Серое небо асфальта
Шрифт:
— Глупый?.. Хм… — Димка, усмехнувшись, качнул головой и искоса глянул на Машу.
— Ну, там, у универсама, помнишь? — Коклюш не обратил внимания на Димкино "хм…" и продолжил: — Там был такой худенький, чахоточный, царствие ему небесное, он говорил… помнишь?
— Не-а!
Услышав признание в отсутствии памяти, Коклюш развернулся к Маше…
— Он мечтал дожить до тепла, и так красиво об этом рассказывал… романтик наверное… что у меня слёзы готовы потечь, сейчас… а тогда накричали на него… Ну, у всех было тёплое жильё, кроме него, потому не понимали… Да… а как прав был дядя!
Маша, слушая его в пол уха, осматривала свои чёрные
— Вы как хотите, но сегодня я куплю кусок хозяйственного мыла, даже если и заработаю лишь на него! — воскликнула она и напряжённо осмотрелась…
Но её соседи и друзья не собирались возражать. Димка давно хотел потратиться на мыло, ему было жалко Машку, он видел, что грязь самое страшное для неё наказание, и подбадривал, говоря: что когда они выберутся из задницы жизни, то её лицо станет даже моложе, чем раньше, до похода в задницу, так как отдохнёт от щелочного иссушивания! Но денег вечно не хватало на еду; собак тоже надо было кормить, потому как могли уйти, а без этих природных обогревателей вряд ли удалось выжить.
— Петя, ты что-то говорил о давно пустующей помойке в районе Пивзавода? — она придержала Коклюша за рукав… он уже подхватил своё ведро…
— Говорят… но если вдруг вернутся и застанут вас там, то могут быть большие неприятности! Помойки в том районе принадлежат фабричным бомжам, а они просто звери и кучкуются плотно, словно национальное меньшинство. На вашем месте я бы не рисковал, не столько возьмёте картона, сколько поимеете неприятностей! — ведро в его руке предостерегающе взлетело вверх и опустилось, когда он уже шагал по направлению к колонке.
— Может он прав, а Маш? — Димке не хотелось рисковать из-за какого-то картона. — Нарвёмся, искалечат!
— Там давно пустует точка, а такие трусы, как ты и Коклюш боятся подходить и пользоваться… — Маша сурово сдвинула брови. — Кроме картона, там хавчик богатый, шмотки; район-то элитный, выбрасывают всё надоевшее, вплоть до видеоаппаратуры! Помнишь, говорили на эту тему, пока у Виктора жили? — заметив сомнение Дмитрия, она завелась ещё больше… — Боишься?! Тогда я пойду сама!
— Боюсь! и что? — он с вызовом глянул на подругу дней суровых. — Вы — бабы — ни фига не ощущаете опасности, потому что вас только трахают, а бьют мужиков, и даже убивают, вы же просто отряхнётесь… и в худшем случае сделаете аборт! — он вспомнил, как Маша рассказывала ему о своём горе, — Ну голые посидите до утра, работу потеряете… а нас мочат! Поняла? Мочат — на глушняк!
Маша слушала его и белела губами, потом скулами, затем краснела ушами… пока Коклюш не принёс воду, а Димка не развёл огонь в старом дырявом ведре. Умывшись без мыла, она сунула кусок хлеба в карман и ни слова не говоря, ушла…
— Туда пошла? — Коклюш налил себе кипятка в консервную банку.
— Похоже… упрямая, как сто баранов! — Димка хрустнул зубами.
— Шибко грамотная! сказал бы какой-нибудь оленевод, если бы ему её предложили в жёны… — Коклюш стёрбнул из банки…
— Ну и?..
— Отказался бы конечно!
— На что это ты намекаешь? — Димка даже привстал…
— Я не намекаю, мне одинаково, она сама себя кормит, при мне вы не трахаетесь, значит не бередите давно забытые инстинкты, так что всё о, кей, живите!
Димка долго смотрел на Коклюша и прихлёбывал кипяток, размачивая в нём застывший от старости и холода сухарь… Он знал, что тот просто так пустословить не станет, под дурака косить мог, но воздух гнать… вряд ли, в каждом его слове надо
было искать потайной смысл.— Ага, вон ты куда… — догадался, как ему показалось, Дима и достал из обувной коробки следующий сухарь. — Намекаешь, что я мог бы жить в лучших условиях, попросись обратно домой — к жене! — Димка усмехнулся. — А ты, значит, к Машке под бочёк? Дурачок! Не твой это бок, не для тебя, хоть и одинаковые мы совсем стали, словно близнецы в своей одутловатости и не ухоженности, но не твой, хоть режь! — он с интересом взглянул на медленно, с чувством, перемалывающего мочёные сухари, Коклюша. — Да я бы уступил, захоти она этого и отпусти меня с крючка, называемого — совесть!
— А ты чего не пошёл вместе с ней? — подал голос Коклюш. — Боишься? Не дурак!
— А ты, наверное, хотел, чтобы пошёл? — Димка с улыбкой посмотрел на хозяина землянки.
— Ну, бабу одну, тоже, посылать на такое предприятие опасно, однако!
— Ты же видел, что с ней сладу нет!
— Видел, оно то так, но… тем не менее… — интриговал Коклюш и Дима удивился, что так наглядно и мелко.
— Ты шутишь, или всерьёз? — он пристально всмотрелся… — А может ты специально тему повёл, чтобы мы, то есть я на этой помойке напоролся… Избавиться, может, от меня хочешь, а, педиатр, Петя — петушок?
Коклюш побледнел и чуть не подавился…
— Да ты что, совсем уже, ну у тебя и фантазия, да ты параноик, самый настоящий, это я тебе как врач говорю, бывший!
— Вот именно, бывший! — Димка надвинулся было с угрожающей миной… но Коклюш засиял самой радостной улыбкой и воскликнул:
— Вот принесёт твоя Машка сегодня балабасов да шмоток тёплых, тогда и извинишься передо мной! договорились? — не смывая улыбки, он протянул мелко дрожащую, чумазую руку…
— Посмотрим, — проворчал Димка, не заметив протянутой руки, но подумав, что никогда уже Коклюшу не подаст… если что! — А что, если что? — мелькнула мысль. — Надеешься, вернуться на белые простыни? — Он разозлился на себя, обвиноватил в этом бывшего педиатра, и выскочил на свежий воздух. — Пойду к мебельному, может, кому сгожусь ещё: шкаф донести, диван какой… — решил он и, не предупредив об этом соседа, направился к мебельному магазину…
* * *
Коклюш, как в воду глядел, и Димка уже подумывал, не извиниться ли, правда, перед ним; было немного стыдно за свои подозрения.
Маша притащила целую сумку шмоток и большой пакет еды. Там были отбивные — совсем целые и завёрнутые в целофановый пакет, беляши с мясом, расстегаи, несколько банок свиной тушёнки — даже не вздутые, огурцы свежие — едва подвявшие, апельсины с копеечными по размеру пятнышками гнили. Да… улов был не плох!
Димка одел почти новые, с начёсом, кальсоны, выбросил, старые дырявые кроссовки и влез в ботинки на толстой подошве. Даже Коклюшу досталась отличная фуфайка и ватные брюки. Он искоса, с чувством торжества, поглядывал в сторону Димки, тщательно обгрызая цедру апельсина…
— Ну, а кто за бутылочкой? — Маша заслуженно задала вопрос и ждала добровольцев. — Под такой закусон грех не выпить!
— Верно, давай сложимся, что ли?! — предложил Димка и посмотрел на Коклюша…
Тот развёл руками и виновато приподнял брови…
— Я сегодня пуст, как… ну, в общем, отдам потом, завтра, может, плохо сегодня кидали, — он всем своим видом сожалел о такой вот незадаче, но поделать с этим, видимо, ничего не мог.
— Ну что ж… — Димка достал две бумажки, — будешь должен!