Серебряное пламя

Не обращая внимания на ее комплимент, Трей очень спокойно спросил:

— Все-таки, почему я, Валерия?

Она не стала притворяться, что не понимает вопроса. Ее прекрасное лицо дышало искренностью.

— Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты женился на мне, Трей. Все очень просто.

— Ты не можешь знать, что такое любовь, Валерия.

Все что ты хочешь, — это быть миссис Брэддок-Блэк.

— Разве это не одно и то же?

Он почувствовал неудержимое желание ударить ее по лицу.

— Сколько тебе нужно, — сказал он тихо, контролируя себя с огромным трудом, — чтобы найти другого «отца»?

Ее полные губы, которые он хорошо помнил, скривились.

— Иногда ты ведешь себя как варвар, Трей. Или как невоспитанный купец.

— Но все же достаточно воспитанный, чтобы не произносить те слова, которые мне бы хотелось, Валерия. Я не хочу жениться на тебе.

— Но я хочу выйти за тебя замуж.

— У тебя есть возможность получить вместо этого деньги.

— Все деньги? — спросила она приветливо.

— Стерва, — прошептал он, и на скулах у него заходили желваки.

— Тем не менее, это не мешало тебе заниматься со мной любовью.

Он пристально посмотрел на нее, пылая гневом.

— Если бы я знал, что цена этого женитьба, я бы ни за что не стал спать с тобой.

— Жизнь слишком легка для тебя, Трей, дорогой. Ты получал все, что тебе хотелось. Любую женщину. Ты несметно богат. — Она посмотрела на него из-под полуприкрытых век и слегка улыбнулась. — Мне бы хотелось

— Что ж, ты получишь, что хочешь. Но я найду выход.

— Мечты, радость моя. Неужели ты думаешь, что это предложение возникло внезапно? Надеюсь, ты понял: у тебя нет другого выхода.

— От кого у тебя ребенок? — резко спросил он.

— Если бы даже знала, ни за что не сказала бы тебе. Но для всех, разумеется, ребенок твой, мой дорогой. — Раскрытие Клеопатрой Марку Антонию его отцовства не могло быть сделано с большим самодовольством. — Ты самый богатый и красивый бакалавр в Монтане, а я самая красивая девушка. Все прекрасно совпадает.

Он посмотрел на нее и увидел действительно красивую и вместе с тем холодную безжалостную женщину, хищную, как тигрица.

— Нет! — загремел он.

— Мне бы хотелось, чтобы свадьба состоялась… скажем, через три недели. Времени достаточно, чтобы сделать все приготовления. Я сама дам объявление в газетах и договорюсь с епископом. Что касается приема, по-видимому, отель будет маловат… придется снять танцевальный зал Клаудио. Да, там будет превосходно.

— Никогда, — грубо сказал Трей, поднимаясь. Он не был уверен, что сумеет удержать себя и не ударит ее, если задержится еще хотя бы на минуту. Он всегда знал, что у Валерии нет совести, но только теперь оценил ее безжалостность.

— На свадьбе должно быть французское шампанское… — Он услышал ее последние слова, закрывая за собой дверь.

Встреча Хэзэрда с судьями была не более удачной. Оба они вполне положительно восприняли бы «вклад в избирательную кампанию» за помощь в любом другом деле, кроме обвинения в изнасиловании. Если Валерия в открытую предъявит обвинение, общественное негодование перевесит любое судейское решение. Индейцам не прожить и недели, и ни один судья не может рассчитывать на то, что его после этого изберут. Поэтому при всей своей жадности, они ничего не могли сделать для Хэзэрда и были безутешны, отвергая его щедрое предложение.

Отец и сын встретились за ленчем в монтанском клубе и обсудили безуспешность предпринятых ими действий.

— Все бы ничего, если бы не обвинение в изнасиловании, — произнес Хэзэрд со вздохом.

— И если бы мы не были индейцами, — добавил Трей цинично.

— Здесь много всего замешано, — сказал Хэзэрд.-Если бы не наше богатство…

— И если бы Валерия не была столь жадной, — пробормотал Трей. — Она говорит о свадьбе через три недели.

— О Боже! — Хэзэрд мрачно посмотрел на сына. — А как же Импрес?

— Не представляю, как объяснить ей все это.

— Мы могли бы, — сказал Хэзэрд, глубоко вздохнув, — похитить Валерию и Дункана и держать их в горах. Однако будет много шума, особенно если кто-то еще входит в заговор. Лучше потянуть время в надежде, что они передумают. Но это, конечно, сомнительная надежда, учитывая их жадность. Дункан годами обманывал правительство по своим армейским контрактам. Он не тот человек, который прислушивается к голосу разума.

— А Валерия вообще не знает значения этого слова. Послушай, мне придется быть женатым самое большее шесть месяцев, может быть меньше. — Трей пожал плечами. — В этой ситуации у нас нет выбора. Теперь мне надо объяснится с Импрес. — Трей откинулся в кресле. — Но прежде мне нужно выпить.

Отец протянул руку и вновь наполнил стакан сына.

— Через шесть месяцев, — сказал он, — выпьем за развод.

Подняв стакан, Трей мрачно усмехнулся.

— Если я не придушу ее раньше.

— Валерия обладает непробиваемым бесстыдством, — сухо заявил Хэзэрд. — Когда ее отец ненадолго вышел из комнаты, она сделала мне интересное предложение.

— Я бы не стал, — заметил Трей сардонически, — задерживаться с ней вдвоем.

— Кажется, она оскорбилась, когда я сказал, что, на мой вкус, она слишком стара.

Трей засмеялся.

— Такая неблагодарность может стоить тебе еще одного миллиона. Ну а я, — наклонившись вперед, он потянулся за бутылкой, — я продан на шесть месяцев с потрохами. — Он осторожно наполнил стакан до самого верха и поднял его, приветствуя отца. — Смотри на это проще… все не так уж плохо. Она могла быть матерью моего ребенка.

— Ты уверен, что ребенок не от тебя?

— Это единственное, в чем я уверен в этом грандиозном шантаже в стиле Макиавелли, — сказал Трей с печальным вздохом. — Может быть, поэтому я не схожу с ума.

Глава 14

Когда Трей вошел в комнату к Импрес, все дети были там, и он провел мучительный час, поддерживая вежливый разговор, выслушивая отчет каждого о проведенном дне, обсуждая планы на будущее, так как радостная Импрес сообщила им о предстоящей свадьбе. Это был самый тяжелый час в его жизни.

Видя напряженность Трея, Импрес отослала детей, чтобы они привели себя в порядок к ужину.

Трей немедленно поднялся и стал расхаживать по комнате.

— Твоя поездка в Елену была неудачной?