Серебряный Рыцарь

«Беззащитная жертва! Как же, – подумала девушка. – Держи карман! Тебя бы на ночные улицы Альмрааля, куда-нибудь на границу «охотничьих угодий» двух стай, да рядом положить свежий труп… Что тогда делать станешь?»

Мысль эта привела Тару в восторг. Она проворно скользнула за колонны-«ветви», загородилась иллюзорной «листвой» и от нечего делать в ожидании начала трапезы принялась рассматривать иллюзию. Сделано было мастерски – пока не дотронешься, ни за что не поймешь, что никакой листвы нет и в помине. А ведь на первый взгляд такая плотная – сквозь нее почти ничего не видно, как в настоящем лесу. Рука проходит, а взгляд – нет. Чудеса, да и только!

– Что вы тут делаете?

Вопрос застал бывшую «охотницу» как раз за изучением свойств иллюзорной растительности. Девушка круто обернулась, машинально выхватывая из-за пояса нож – и Наместник Фейлинор отпрянул, когда у него перед носом блеснула сталь клинка.

– Ой, извините, – пролепетала Тара, пряча оружие за спину. – Я думала, что… что это не вы.

– Почему вы здесь, а не вместе со всеми? – Фейлинор посмотрел сквозь «листву». – Сейчас начнется ужин.

«А почему ты, красавец, здесь, а не в обществе этих сногсшибательных цыпочек?» – захотелось спросить в свою очередь Таре, но вместо этого она произнесла совсем другое:

– Я… это… не могу…

– Вы стесняетесь этих красавиц? – Он кивнул в сторону сбившихся стайкой девушек. – Из-за того, что у вас нет подходящего наряда?

– Да плевать мне на наряды! – воскликнула Тара. – У меня сроду ничего подобного не было! Просто я…

– Просто вы услышали, что о вас говорят?

Вот ведь тупой, как все мужчины! Нет, не все, – тут же поправила себя девушка. Карадор совсем другой. Он бы понял ее с полуслова, как будто между ними существует высшая, духовная связь. В монастыре читали лекции о том, что любовь – это как раз такая вот связь. И если ее не чувствуешь, лучше сразу уйти и не тратить время и силы понапрасну. А поскольку такая связь возникает очень редко, то и любви на всех не хватает. Значит, не стоит пытаться ее искать – захочет, сама отыщет. А нет – надо научиться жить без любви, как подавляющее большинство народа. Такими словами у воспитанниц отбивали охоту искать любви – и, следовательно, покидать монастырь, – но вспомнились нравоучения воспитательниц только сейчас.

– Я не понимаю по-вашему, – проворчала Тара. – То есть совсем немного понимаю, некоторые слова…

– Идемте, – вдруг произнес Наместник.

– Куда? – заартачилась девушка. – Никуда я с вами не пойду!

– Нет, пойдете! – неожиданно для себя воскликнул Фейлинор тихим шепотом. – Вы пойдете за мной туда, куда я намерен вас отвести, и не будете задавать лишних вопросов.

Превращение застенчивого юноши в уверенного в своих силах мужчину произошло так быстро, что «охотница» только захлопала ресницами. Она не знала, что можно кричать шепотом, а теперь на нее именно наорали. Но кто бы мог подумать, что этот тихий и спокойный мужчина может орать? Или он только с нею такой?

Об этом Тара и думала, когда плелась за Фейлинором. Наместник не нашел ничего лучшего, как направиться к выходу через весь пиршественный зал. До начала трапезы еще оставалось время, эльфы и эльфийки слонялись тут и там, болтали, смеялись – и все провожали ее взглядом. Одни с любопытством, другие – со злорадным сочувствием. Впереди маячила спина Наместника, сзади чеканил шаг Асатор, со всех сторон прожигали внимательные взоры – удрать было решительно невозможно.

Не говоря своей спутнице ни слова, Фейлинор проделал весь путь в молчании, решительно распахнув знакомые уже двери. Переступив порог, Тара не сдержала невольный возглас:

– Опять?

Она стояла на пороге той же самой залы, где было полным-полно нарядов, сундуков с добром, украшений и всего остального. Комнаты, где своего часа ждали вещи матери Фейлинора.

Но на сей раз там обнаружились две эльфийки и четыре альфары, приветствовавшие вошедших поклонами.

– Что это значит? – Тара попятилась и налетела на Асатора. – Вы что, издеваетесь?

– Отнюдь. – Голос Наместника был спокоен. – Вы – моя гостья. И мне неприятно, что мои гости вынуждены прятаться по углам из-за того, что им нечего надеть.

Тара не нашла что возразить. В конце концов, он прав – это ее единственная одежда.

Пользуясь замешательством, Наместник за плечи развернул девушку к ожидавшим дамам:

– Вот. Сделайте из нее… леди!

Тара попробовала сопротивляться, но ее уже взяли за запястья и потащили за ширму. Щебеча что-то на своем языке, окружившие ее женщины стали стаскивать одежду, распахнули сундуки. На свет появился целый ворох разноцветного платья, какие-то ленты, накидки, кружева, еще какие-то вещи, назначения которых она не знала. Тара пробовала сопротивляться, но против шестерых ей было трудно.

Асатор неслышно подошел сзади и подставил Фейлинору кресло. Молодой Наместник кивнул с благодарностью, опускаясь на сиденье.

– Вы уверены, мой лорд? – негромко поинтересовался рыцарь. – В том, что делаете?

– Это – комната моей матери, – негромко произнес тот. – Сюда давно никто не входил и не пользовался этими вещами. Может быть, это неправильно и порочит память ушедших, но…

– Я вот об этом. – Асатор кивнул в сторону ширм, где щебет альфар мешался с недовольным ворчанием.

– А что?

– Я ее немного знаю. Не буду осуждать ваш выбор…

– Но осуждаешь.

– Простите, милорд. – Рыцарь преклонил колено, прижимая подбородок к груди. – Я забыл свое место.

– Встань, – с легкой досадой промолвил Фейлинор. – И давай больше не будем об этом говорить!

За ширмой послышалось досадливое шипение: «Не хочу и не буду!», а потом ему навстречу вытолкнули упирающуюся Тару.

На девушке было длинное узкое платье с разрезом до самого верха бедра, так что были заметны ее стройные ножки. Тонкую талию стягивал пояс, грудь почти вываливалась из низкого выреза. Сквозь тонкую ткань можно было заметить даже соски. Плечи и руки были открыты полностью. Собственно, это платье больше показывало, чем скрывало, и молодой Наместник внезапно забыл, как надо дышать. Он вдруг понял, что хочет эту девушку – прямо сейчас, что ему больше никогда не увидеть ничего подобного, что это единственный шанс, второго просто не существует. Конечно, можно было заметить и недостатки – слишком маленькая по сравнению с эльфийскими девами грудь, отчего платье впереди провисало некрасивыми складками, открывая больше, чем нужно, слишком широкие бедра, из-за которых узкое платье было трудно натянуть, и здесь тоже образовывались складки. Кроме того, у нее были слишком крепкие и не такие длинные ноги, да и руки тоже явно привыкли не к иголке с ниткой. Но по сравнению со всем, что до этого видел и знал Фейлинор, это было как глоток свежей воды после целого дня скачки по солнцепеку.

А она вдруг засмущалась и попятилась, закрываясь руками. И это тоже было странно – настоящая эльфийка сразу заметила бы его откровенно мужской, раздевающий взгляд и постаралась подать товар лицом. А эта…

– Чего уставился? Идиотские тряпки!

Вместо прохладной воды в лицо словно плеснули кипятком.

– И мне это не нравится!

– Мне тоже, – пролепетал он, думая только о теле, которое так соблазнительно скрывалось под одеждой.

– Вам не понравилось? – Из-за ширмы высунулась эльфийка. – Извольте, мы сейчас подберем что-нибудь другое. Под цвет глаз…

Тару насильно уволокли переодеваться. На сей раз возня продолжалась дольше, завершилась резким: «Так сойдет!» – и девушка появилась опять. На ней было глухое платье с длинными рукавами до пола, но с таким глубоким вырезом, что доставал до ямочки пупка. Взлохмаченная, раскрасневшаяся, со сжатыми кулаками, «охотница» походила на захваченную в плен повстанку. Не хватало синяка под глазом или порванной «жестокими врагами» губы.

Фейлинор с усилием оторвал взгляд от полоски голого тела, мысленно спускаясь ниже ямочки пупка… Смущенно покраснел и поспешил отвести взгляд.