Серебряная Снежинка

Глава 8

По другую сторону стены пели сладкие флейты и цитры, почти такие же сладкие и гораздо менее искусственные, чем смех и возгласы женщин. Женщины с возгласами деланного страха бегали по крутым мостикам или сгибались к разрисованным наклонным доскам в центре озера. Тот двор освещают косые солнечные лучи. Серебряная Снежинка, глядя на свои руки, думала, что ее маленьких дворик в Холодном дворце никогда не освещается солнцем.

Сегодня для разнообразия она сидела не во дворе, с его неподстриженными деревьями и с кустами, заросшими сорняками, а в белом прямоугольном павильоне, в котором еще было по-зимнему холодно. Неудивительно, подумала девушка, что это место назвали Холодным дворцом; но холод в нем не от воды или воздуха, а от духа.

Серебряная Снежинка закрыла глаза, как будто бесконечно устала. Но даже в темноте, чувствуя, что рядом сидит Ива и напевает песню без слов, девушка не находила утешения. Унижения того дня оставили в ее сердце и душе раны, и эти раны все еще кровоточат. Даже сейчас, вспоминая, она начала тяжело дышать, как будто снова бежала плача по коридорам дворца, добежала до своего крошечного дворика и упала. Но ее сразу же окружили слуги. С вежливостью, которую от дерзости может отличить только тот, кто всю жизнь изучал этот вопрос, они вторглись в ее комнату, сняли даже простыни с кровати, упаковали ее немногие вещи и поспешно отнесли их – и ее тоже – в Холодный дворец.

Ее попытка привлечь к отцу внимание Сына Неба не удалась. И наказанием за проигрыш будет пожизненное заключение.

Холодный дворец, изолированный и несчастливый, был тихим миром одиночества. Никто не заходил сюда, за исключением тех, кто хотел воспользоваться трудом девушки, чтобы не платить слугам. Несколько пожилых наложниц, которым нужно было, чтобы кто-то выполнил их скучные обязанности и не пожаловался. Молодая женщина, которую к Серебряной Снежинке приводили страх, лень или каприз. Она пыталась исправить ошибку или сделать скучную работу побыстрее. Серебряной Снежинке все равно нечего было делать, и она всегда соглашалась на такие просьбы; если откажется, утратит даже то небольшое расположение, которое к ней испытывают. Пусть считают, что покровительствуют ей. Это лучше, чем быть наказанной.

Такие женщины приходили, передавали работу, как будто оказывали этим ей честь, и просили выполнить побыстрее. Но когда работа была закончена, больше в Холодный дворец они не приходили. Нет, решила Серебряная Снежинка, лучше быть одинокой, чем такое покровительство.

Иногда до Серебряной Снежинки доносились из-за стены женские голоса. Девушку они называли Тенью. Это имя стало известно по всему внутреннему двору, и от него Серебряной Снежинке становилось холоднее, чем от всегдашней нехватки дров для жаровен. Даже одна-две служанки, прислуживавшие ей, пользовались эти именем, когда говорили о ней. С нею и с Ивой они разговаривали как можно меньше, и она не могла наказать их за дерзость. Мало кто из обитателей дворца так мало значил, как она, не пользующаяся любовью женщин и евнухов.

Изредка какая-нибудь сентиментальная девица посматривала на Серебряную Снежинку с жалостью и тут же убегала, словно боялась, что девушка заразит и ее. Ведь птицы клюют тех, кто отличается от остальных, и изгоняют их из стаи. Красивые, увешенные драгоценностями обитательницы внутренних дворов напоминают этих птиц. Преследуя изгнанниц, они надеются предотвратить собственное изгнание.

Серебряная Снежинка могла бы от отчаяния сойти с ума, если бы при ней не было Ивы. Любящей терпеливой Ивы, которая просиживала с ней по двенадцать часов каждый день и ночами, когда девушка не могла уснуть. Ночи становились все короче по мере того, как природа возвращалась к летней радости и красоте. И лишь одна Серебряная Снежинка во всем дворце не радовалась этому. (Впрочем, она помогла выполнить не одной женщине работу, которая необходима для участия в праздниках). Ива время от времени заглядывала в свое гадальное зеркало или чертила гексаграммы, пытаясь увидеть в них предвестник благоприятных изменений в будущем.

– Все изменится, старшая сестра, – сказала она после одного из таких гаданий. – Нас ожидают перемены и путешествие.

Серебряная Снежинка с такой силой опустила кисть, что та сломалась.

– Я не предназначена для путешествий; мне предстоит оставаться здесь в заключении! – воскликнула она. – Твои палочки тысячелистника такие же хромые, как ты… О, Ива, прости меня!

Она прикрыла лицо худыми руками, с которых за месяцы жизни в Холодном дворце сошли мозоли, и заплакала. Подумать только! Она обратилась против Ивы, которая последовала за ней, рискуя жизнью, и хочет служить только ей! Так выйти из себя! Как стыдился бы ее отец – почти так же, как устыдилась она сама.

Прошло, казалось, очень много времени, и легкое прикосновение к колену заставило девушку поднять голову. Рядом сидела Ива.

– О, Ива, – сказала Серебряная Снежинка, проведя рукой по глазам, которые она не красила всю весну, – чем жить такой жизнью, мне лучше повеситься на собственном поясе на дереве. Не буду дожидаться, пока увяну.

– Госпожа, молчи! – воскликнула Ива. И добавила с улыбкой:

– В гексаграммах ничего не говорится о твоей смерти.

Несмотря на стыд и жалость к себе. Серебряная Снежинка рассмеялась.

– Ах, Ива, Ива, – сказала она, – ты показала мне, как справедлива поговорка: ты не живешь напрасно, если есть в мире хоть один человек, который тебя понимает.

К ее удивлению. Ива густо покраснела и отвернулась. Чтобы еще больше не смутить служанку. Серебряная Снежинка попробовала сменить тему.

– Я навышивалась до того, что у меня подушечки на пальцах. И вряд ли сегодня я смогу писать своему почтенному отцу. Как я могу ему написать? Даже если удастся найти человека, который согласится доставить письмо впавшей в немилость девушки, отец в ударах кисти и написании иероглифов увидит мое отчаяние. Но мне кажется, если бы я поговорила с кем-то, кроме тебя, это отвлекло бы меня.

– Может, госпожа, если бы ты доверила свою печаль поэзии, она перестала бы быть печалью. Запиши свои мысли, госпожа, и пусть ветер донесет твои слова до тех, кто сумеет их услышать, – предложила Ива.

– Отличная мысль! – воскликнула Серебряная Снежинка. – Но на чем мне писать? – Небольшой запас писчего шелка она должна сохранить для писем отцу, а деревянные пластинки ветер вряд ли унесет, тем более не подвесит к дереву в чьем-нибудь дворике, как предполагала Ива.

– Минутку, старшая сестра.., придумала! – Ива изящно, вопреки своей хромой ноге, вскочила, выбежала во двор и подняла принесенный ветром лист какого-то редкого дерева. – Напиши на листе, потом пусти его по ветру.

К своему изумлению, Серебряная Снежинка поняла, что улыбается. Она уже несколько месяцев не писала стихи. Девушка поудобней уселась на своем потертом матраце и взяла свежую кисть. В сознании возникло стихотворение. Серебряная Снежинка окунула кисть в тушь.

Как быстро течет вода! – написала она, глядя на ручеек, текущий мимо окон ее восьмиугольного павильона.

В одиночестве женских покоев Дни проходят в унылом бездействии.

Красный лист, приказываю тебе:

Найди кого-нибудь В мире людей.

Она прочла стихотворение Иве, и та захлопала в ладоши.

– А теперь, – приказала девушка, – выпусти лист, и пусть он отыщет того, кому я написала.

– А если никто не ответит, старшая сестра? – спросила Ива, наклонив голову набок.

– Тогда завтра ты найдешь другой лист, и я напишу еще одно стихотворение. – Серебряная Снежинка поняла, что улыбается, и от неожиданности рассмеялась. Услышав ее смех. Ива повеселела.

Нет, – подумала Серебряная Снежинка. – Она меня любит, а я не была ей хорошей хозяйкой.