Серебряный Разум
Шрифт:
Теперь они летели в фургоне над темным лесом Муорха, но только не знали куда, и что делать дальше.
Глава 18. Шутки судьбы
У робота хэмфингов были мощные батареи на принципах, которые Сергей не очень понимал. Что-то вроде бесконечного ядерного синтеза прямо внутри. Но даже эти источники энергии серьезно затрачивались, когда роботу приходилось лететь, таща на себе, по сути, целый дом. Поэтому на ночь решили остановиться на тихой полянке под деревьями, чтобы робот перезагрузил батареи и немного восстановил резервы.
Никакой
Однажды явился Черный Человек, потустороннее создание, что источало миазмы чуждой энергии, нападало на людей. Это случилось в небольшом городке северного полушария, под названием Чириана. После люди стали превращаться в охваченных чуждым разумом существ с полумагическими способностями. Одни оставались похожими на людей, и, кажется, сохраняли разум, другие же превращались в высохших. Просто двигающиеся оболочки, субстанции, что-то непонятное. Что управляло этими превращениями, какая была функция у тех и у других подвидов, пока было непонятно.
В своем полете они видели ферму. Спускались посмотреть. В подвале оказалась высохшие мать и сын, вернее, то, что было когда-то матерью и сыном, а теперь превратились в бездумные оболочки из неорганических материалов песка и дерева, что сразу попытались напасть. А за домом был зарыт отец семейства, что тоже поспешил восстать. Вероятно, когда его зарывали, он был заражен чуждой энергией, успел напасть и передать через прикосновение эту скверну. Они думали, что убили его, защищая свою жизнь, и закопали, но он уже был не их отцом. И они быстро стали чем-то другим, но продолжили сидеть за столом в подвале, изображая жизнь.
Эту ферму пришлось сжечь, чтобы упокоить навсегда оболочки, что уже не имели душ. А где все души населения этой планеты? Кто их забрал и зачем? Можно ли их вернуть? Эти мысли почему-то посещали Сергея и беспокоили. А эти пораженные чуждым разумом. Что они видели, что пробегало перед их стеклянными глазами? Голос нового бога? Тот доктор из видеозаписи говорил, что зараженные как будто сходили с ума и переставали воспринимать окружающий мир, они начинали видеть какую-то другую Вселенную. Это не болезнь, не биология, а что-то психологическое, нематериальное…
Не стоит, наверное, думать об этом, иначе тоже можно сойти с ума. Почему-то ему казалось, что стоит начать мыслить в одном ритме с биением этой пораженной планеты, и чужая Вселенная тоже проникнет ему в голову.
Да, очень важно уметь контролировать свои мысли. Сергей перестал думать о темном боге и целую минуту думал просто о пустоте.
Фургон сейчас стоял под деревьями на поляне, здесь по-прежнему было электричество, все работало, жители планеты сделали эту штуку крепкой, и если тягач не пережил удара и падения, то фургон пережил эти неприятности и был готов дальше служить неплохим походным домиком на колесах, что теперь носит на себе летающий робот.
Нарана сидела на соседнем диване, тоже о чем-то глубоко задумавшись. То, что девушка молчала и находилась на расстоянии двух метров, вызывало у Сергея какое-то чувство одиночества. Он не мог забыть этот ее неловкий поцелуй там в коридоре полицейского участка. Он чувствовал, что
привязывается к ней, влюбляется.Ну, так и должно быть, почему-то подумал он.
Решив завести с ней разговор о чем-нибудь, Сергей поглядел на Пластилинового Пса, который болтался в воздухе перед подзаряжающимся роботом, беззвучно с ним общаясь.
— Я вот не могу смотреть, как два существа с искусственным интеллектом о чем-то договариваются. О чем они могут говорить?
— Я добываю информацию, придурок, — сообщил пес.
Сергей махнул на него рукой:
— Я тебя не спрашиваю, надутая белка. — Он повернул голову в сторону Нараны: — Как ты думаешь, Нарана?
— Что? Тебе лучше знать, это твой кхейкхо.
— Мой? Да он абсолютно автономен!
— Выбрал бы ты модель, как у меня, он бы всегда был невидим и не обзывался бы, — сказала Нарана. — Я вот думаю, почему нас не поражает эта темная энергия, ведь она везде.
Да, Сергей надеялся поговорить о чем-то более приятном.
— Ну, нас не касалась ни одна из этих тварей, — предположил он.
— Я прикасалась, когда их била. Но у меня высокоуровневая защита службы безопасности, к которой прикладывали руку Высшие Маги. И все же, это энергия настоящего бога…
— Когда-то мужик непохожий на высохшего плюнул в тебя чем-то черным… Мне кажется, для тебя бы это плохо кончилось, — сказал Сергей.
Нарана засмущалась и потупила глаза:
— Ты меня защитил…
Пес подкатился к девушке, и, напыжившись, заявил:
— Мадам, хозяин вас круглосуточно защищает своей магической аурой!
Сергей протер глаза — его электронный помощник флиртует с Нараной!
Девушка посмотрела почему-то на Сергея.
— Это вероятно, — проговорила она. — Пластик. Ты говорил с X-2 и проанализировал данные, какие выводы ты можешь сделать?
Пес еще больше раздулся, вышагивая по воздуху на задних лапах.
— От ваших дурманящих глаз у меня один анализ за другой заходит!
Нарана поджала губы и опять взглянула на Сергея. Нет, она что думает, он сам заставляет компьютерную собаку говорить эту чушь?!
Девушка вдруг заулыбалась, что-то прочитав на лице Сергея, и обратилась к Пластилиновому Псу:
— Я тебе нравлюсь, Пластик?
— Черт побери, конечно! Твои белые волосы и оливковая кожа сводят меня с ума! Я только о тебе и думаю!
Сергей упал с дивана.
Нарана рассмеялась, тряхнув волосами.
— Я же говорила, Сергей, учись контролировать кхейкхо, он ходячее отражение твоих мыслей. — Она опять засмеялась, наблюдая, как он заползает обратно на диван.
Электронный гад со значением продолжил:
— А еще, повелитель тебя во сне постоянно видит, и вы там не только целуетесь…
Сергей почувствовал, что лицо стремительно краснеет, а Нарана, улыбаясь, удивленно на него посмотрела:
— Что я слышу, Наследник? А, позвольте спросить, наяву вас ни к чему подобному не тянет?
Не в силах отвечать на подобные вопросы Сергей схватил подушку, испепеляя взглядом гнусное компьютерное создание.
— А ну стой, сейчас я из тебя все мегабайты выбью, сволочь. — И принялся гоняться за голограммой. Пару раз ему удалось отправить пса хорошим ударом в стену, тот по мультяшному пуча глаза и высовывая язык, расплющивался на поверхности.