Серийный убийца - 1
Шрифт:
Немного времени ушло, чтоб добраться до своей кровати. Засыпая, я зажал салфетку, держа ее у подбородка как талисман, яркий белый объект, который найдет меня в середине сна и вернет обратно, охраняя от зла в моей собственной голове.
***
Мамин смех заразителен. Я немного опоздал этим утром, но ей воздалось за страдания, когда я вручил ей букет цветов. Женщины, даже матери, могут простить много вещей, если им подарить цветы.
Мы сидели под черепичным навесом широкой террасы, освещаемой ярким солнцем. Мамины цветы были гордо выставлены
Я не знал, где был мой отец. Если я правильно помню, у него было время гольфа.
– Джуд, - сказала она, после того как мы похихикали над последней попыткой отца заиметь хобби, в этот раз это было сыроварение.
– Ты слышал о твоем друге, как там его зовут, Энтони? Тот, у которого связи в службе доставки Сиэтла?
– Это должно быть Маркус, - ответил я и засунул помидор черри в рот. Я аккуратно покатал его на языке, разминая, и раскусил пополам своими острыми зубами. Сок брызнул вниз по задней части моего горла и из-за интенсивности вкуса и аромата, на глазах выступили слезы.
Это было частью моей проблемы, частью, из-за которой я думал, что был другим, из-за которой я убивал. Я чувствовал слишком много, я пробовал слишком многое, и даже мое обоняние было повышенным по сравнению с нормальным. Я начал верить, что мог быть следующим шагом по эволюционной лестнице, следующей ступенью, немного большим, чем все остальные.
Давайте посмотрим правде в глаза - умение безжалостно убивать имеет определенную выгоду. Это предоставляет мне свободу выбора, основанную на преимуществе моей позиции над грубыми эмоциональными реакциями на происходящую ситуацию.
– Да, да, Маркус. Рыжий такой. В любом случае, Сюзанна из гольф клуба говорила, что он только что обручился. Можешь себе это представить?
– Он обручился, и да, я могу себе это представить. Предполагаю, есть нечто приятное в том, чтоб сделать предложение, - ответил я и потянулся за еще одним помидором.
– Мне бы хотелось, чтобы ты реагировал на это не так безразлично,- сказала она, нахмурившись, ее прекрасные скульптурные брови сошлись на переносице, что было довольно комично.
– Твой отец и я волнуемся, через несколько месяцев тебе будет тридцать, а у тебя никогда не было постоянной девушки. Почему ты ни разу не приводил девушку на ужин?
Один и тот же разговор почти каждую неделю. Мои родители безудержно беспокоились, что семейная линия закончиться на мне.
Это было нелепо, так как чертовы Холлистеры были заняты почти во всех основных бизнес предприятиях в Соединенных Штатах, но они не происходили непосредственно из чресл моих старых-добрых мамы и папы.
– У меня кое-кто есть, - сказал я тихо и съел еще один черри, пока она обрабатывала эту информацию.
– Правда? О, Джуд, это замечательно, подожди пока рассказывать отцу, - сказала она, задыхаясь от волнения.
– Прошу, расскажи мне все о ней.
– Что ж, она не из великолепного сословия, - это была единственная честная вещь, которую я мог обо всем этом сказать, - и это причина, по которой я не привел ее с тобой встретиться. Она очень самодостаточная и опасается, что ты можешь осудить ее за это.
– Ох, - ответила моя мама, - расскажи девочке, что я тоже
родом не из великой семьи. И в данный момент мы с удовольствием примем кого угодно, приведенного тобой домой, и будем рады встретиться с ней.Идея моей мамы "не из великой семьи" состояла в наличии миллионов, а не миллиардов, но я не стал акцентировать на этом внимание.
– Я приведу ее, когда она будет готова, - сказал я и потянулся к своей «Мимозе» (коктейль из апельсинового сока и шампанского-здесь и дальше прим. переводчика). Моя голова снова пульсировала, и мне нужно было вздремнуть.
– Как проходит сбор средств?
– спросил я, зная, что это один из способов, способных отвлечь мою мать от темы. Она провела ежегодное мероприятие по сбору средств для детской больницы и отнеслась к этому очень серьезно. Это была, вероятно, единственная работа за всю ее жизнь, и, скажу вам, она хорошо с ней справилась.
Мама пустилась в рассказы о кэйтеринге и перфомансах, и всей связанной с этим драмой, я позволил себе представить Зверушку сидящей тут с нами, смеющейся и разговаривающей с моей мамой. Она могла бы быть одета в легкое летнее платье, ее кожа гладкая и белая, а волосы густые и здоровые. Она держит руку у меня на колене, рассказывая забавные истории о чем-то, что мы делали в течение недели.
Я верил, что она заберет меня из жизни отшельника в место, где мне будет комфортно, место, в котором живет каждый нормальный человек.
***
Утро вторника выдалось чертовски кошмарным. Я нехорошо спал, и вообще проснулся в холодном поту около часа ночи. Я не мог снова уснуть, и когда мне наконец-то это удалось, сон был слишком глубоким.
У меня не было времени заскочить в Waffle House и повидать ее, хоть я и тосковал по ней.
Это повергло меня в говенное настроение на весь чертов день, которое, конечно же, просочилось наружу, так как я был боссом.
К тому времени как я покинул офис в три тридцать, он был местом с плохой энергетикой и капризными засранцами. Я должен был выбраться оттуда пораньше и посмотреть, успею ли перехватить ее в ресторане.
Я был наркоманом и нуждался в своей дозе.
Я остановился через улицу, припарковался на обочине, а не на месте страховой компании, и собирался выйти, когда увидел ее.
Она уходила, одна и в спешке. Должно быть, я поймал ее в конце смены, длившейся последние четыре часа.
Я уже был готов рвануть, когда заметил что-то - сегодня у меня с собой был мой набор для убийств, я собирался закинуть его на склад после работы и пока что не успел.
Не то что бы я хотел ее убить, но в наборе на всякий случай имелась пара веревок, полотно и бутылка хлороформа. Все вещи под рукой, если я бы, скажем, сделал свой ход и привез ее домой.
Я решил последовать за ней, узнать, куда она направляется. Посмотреть, куда все это приведет.
Она запрыгнула в автобус, направлявшийся до северо-восточного Портленда, одного из самых бедных районов нашего прекрасного города, и места, которое обычно избегали такие, как я. Я надеялся, что она не живет там, но подозревал, что так и было.
Она вышла через несколько минут и пересела на автобус, который отвез ее еще дальше, в сердце самых трущоб. Обычно я бы не поехал этим путем, разве что в поисках жертвы.