Серебряная свадьба

— Почему ты ничего не говорила мне о… мм… о Тони? — сказала она наконец.

— Ну, и говорить-то было по сути нечего, пока мы не решили отправиться вместе в этот круиз, а когда мы собрались ехать, я тебе и сказала.

Она развела руками, будто все это было ясно как день и просто как дважды два.

— А Джерард… и Барбара… они… как они это…

— Ну, они знают, что Тони мой друг, и, разумеется, я говорила им о наших планах относительно путешествия.

— И они… что они…

— Джерард довез нас в аэропорт сегодня утром. Тони прав, он аж позеленел от зависти и все твердит, что ему как никогда нужен отпуск. Он слишком много работает, ему просто необходимо отдохнуть, и он вполне может себе это позволить. Может, это его и подтолкнет.

— Но он сказал… что он думает?..

— Он не говорил, что возьмет отпуск, но ты же знаешь Джерарда, вероятно, он все-таки об этом подумывает.

Она и правда не понимает? Или притворяется? Но сдаваться Дейрдра не собиралась.

— Хорошо, а Барбара с Джеком? Как они отнеслись к тому, что ты уезжаешь с мужчиной?

— Дорогая моя Дейрдра, я еду отдохнуть, это да, и еду с Тони, и он, действительно, мужчина. Что значит «как они отнеслись»? Никак не отнеслись, абсолютно уверена.

— Но семья Джека…

Насколько Дейрдра помнила, о семействе Джека всегда упоминали с глубочайшим почтением. Его отец был судьей, дядя — послом. Сделав такую блестящую партию, Барбара исполнила заветное желание О'Хаганов, в противоположность Дейрдре, старшей дочери, которая вышла замуж за человека без всякого положения, и сделала это в страшной спешке.

Но ее мать будто бы ничего не понимала.

— Семья Джека? — повторила она так, будто Дейрдра вдруг заговорила с ней на иностранном языке. — При чем тут они?

— Ты сама понимаешь…

— По-моему, они незнакомы с Тони. Да, точно незнакомы. А почему ты спрашиваешь?

Дейрдра пристально посмотрела на мать. Она, черт возьми, прекрасно знает — почему. Потому что с мнением родных Джека всегда считались, с тех пор, как младшая сестра Дейрдры Барбара начала с ним встречаться. Дейрдра помнила шикарную свадьбу, которую устроили для Барбары, с остроумными речами, с политиками и фотографами. Ее собственная свадьба была совсем, совсем другой. И вот теперь, получается, мнение могущественного клана Джека уже ничего не стоит.

Чувствуя, как краска заливает ей лицо, она заговорила с матерью без обиняков.

— Может, у вас с Тони… ммм… есть и другие планы… ну, на потом, после круиза, вы не думали о том, чтобы пожениться и все такое прочее?

— Не понимаю, к чему этот удивленный тон? Случаются вещи и куда более странные, знаешь ли. Так вот, отвечаю на твой вопрос: нет. Никаких таких планов нет.

— Да?

— И вообще, хватит обо мне и моей поездке. Расскажи лучше о своих делах. — Она выжидательно улыбнулась.

— Мои дела совсем не так интересны по сравнению с твоими планами, — угрюмо отозвалась Дейрдра.

— Брось! Десмонд открывает собственное дело, ты скоро закатываешь эту свою серебряную свадьбу…

«Закатываешь» — словечко совершенно в духе Тони. Раньше ее мать так не выражалась.

— Как ты с ним познакомилась? — оборвала Дейрдра.

— С Десмондом? — Теперь мать решила ее подразнить. — Ты привела его домой и сообщила нам о своей свадьбе, как же еще. Тебе и самой это известно.

— Я не о Десмонде говорю, и ты это знаешь, — вспылила Дейрдра. — Я говорю о Тони. Где ты его подцепила?

— Мы встретились в гольф-клубе.

— Тони состоит в вашем гольф-клубе? — изумилась Дейрдра.

— Да, и прекрасный игрок, — с гордостью подтвердила Эйлин О'Хаган.

— Но как его туда приняли?

В прежние времена кандидатура кого-нибудь вроде Тони была немыслима, вопрос стоял именно так. И даже Десмонд — играй он в гольф — никогда бы не получил членства в клубе. Каким же образом такому типу, как Тони, удалось туда пролезть?

— Как приняли? — переспросила Эйлин О'Хаган. — Понятия не имею. Видимо, так же, как и всех нас принимали, — мать неопределенно пожала плечами.

— И все твои друзья его знают? Знала ли его, к примеру, миссис Бэрри?

Дейрдра нарочно вспомнила покойную мать Морин Бэрри, которая всегда была чутким барометром общественного мнения у них в Дублине. Не может быть, чтобы Тони хорошо приняли в кругу Софи Бэрри.

— Софи? Да, конечно, бедняжка Софи встречала его время от времени. Софи Бэрри, правда, не играла в гольф, так что, сама понимаешь, не могла знать Тони в этом плане.

— Не говори только, что Тони играет в бридж!

— Нет, он глубоко презирает нас, как он выражается, старых гусынь, убивающих часы за картами.

Эйлин О'Хаган звонко рассмеялась, и Дейрдре внезапно показалось, что жизнь ее матери куда веселей, чем ее собственная. Всеми силами стараясь удержать разговор в нужном направлении, Дейрдра попробовала зайти с другого конца.

— Ну, а Джерард? Скажи, мама, что думает Джерард? Что говорит?.. Нет, не о своем отпуске, что он говорит насчет тебя и Тони?

— Понятия не имею.

— Но ты же не можешь не знать.

— Но как? То есть, откуда мне знать? Я знаю только то, что он сам мне говорит, я понятия не имею, что он говорит другим. У него сейчас довольно миленькая подружка, возможно, он говорит об этом с ней… Хотя вряд ли.

По всей видимости, ей было абсолютно все равно.

— Как же иначе… Он непременно…

— Послушай, Дейрдра. У каждого из нас своя жизнь. Джерарда, наверное, намного больше интересует его адвокатская карьера. Станет ли он королевским адвокатом. [16] Не пора ли ему завязать со всеми этими молоденькими красотками и остепениться, завести семью. Не исключено, что он беспокоится о своем здоровье, ведь ему скоро сорок, думает о холестерине и растительных жирах. Может, планирует продать свою квартиру и купить дом. Ему что, делать больше нечего, как думать о своей матери? Ответь мне!

16

Высшее адвокатское звание в Великобритании.

— Но если ты совершаешь какой-нибудь… Если ты затеяла что-нибудь такое…

— Без сомнения, он считает, что я достаточно взрослая и за мной не надо приглядывать.

— Мы все должны друг за другом приглядывать, — возразила Дейрдра с ноткой назидательности.

— А вот здесь ты глубоко ошибаешься. Наоборот, мы не должны вмешиваться в чужую жизнь. Это большой грех.

Несправедливость ее слов поразила Дейрдру, точно удар хлыста. Как только мать может такое говорить — этот нравоучительный вздор о невмешательстве в чужую жизнь! Четверть века Дейрдра усердно поддерживала некий образ, стараясь оправдать ожидания семьи. На нее, старшую из детей О'Хаганов, возлагали большие надежды. Она блестяще училась в университете, могла бы поступить на службу в министерство иностранных дел, когда-нибудь стать послом или выйти за посла замуж. Могла бы стать адвокатом, как ее брат Джерард. Могла бы сделать блестящую партию, как ее сестра Барбара.