Серега и мясорубка
Шрифт:
Соболь подорвался как ужаленный с сиденья автомобиля и сначала начал шарить по салону, а потом бегать под масксетью вокруг машины. Расширяя круги, он выбрался из-под неё и начал обшаривать ближние кусты.
— Да погоди, не егози! У Серёги твой автомат!
— Чего?!
— А ты как думал, ему без оружия надо было идти? Как Маугли с кинжалом на груди?
— Вы чего, совсем охренели! Да я тебя сейчас…
— Что сейчас и чем, Соболь? У тебя ж нет ничего. Так что сиди и думай, как автомат пролюбил с запасным магазином.
На самом деле запасной магазин он же и вытащил, когда они начали распускать маскировочную сеть с багажника — уж больно удачно Соболь подставился. Спер как по написанному, даже еще раньше, чем Серёга дёрнул ствол из своего стелса. Автомат Соболь
Серёга примерно представлял себе, как сложится у оставленной им парочки пассажиров, он не переживал ни за Кирилла, ни за Соболя. Да и чего переживать, если всё нормально. Ну сходит посмотреть, что не так на том хуторе, вернется назад и отдаст волыну бойцу. Стрелять тот точно не станет, руки распускать ему дороже выйдет, а рассказывать точняк не станет, чтоб над ним вся рота потешалась. Он так и не вышел из режима невидимости, следуя прямо по грунтовке в сторону нужного ему хозяйства. Дорога подмёрзшая, без глубоких луж, увидеть его никто не сможет, так и незачем красться по лесу как индейский следопыт или японский неотвратимый убийца. Тем более, что на земле Донбасса японских ниндзя отродясь не видывали.
Два километра — всего ничего, если ехать на машине с бараном в багажнике. А когда идешь пешочком, да в зоне боевых действий, да по разбитой грунтовке… А если еще и впереди не чай с конфетами, а непонятно что? Но длинноногому парню в хорошей физической форме и удобных ботинках это раз плюнуть. Серёга не считал, сколько раз он плюнул, пока дошёл, это мы образно выразились для тебя, о наш добрый читатель. Дошёл и, не долго думая, (вообще прямо про него фраза «не долго думая») перемахнул через забор с задней стороны усадьбы. Что-то ему подсказывало, что человек так устроен — он и хорошего, и плохого ждет с фронтальной части дома, в котором находится. С другой стороны, если за задним двором бурьян выше человеческого роста, и мусор накидан, который нести на свалку лень — то кто попрётся с неприятностями через тот ужас?
Серёга бы тоже не полез, но трава пожухла, листья на кустах облетели, а мусору за забором было не так, чтобы много. Зато налицо тактическое преимущество — на этот кусок забора ни одно окно не выходит. Так что никто не озадачится вопросом, с какого перепугу кусты закачались без ветра. Невидимость — здорово, но так уж сильно нельзя на неё полагаться. Кстати, весьма хорошо, что для собак он тоже невидим. «Вообще, читерская способность у меня» — в который раз решил Санталов. А вот мы так не считаем, парень столько времени и сил убил на прокачку этого скилла, что пусть уже читерит, игра под названием жизнь допускает и не такое. Некоторые вон рождаются сразу в топовых кланах с бесконечными ресурсами и родителями, сразу решающими все проблемы в этой игре.
Он неспешно огляделся по сторонам, фиксируя пару каких-то сараюшек, один новый из приличных пиломатериалов, а второй совсем покосившийся из серого горбыля, выглядевший старше Серёги. И именно из-за него доносился сигаретный дымок. «Пришло время передернуть» — подбодрил герой себя незамысловатой шуткой и привел оружие к бою. Переводчик огня в положение «автоматический огонь», рукоятку затвора назад и отпустить — вот теперь можно пойти посмотреть, кто там курит.
Диверсионно-разведывательная группа украинцев прошла очень удачно. Её задачей было проверить маршрут, разведанный коптером. Пройти ножками, посмотреть глазами и доложить, можно ли здесь просочиться и какими силами. Обычное дело еще с войн прошлого двадцатого века: на стыках подразделений порой возникают тонкие места. Каждый командир считает, что его зона ответственности от сих до сих, а дальше хоть трава не расти, там сосед пусть смотрит в оба глаза. Видимо так произошло и сейчас, пятерка разведчиков прошла как нож сквозь масло, кстати, любимое выражение
Гитлера. Так он описывал германское вторжение в европейские страны. Сейчас диверсанты засели на глухом хуторе, где даже нормальной дороги нет.Муж и жена, хозяева этой усадьбы, никакого сопротивления оказать не могли в принципе, а сейчас были вынуждены сотрудничать. Молча подчиняться, отвечать на вопросы за призрачную надежду, что потом их оставят в живых. Командир группы во всяком случае пообещал это, упирая на то, что он будет приходить в гости регулярно. Мол, если русские узнают про сотрудничество с украинскими военными, то семейке «сепаров» не поздоровится, их или сразу поставят к стенке, или посадят надолго. Дисциплина в группе была жесткая: никакого бухла и наркоты на выходе, никакого насилия над хозяевами дома, пока они нужны. «Нам здесь до ночи сидеть, так что контролируем этих, тихаримся как мышки, по очереди отсыпаемся и ждем основную группу» — пресек он разброд и сомнения в целесообразности жизней этих «зрадников».
И да, разговаривали они по-русски. Украинская мова штука почетная, но в боевой обстановке приходится терять драгоценные секунды, вспоминая недавно выученные слова. По справедливости — и недавно придуманные. Командир был человеком образованным, он помнил, как в девяностых эти словечки выдумывали специальные учёные, ратующие за самостийность во всём.
Правота его решения подтвердилась прямо с самого утра — на хутор, на этот вроде как никому не нужный хутор приезжали русские военные. Оказалось, что «сепары» сотрудничают с врагом в полный рост — торгуют с оккупантами продуктами. Вот что теперь с этими тварями делать? Вроде и польза, отвадили фуражиров от дома, не вызвав подозрений, но и злость вызвали нешуточную своим сотрудничеством. Хозяев немного попинали, но оставили в живых по приказу командира группы.
— Двое на фишку, остальные спать! Посты с двух сторон дома, пасёте через забор. И не курить на фишке!
— Так можа из хаты будмо бачиты? — На суржике попытался отбрехаться один из диверсантов. Торчать поздней осенью на ветру не хотелось.
— Ладно, главный вход из дома, а на той стороне окон нет, так что наружный пост ставите. Распределяйтесь сами по постам и сменам, стоять до ночи. Остальные спать. Меня без нужды не будить, пленных не бить, из комнаты не выпускать.
— Так обосрутся же!
— Ведро им дайте, мы что, не люди! Ну и воды оставьте, я добрый сегодня.
Посты и смены разыграли на пальцах. Группа была слаженная, никого не гнобили. Только командир на особом положении, никогда фишку не тащил. Выбрали и неудачника, которому стоять с утра у забора. Уличный пост светил всем, но стоять там сейчас в самое неудачное холодное время дня — это надо чем-то провиниться перед судьбой. Сейчас неудачник по-честному похаживал вдоль забора, из-за которого его практически не было видно и смолил сигарету. Понятное дело, что никого он не увидит с этого направления, тут не попрется никто. Но война штука такая — порой надо делать что-то не «потому что», а «за надом», как ему объяснили. То есть приходится тупо отрабатывать все варианты, чтобы однажды с самого неожиданного направления не пришёл кто-то больной на всю голову и не положил весь отряд.
Серёга смотрел на военного в камуфляже, бронике, разгрузке и шлеме с автоматом Калашникова на груди, который в свою очередь смотрел через забор туда, откуда собственно и пришёл наш Истинный. «Да уж, если бы не Дар, спалился бы на раз!» — сказал сам себе он и сделал пометочку, что ходить по таким местам в невидимости самый лучший вариант. Вояка был в каком-то из вариантов экипировки, какие встречаются теперь везде. Нет, в пустыне носят жёлтые камуфляжи, мы не про это. Серёга смотрел и понимал, что так обвеситься мог боец и из нашей армии, и из вражеской. Особенно, если он закупился на свои или затрофеил часть амуниции. Хотя с идентификацией этого человека проблем не было, зеленая изолента на рукавах подсказывала: спиной к нему стоит враг. Если не брать совсем уж фантастические гипотезы про маскарад, но про такое Серёга не слышал. Красная или белая лента — наш. Желтая, синяя или зеленая — украинец. Не по национальности, а по факту.