Серебряный доспех

Троллоки никогда особенно не скрывали своих отношений с Ужасом Исхара: это могущественное и жуткое существо оставалось объектом их религиозного поклонения. Впрочем, посторонним вовсе незачем знать все подробности данного религиозного культа… Поэтому иногда троллоки предпочитали помалкивать и о некоторых вещах попросту не распространяться. Обычная периодическая неразговорчивость, разумеется. Это ведь со всеми случается. И вряд ли найдется самоубийца, который начнет утверждать, что троллоки - де опасаются, что в вопросах религиозных их неправильно поймут.

Ясное дело, если кто-нибудь спросит в лоб: «Вы отдаете Ужасу Исхара на съедение девственниц ежегодно, на первое весеннее полнолуние?» - тогда ни один троллок не отведет глаз и даже не моргнет. Прямо и честно ответит: «Нет». Но не потому, что попытается солгать в столь важном деле, а потому что в действительности многое ему неведомо. Откуда обычному троллоку знать, что там происходит у обелиска? Он что, жрец? Нет. Он не жрец. Он - обычный троллок. Зачем же будоражить других тем, что не очевидно? Абсолютно незачем. И у тех на душе спокойнее, и у тебя тоже базилиски не скребут по сердцу. И все довольны.

У Хазреда просто сердце падало от восторга и страха когда он задумывался о своем будущем. Он отправится в Ифу, священный город, стоящий среди водопадов, и попросит даровать ему могущество… Или примет другое посвящение и начнет служить божеству у обелиска, с кривым ножом в руке и твердой верой в сердце…

Впрочем, все это еще впереди. А пока двое молодых троллоков отлично проводили время за выпивкой и разговорами. Не случалось еще такого, чтобы Гирсу и Хазреду надоело общество друг друга. Может быть, потому, что один никогда не мешал другому мечтать и хвастаться.

…Наконец бочонок, позаимствованный удалым Гирсу из дома Ханно-пивовара, опустел. Ханно-пивовар явился туда, где беспечно пировали друзья, как раз в этот самый момент. Размахивая дубиной, он несся прямо на воришек и громко вопил.

Хазред в недоумении поднял пушистые брови.

– Что это с нашим Ханно? Не выпил ли он по ошибке перебродившего сусла?

Гирсу громко икнул.

Кажется, Ханно чем-то огорчен. Ну, у меня сложилось такое мнение.

– Ханно!
– заорал Хазред.
– Чем это ты огорчен? Назови имена своих огорчителей, и мы их тоже… огорчим.

Язык у молодого троллока изрядно заплетался.

С невнятным рыком Ханно запустил дубинкой прямо Хазреду в голову. Тот едва успел увернуться - но при этом дубинка отскочила от бревна, на котором сидел Хазред, и сильно стукнула Гирсу. Кружка разбилась прямо в руке Гирсу. Тот посмотрел на черепки, медленно постигая смысл случившегося. Вывод, сделанный Гирсу, был краток:

– Непорядок!…

Он отбросил осколок кружки, встал и двинулся на Ханно. Тот, не менее вспыльчивый и драчливый, нежели молодой собрат, но гораздо более крепкий и сильный, не стал дожидаться атаки и нанес Гирсу мощный удар в нос.

Гирсу взвыл, ослепший от боли. Хазред накинулся на Ханно со спины и треснул его палкой по голове. Ханно упал. Хазред посмотрел на поверженного пивовара сверху вниз, перевел взгляд на своего друга и спросил:

– А что это он так расстроился, собственно? Что ему от нас было нужно?

Гирсу пожал плечами. Кровь текла у него из носа широкой струей.

– Наверное, это он из-за бочонка, - предположил Гирсу.

– Пойдем, - сказал Хазред, - тебе нужно умыться.

Гирсу с сомнением посмотрел на свою рубаху, залитую красными пятнами.

– Ты полагаешь, это необходимо?

– Идем, - повторил Хазред.
– В любом случае нам лучше быть подальше отсюда, когда Ханно придет в себя.

– Это точно, - согласился Гирсу.
– Я вообще больше не хочу видеть его физиономию.

– Он противный, - подтвердил Хазред.

– Послушай, - сказал вдруг Гирсу, - а то, что он не двигается, - это как, нормально?

– Почем я знаю?
– удивился Хазред.

Гирсу криво пожал плечами:

– Ты всегда хотел стать жрецом, а жрецы разбираются в таких штуках.

Хазред наклонился над бездыханным Ханно, поводил носом над его лицом, потом выпрямился.

– Я полагаю, после такого удара это вполне нормально. Идем же.

***

Они покинули поселок и сразу же, едва лишь последняя хижина осталась позади, очутились среди безграничного моря сырой зелени. Болото окружало их, полное тайн и страхов, - пьянящий мир, где разумное существо ощущает себя особенно хитрым и удачливым. Воистину, требуется немалая удача и дьявольская ловкость, чтобы пройти среди множества опасностей, как по лабиринту, и не сгинуть бесследно. Хазреда всегда завораживала эта игра в жизнь и смерть. А Гирсу, похоже, вообще об этом не задумывался.

Они миновали Море Кочек - гибельную трясину, которую можно пройти, лишь перепрыгивая с одной качающейся кочки на другую,- и углубились в относительно сухой участок болота, где имелся небольшой лесок.

Постепенно хмель выветривался из голов приятелей. Они вновь принялись болтать о том о сем, пытаясь вернуть себе былую беспечность, но разговор поневоле то и дело обращался к Ханно-пивовару.

– Как ты думаешь, мы не убили его?
– спросил Гирсу.

– Нет, - ответил Хазред, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно.

– Но он не двигался, - продолжал сомневаться Гирсу.

– Многие не двигаются, не только мертвые, - авторитетно заявил Хазред.

Гирсу призадумался и нашел, что его приятель прав как никогда. Но затем новый аргумент пришел на ум будущему воину:

– Ты же попал ему дубинкой по голове.

– Не дубинкой, а палкой, - поправил Хазред.
–

Дубинкой он размахивал, не я.

– Если мы убили его, то он мертв, - подумав, сказал Гирсу.

– Это вряд ли, - возразил Хазред.

– Почему? Почему он не может быть мертвым?
– жадно выспрашивал Гирсу. Ему очень хотелось услышать разумное объяснение. Тогда бы он окончательно успокоился насчет Ханно-пивовара и смог бы без помех наслаждаться жизнью.

Хазред рассудил так:

– Видишь ли, Ханно вовсе не обязан быть мертвым после одного-единственного удара по голове. Он же троллок, а не Дева Реки… Хотя и Деву Реки так просто не прибьешь, - прибавил после короткой паузы Хазред.
– Они тоже верткие да живучие.