Володь, я не могу!! – всхлипнула она в трубку мобильного, набрав номер друга. – Мне страшно!

– Чего страшно? – не понял Володя. – Тебя обидел, что ли, кто?

– Ехать страшно, Володь! Жуть как страшно!

– Почему страшно? – откликнулся он с раздражением, его не составляло особого труда вывести из себя. – Там что, чудовища из пещер повылезали? Или еще что? Ты, Тань, дура совсем, да?

Володька был ее другом детства. С первого класса и до последнего они сидели за одной партой. Он безбожно у нее списывал, искренне был ей благодарен за ум и отзывчивость и беспрекословно подчинялся. Потом он ушел в армию, она в институт. Из армии он вернулся с беременной женой, которая без особого труда полюбила его подружку. Подружка немного попереживала, поскольку не раз примеряла Володьку на себя в качестве мужа. Затем со вздохом смирилась и продолжила любить Володю уже со всем его семейством.