Серебряные ноготки

Как-то раз, отправившись с Вольфом, Кориной и Вукотичем на охоту, Йоганн не попал в оленя, хотя мишень была прямо перед ним. Стрела юноши пролетела сквозь листву деревьев и вонзилась в плечо его младшего брата. Это была чистая неглубокая рана, которую Корин быстро обработал и перевязал, однако осторожный Вукотич отослал своего подопечного в замок. Йоганн очень переживал из-за случившегося, но вскоре неприятное происшествие превратилось в настоящий кошмар, который преследовал его по ночам. Если в жизни молодого человека и был поворотный момент, то им следовало считать этот неосторожный выстрел. После него все пошло не так.

Бродяги и преступники были всегда. Всегда были злодеи и мутанты. Особенно много их скрывалось в лесах. Случались набеги, стычки и сражения. В Империи существовало много мест, куда слуги закона не смели соваться, хотя против темных сил не раз организовывались военные кампании. Однако никогда прежде на стороне зла не выступал такой могучий воитель, как Сикатрис. Он получил свое прозвище из-за ярко-красного рубца через все лицо - то был след от когтя демона, служившего кровавому Кхорну. Сикатрис пришел из Пустоши, почти утратив человеческий облик после трансформации. Со своими Рыцарями Хаоса он наводил ужас на Южные Земли, проливая реки крови в случае победы и бесследно исчезая в случае поражения. Император Карл-Франц обещал пятьдесят тысяч золотых крон за его голову, но награда так и осталась невостребованной, хотя многие пытались схватить бандита и погибли, потерпев неудачу. О злодеяниях Сикатриса слагали мрачные и драматичные баллады, в которых повествовалось о кровопролитии и пожарах. Нередко эти произведения носили оттенок восхищения, поскольку для граждан Империи, привыкших к уюту и маленьким радостям цивилизации, Сикатрис был важной фигурой. Изгой и чудовище, он напоминал обычным людям о том, что ожидает их за кругом света.

Сикатрис понимал, что летняя резиденция фон Мекленбергов укреплена слабо, и устроил набег, который потряс всю Империю. Выборщик был убит, его прислуга предана мечу, замок разрушен, а его сын и дети его приближенных похищены. Никто прежде не осмеливался на такое зверство, и с тех пор, отправляясь в дальнее путешествие, выборщики брали с собой эскорт, способный противостоять маленькой армии. Прежде хитрость, яд и предательство были излюбленным оружием созданий ночи. Сикатрис изменил сложившуюся традицию. Он был истинным поборником Хаоса, и даже лучшие воины Империи считали его блестящим стратегом. Сикатрис представлял собой уникальное явление среди сил зла хотя бы потому, что он постоянно ускользал из лап смерти, и возглавлял своих Рыцарей более двадцати лет со времени первого набега.

В своих снах Йоганн снова и снова видел пылающий замок. Он видел отца, чье изрубленное тело развесили на деревьях, стоящих друг от друга футах в двадцати. Он видел бедного толстого и глупого Шунцеля, чье лицо обуглилось, а живот продолжал гореть. Он видел Вукотича, который впал в бешенство, чего не случалось с ним никогда ни до, ни после трагедии. Воин кромсал раненого зверочеловека, выкрикивая вопросы, на которые никто не мог дать ответа. Затем были мертвые лошади, изнасилованные служанки, изуродованные до неузнаваемости трупы. Нелепо, но ярче всего ему запомнилась лужайка для игр, сплошь залитая кровью, сквозь которую не проступало ни клочка зеленой травы, и безглазые головы, сваленные в кучу. Один из скейвенов отстал от товарищей. Йоганн наткнулся на мутанта с крысиной мордой, который обыскивал тела убитых учителей, стаскивая кольца с их пальцев. В первый раз юноша убил, не испытывая сомнений. И с тех пор он разил без колебаний, будь то представители высших рас или звери. Молодой человек усвоил последний урок.

Сейчас место выборщика занимал другой человек, кузен Йоганна, который провозгласил себя бароном на том основании, что, отправившись в странствия и бросив на произвол судьбы разоренное имение фон Мекленбергов, наследник потерял право на титул. Йоганн не стал спорить. Кто-то должен был заниматься делами Империи, а перед Йоганном стояла другая задача.

Невзирая на раненое плечо, Вольф не сдался бы без боя. Однако его не было среди мертвых. Он числился среди пропавших без вести. Тринадцатилетний мальчик мог заинтересовать Сикатриса.

Все это случилось десять лет назад за невообразимое число миль от заснеженного леса. Они шли по следам банды, которая сначала кружила по Империи, затем направилась через Серые горы к границе с Бретонией. На побережье близ Мариенбурга они прорывались сквозь засады, потом, миновав Пустоши, оказались в Драквальдском лесу. Там Йоганн и Вукотич попали в рабство к сумасшедшему гному с волшебного рудника, который подчинил их с помощью заклинания. Далее их путь лежал в Срединные горы, где они подверглись спланированному нападению и потеряли Корина Флетчера, погибшего от руки козлоголового монстра. Из Срединных гор они двинулись в Лес Теней. Затем след повернул в Великий лес и через восточную часть Стирланда привел их к Горам Края Мира, средоточию темных сил, где им пришлось сражаться с фантомами, насланными могущественными колдунами.

Времена года сменяли друг друга, но медленное преследование продолжалось. Йоганн знал, что много раз они были близки к цели, однако что-то всегда мешало их планам. Молодой человек забыл, через сколько разрушенных селений они прошли. В немой ярости выживших они видели отражение своего Горя. Состав банды постоянно менялся, поэтому им то и дело попадались дезертиры, изгнанники и побежденные воины. У Вукотича прибавилось шрамов, а Йоганн уже ничем не напоминал того беззаботного юнца, которым был прежде.

Вперед и назад, вверх и вниз, они преодолевали огромные расстояния, кочуя по окраинам Старого Света и постоянно искушая судьбу. Йоганн насмотрелся ужасов, которые его учителя даже представить себе не могли, научился не думать о прихотях богов и все-таки выжил. Он больше не ждал, что увидит рассвет следующего дня, и почти не надеялся, что снова встретит брата в конце пути.

Однако даже на Вершине Мира они не выпускали из виду банду Сикатриса. Днем Йоганн старался не думать о прошлом или будущем, ночью он не мог думать ни о чем другом. Он уже давно привык к беспокойным снам.

Йоганн пробудился оттого, что кто-то тряс его за плечо. Молодой человек открыл глаза, но ничего не сказал.

–  Они объявились,- напряженно прошептал Вукотич.
– Я чую их вонь.

Йоганн выскользнул из-под мехового одеяла и поднялся на ноги. В лесу было тихо, если не считать комьев снега, срывающихся с веток, и тяжелого дыхания лошади Вукотича. Костер прогорел, но угли все еще мерцали. Йоганну по-прежнему было зябко. Ледяные кинжалы свисали с нижних ветвей деревьев как фонари, таинственно светясь изнутри.

Мужчины сделали из шкур два валика, по длине соответствующих росту человека, накрыли их одеялом и пододвинули к костру. В темноте их уловка могла сработать. Вукотич снял арбалет с седла и выбрал стрелу. Старый воин проверил спящего коня, о котором Йоганн не мог думать иначе, как о Несостоявшемся Царе. Затем они укрылись в лесу.

Им не пришлось долго ждать. У Йоганна обоняние было не столь острым, как у Вукотича, но он услышал приближающиеся шаги. Его наставник оказался прав: четверо, один хромает. Шум прекратился. Йоганн прижался к стволу дерева, стараясь слиться с его тенью.

Послышался звук, напоминающий треск рвущегося шелка, и валики, укрытые одеялами, содрогнулись. В каждый из них вонзилось по арбалетной стреле, угодив в то место, где должна была быть голова. Стрелы светились зеленым, разбрасывая искры и испуская небольшие клубы дыма. Йоганн задержал дыхание. Каким бы ни был этот яд, он совсем не хотел его вдыхать.

Вспышки потухли, однако на прогалине не наблюдалось никакого движения. Йоганн сжал рукоять меча, а Вукотич вскинул арбалет. Старый воин недолюбливал яд. Впрочем, при его меткости он не нуждался в таких ухищрениях.