Серебряный демон

empty-line/>

– Что "я"? На обиженных воду возят. Я прямо сказал - совершенствуйся, а не кидайся на шею моему другу, как макака. Мы теперь одна команда, Сакура, так что лучше бы нам сработаться. Не нравится что-то - жалуйся Хокаге-сама. Сама понимаешь, что в команде балластом являешься именно ты. Досталась, блин, сокомандница.

– Он прав.
– вклинился Учиха.
– Ты просто приставучая девчонка. Чем ты занималась в Академии? Мы же после уроков до вечера тренировались, стремясь стать лучшими. Хочешь, чтобы мы относились к тебе, как к равной? Тогда тоже тренируйся, а не занимайся ерундой. Нам ещё завтра предстоит то испытание и лучше бы нам всем его пройти.

С этими словами мы понеслись по крышам каждый в своём направлении, а кот и лис мчались за нами. Надо выбить из этой широколобой занозы дурь, чтобы не мнила из себя невесть что. Завтра Какаши нас проверять будет, так что надо быть в форме. Пять утра? Не вопрос, если что - на полигоне поспим. Но перед этим обязательно чем-нибудь перекусим. Плевал я на его требование - я привык не обедать, а завтрак - святое. Остаток вечера у нас был свободным и мы провели его с пользой для себя. Но Харуно надо заняться, так что будем хоть за руки-ноги тащить на полигон и тренировать.

***

Спать мы легли пораньше - в девять. Вот только сон ко мне не особо шёл. Мне почему-то подумалось, что случилось с душой настоящего Сасаяки. Тело-то я занял и живу его жизнью. Не думал, что совесть, которая давно сдохла, как таракан от дихлофоса, воскреснет. Из раздумий меня выдернул голос Нару - оказалось он тоже не спал.

– Сей.
– окликнул он меня.
– Не спишь?

– Неа.
– отозвался я.
– Что такое?

– Я тут подумал... У моих родителей наверняка осталось имущество...

– Не продолжай, Нару, я понял.
– вздохнул я.
– К сожалению, пока не стоит даже заикаться на эту тему. К тебе возникнут вопросы - а как ты узнал об этом, кто тебе сказал, ну и так далее. Всё может окончится тем, что от тебя избавятся. Спорю на свой геном, что деньги Четвёртого ушли к старейшинам в карман.

– Стоит вспомнить трёхэтажный особняк того деда.
– ворчливо отозвался Тееру - оказалось, он превратился в нэко и прислушивался к нашей ночной беседе.
– Я там чуть не заблудился.

– Но... это же...
– у джинчурики слов не нашлось.

– Я знаю, что это несправедливо, приятель, поэтому потихоньку убираем сей квартет по одному. Сейчас слишком опасно раскрывать твоё родство с Четвёртым. Кто знают - молчат, кто не знают - их не собираются просвещать. Самую большую опасность представляет Данзо - тот самый, который моего отца сдал с потрохами и остался не при чём. Как считаешь, в кого он предложит перезапечатать Девятихвостого? В одного из детей, которого потом заберёт к себе в Корень и промоет ему там мозги.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Забыл, кто меня воскресил?

– А, да, точно, прости.

– Я многое знаю. Просто не могу пока рассказать. Вот когда власть сменится, тогда и будем думать над тем, как тебе вернуть имущество твоих родителей, а пока нельзя даже задумываться над этим, чтобы потом не огрести проблем. Всё, спокойной ночи.

– я отвернулся к стене. Только поспать мне не дали - во сне опять мне явился Хагоромо. Блин, хоть бы раз приснились единороги.

– Эээ... здраствуйте.
– выдал я.

– Как ты тут поживаешь?
– улыбнулся старик.

– Терпимо.
– пожимаю плечами.
– Есть и плюсы и минусы.

– Если тебе удастся найти общий язык с Курамой, он вас здорово выручит.

– Но мы к нему пока не приходили. Такое возможно только при помощи Шарингана, но этот рыжий половик ненавидит эти глаза. Если я попрошу кого-то из Учих помочь мне, Курама меня пошлёт извилистым маршрутом. Ладно, это я вперёд забегаю. Можно вопрос?

– Конечно.

– А что с душой прежнего владельца этого тела? И... как он вообще умер-то?

– Что ж, сперва на второй вопрос отвечу. Сасаяки попал в плен к убийцам своей матери и неосознанно сам себя убил своей чакрой.

– Б****!
– только и вырвалось у меня. А я, наивный, думал, что не смогу сам себя убить своей серебряной чакрой. Вот это приплыли тапочки к парому.

– Он настолько испугался смерти матери и своего захвата, что не захотел никуда отправляться с ними. Он хотел спастись, а вместо этого пустил чакру по всему телу, не контролируя себя. Ты бы это назвал самодезинтеграцией, только неосознанной. Ну он и уничтожил свой мозг.

– А мёртвый ребёнок им был ни к чему - такого не воспитаешь послушным пёсиком, а вживить гены не вышло бы, так как учёным-генетиком необходимого уровня был да и сейчас является только Орочимару, дальше и так понятно - выбросили на растерзание в лесу. А после моего появления мозг вернулся в черепушку?

– Да, но воспоминания у тебя были только твоими, так что отговорки про полную потерю памяти очень даже достоверны. А насчёт души Сасаяки - разве не понимаешь? Подумай. Каково было твоё отношение к здешнему отцу?

– Как у потерянного ребёнка.
– пробормотал я, вспомнив первую встречу с Орочимару.
– Я легко воспринял здешнего родственничка. И... я вёл себя, как ребёнок. Да и сейчас иногда веду.

– Твоя душа слилась с душой Сасаяки, поэтому ты не ведёшь себя, как двадцатичетырёхлетний. Я бы сказал, что ты подросток.

– Этакий средний арифметический возраст наших душ получается?
– невесело усмехнулся я. Получается, я поглотил душу ребёнка с тяжёлой психологической травмой (учитывая, в каком состоянии было тело Хакаи, как говорил Орочимару, с малышом наверняка на месте случилась истерика). С одной стороны это мерзко, но с другой - можно лишь догадываться, что за участь его ждала, останься он жив. Ведь на первом месте в списке убийц матери у меня стоял Корень.